Теперь же я подобным образом проверяю моих бывших сотрудников. Метод охоты тот же самый: нужно подразнить их и вытащить из норки. Метод легкой провокации.
Первый вечер я провел с Мишей Дзюбой, который теперь сидит на моем месте президента ЦОПЭ. Миша единственный человек, которого взял на работу я сам. Всю остальную шайку собрал Мильруд. Казалось бы, Миша должен быть обязан мне, но... ведет он себя странно. Какой-то подавленный и отмалчивается, словно у него крупные неприятности. И в глаза не смотрит.
Рядом крутится его жена Сюзанна, которая в мое время сидела три или четыре месяца в сумасшедшем доме. Но вышла она оттуда полусумасшедшая. Теперь она подает нам чай, но в ее глазах явная ненависть - и к мужу, и ко мне.
Чтобы дать направление разговору, я в качестве анекдота рассказываю историю со Славиком Печатанным, секретарем Алеши, как он перепился и с пьяных глаз перепутал меня с Алешей. Как он упал передо мной на колени и просил пососать.
- Это означает, что Алеша и Славик - два замаскированных педераста, говорю я. - А в нашем деле это категорически запрещается. Ты что-нибудь знаешь об этом?
Миша только хочет открыть рот, как его перебивает полусумасшедшая Сюзанна:
-Нет, Миша ничего не знает!
Так я ничего от него и не добился. Но чувствуется, что там что-то не в порядке.
На следующий день, это было воскресенье, я устроил марафонскую пьянку с вице-президентом ЦОПЭ и алкоголиком Игорем Кронзасом. Пили мы с 2 часов дня до 2 часов ночи. Подобно тому, как когда-то я выпивал в Нью-Йорке с его напарником по гибели НТСовских парашютистов Богданом Русаковым-Сагатовым, одноглазым диверсантом, на котором в Мюнхене еще висело дело об убийстве.
Чтобы направить разговор, скрытый допрос, в определенное русло, я опять начал с анекдота про Славика Печатки-на, как он перепутал меня с Алешей. Потом я закидываю удочку:
- Похоже, что Алеша и Славик - это два педераста, - говорю я умышленно не совсем уверенным тоном. - Но, в общем, Славик парень безобидный...
- Эти пассивные идиоты всегда засыпаются - и других засыпают, - тоном специалиста говорит Кронзас. Он клюнул на удочку и повторяет то же, что когда-то говорил его напарник Богдан. Насчет Алеши Кронзас не говорит ни да, ни нет, только хихикает.
О главном, о парашютистах, я, конечно, помалкиваю. Чтобы подлить масла в огонь, я завожу разговор о лесбиянках и со смаком рассказываю историю моей капризной невесты Наташи Мейер, которая уверяла, что она дворянка, а оказалось, что она лесбиянка.
-Хм, это интересно, - ухмыляется Кронзас. - А ты знаешь, почему Сюзанна попала в сумасшедший дом? Ее Пия испортила... По лесбийской линии...
- Но ведь Пия замужем за Арнольдом?! - удивляюсь я и подливаю в стаканы.
- Это ничего не значит, - с видом превосходства улыбается Кронзас. - Пия уже с 16 лет лесбиянит с Френсис Занд.
- Тьфу! Но ведь Френсис спала со мной, - говорю я. - Не женщина, а машина. Никогда не отказывала.
- Вот, вот. Френсис не только лесбиянка, но и нимфоманка. Потому что она ни с одним мужчиной не может кончить.
- Помнишь, как мы разбились на машине в Гамбурге? -говорю я. - Потом я лежу в постели еле живой, весь в гипсе и бинтах, на лице шесть швов. Так Френсис пришла ко мне вроде посочувствовать. А потом залезла ко мне в постель. Вот тебе и лесбиянка. Да-а...
Пия Арнольд была секретаршей Мильруда. Значит, пед Алеша для маскировки взял себе секретаршу лесбиянку. Потому что нормальная женщина сразу почувствует замаскированного педа. Я подливаю водку в стаканы:
- А как там Миша Дзюба?
