Далее шел адрес.
– Хорошо, что не граф Дракула, – вздохнула Катя и посмотрела на кусок ксерокопированной карты Подмосковья. Леса, поля, речушки и жирный крест посередине всего этого безобразия. – Ну, нет, – мотнула она головой, – мы так не договаривались.
Ехать неизвестно куда, неизвестно на чем в ее планы никак не входило.
– К тому же в понедельник на работу, – оправдала она себя, переключая взгляд на открытку. Взяла ее в руки и раскрыла – на стол выпала фотография: красивая женщина в белой кофточке и сером полупрозрачном шарфике. – Я тебя не знаю, – сказала Катя и прочитала слова, накорябанные на открытке явно плохой ручкой:
Катя села на стул и посмотрела на часы – семь тридцать. За какие-то полчаса ее жизнь, завертевшись волчком, взорвалась – и салютом разлетелась в разные стороны.
– Н-да, – многозначительно протянула Катя, оглядываясь.
Ей вдруг показалось, что ошметки прежней жизни повисли на стенах, крича о своей абсолютной ненужности.
– Надо подумать...
Ее мать звали Светланой, и пятнадцать лет назад она умерла от болезни сердца, отец, вроде, летчик- испытатель и археолог одновременно – как-то мама с бабушкой не договорились, как именно врать. Бабушка вырастила «свою непутевую внучку» и тоже умерла – других родственников не было.
– Это ошибка, – приняла решение Катя. Запихнула обратно все в конверт и отправилась спать.
– Господи, – зевая, начала она привычно молиться, – я, конечно, просила перемен в жизни, но не таких же... Нельзя ли что-нибудь попроще и поспокойнее. Например, путевку в Италию и мужа к концу декабря. Собаку, кстати, не надо – за ней убирать замучаешься... так, что еще... – наученная горьким опытом, Катя задумалась. Теперь она понимала, что лучше просить конкретные вещи, а то потом с ума сойдешь с этими сюрпризами. – Еще можно новую работу – высокооплачиваемую, рядом с домом.
Успокоившись на этом, она повернулась к стенке и попыталась уснуть. Но разум отказывался отключаться, постоянно возвращая ее к конверту. А если это не ошибка, а если у нее действительно есть дядюшка-граф?
– Если бы он написал, как доехать, – смачно зевая, сказала Катя, – я бы еще подумала. А так – неохота.
В сумку летели: зубная щетка, гель для умывания, стопка трусиков, стопка кофт, брюки, халат, зарядка для мобильного телефона и многое другое. Неизвестно, сколько придется гостить – лучше обо всем позаботиться заранее.
– Конечно, меня там могут убить, – размышляла Катя, поглядывая на теплый луч утреннего сентябрьского солнца – он замер на полу желтой полосой, вселяя в душу некоторый оптимизм. – Но с другой стороны, кому я нужна – мертвая? Никому, я и живая-то не вызываю ни у кого интереса.
По дороге к станции метро она добросовестно учила полное имя графа, но как ни старалась, дальше Августа продвинуться не смогла.
– Я ему просто скажу – здравствуй, дядюшка, я очень скучала. Да, именно так – учтиво и по- родственному.
Край Москвы не порадовал – куча маршруток в ряд, пухлые автобусы и толпа теток, не знающих, что делать – не то сэкономить и проехаться на дряхлом «Икарусе», не то шикануть и усесться на мягкое сиденье белой маршрутки. Посчитав, что родственнице графа негоже трястись в задрипанном автобусе, Катя сразу же определилась с выбором. Но куда ехать, она толком не знала, поэтому устроила небольшой опрос, предъявляя водителям кусок ксерокопированной карты.
– Ко мне садись, – кивнул усатый парень. – Точно до места не довезу, но пешком придется топать не так долго.
– Сколько?
– Пятьдесят рублей.
– Да нет, топать сколько?
– Около двух километров.
– Чтоб этим графьям всю жизнь тараканы снились, – прокляла своего дядюшку Катя и заняла место у окна.
Два километра оказались сущим наказанием – дорога плохая, да и машины летят мимо на бешеной