- У него дела плохи. Когда Сюзанну выпускали из сумасшедшего дома, доктора предупредили Мишу, что если она попадет в дурдом второй раз, то она больше уже оттуда не выйдет. У нее сестра уже десять лет в сумасшедшем доме сидит. А у Миши от Сюзанны десятилетняя дочка. Когда ты улетал в Америку, ты подарил Мише твой браунинг. Знаешь, что он с этим браунингом делает? Он грозится пристрелить Алешу, который развел здесь весь этот бардак. А Алеша от него прячется.
Кронзас клюет носом и бормочет:
- А потом эта Пия таким же образом испортила жену Герта Бушмана. Жена захотела с ним разводиться. А у Бушмана от этого получился сердечный удар, и он чуть не умер.
Герт Бушман был ближайшим сотрудником Алеши в американской военной разведке Джи-2 на Галилейплятц, № 2. Русский немец из Прибалтики, военный летчик. Но его подстрелила его собственная жена. А виноват во всем этом тот же Алеша Мильруд, который окружил себя педерастами и лесбиянками, которые портят жен других сотрудников. А потом гомики жалуются, что их отовсюду гонят.
В 2 часа ночи, прощаясь, я говорю Кронзасу:
- Только ты никому не говори о нашем разговоре. Пусть это будет между нами.
- Да, конечно, - трясет он мне руку.
На следующий день я приехал в бюро ЦОПЭ и вижу там такой переполох, как если бы лиса забралась в курятник. Швейцар Захар сообщает мне, что мой бывший управделами Фёдор Тарасович Лебедев с утра напился пьяным, а потом собрал всех сотрудников и объявил, что Климов, дескать, сбежал из сумасшедшего дома в Нью-Йорке и все, что он говорит, это бред сумасшедшего. Потом Лебедев заперся на ключ и пьет горькую.
Итак, все ясно. Как только я уехал, в 2 часа ночи, Кронзас моментально позвонил Мильруду и передал ему весь наш разговор. Мильруд почуял опасность и устроил аврал. Он позвонил Лебедеву и они решили, чтобы нейтрализовать мои разговоры, распустить слух, что я сбежал из сумасшедшего Дома.
Но этим Кронзас выдал самого себя. Значит, он знал, что Алеша гомик - и стал на его сторону. Значит, как я и подозревал, Кронзас - это двуполая сучка с комплексом Дон Жуана.
Теория вероятностей, если проанализировать все данные, говорит следующее: КГБ давно знал, что Мильруд гомик, и подослал ему двуполого Кронзаса. Не случайно Френсис Занд в свое время говорила мне: 'Как ты можешь работать с Кронзасом? Ведь когда он перепьется, он буквально плачет по своей матери, которая в Москве. Ведь для тебя это опасно'.
Поэтому я решил еще разок встретиться с Френсис и пригласил ее в мой отель. Она с удовольствием пришла. Обычно она сразу же прыгала в постель. Но тут я решил сначала поговорить о деле и спрашиваю ее:
- Это правда, что ты лесбиянила с Пией Арнольд...
Не успел я закрыть рот, как Френсис вскочила, схватила свою сумочку и пошла к двери. Я пытался ее остановить, но она вырвалась и буквально убежала. Знакомая реакция. Так же судорожно убегали Бармин и Мильруд, когда я говорил о лесбиянстве Наташи Мейер. Это комплекс нечистой совести, который очень и очень силен. Ведь признаться в гомосексуальности - это гражданская смерть. А скрыть это очень легко - нужно просто молчать.
Так закончились мои похождения в Мюнхене.
Позже я использовал всех этих моих соратников на фронте психологической войны в качестве персонажей моего романа 'Имя мое Легион'. Чтобы литературные герои жили, их нужно списывать с жизни.
21 апреля 2002 года
СЕМЕЙНЫЙ АЛЬБОМ
Рассказы
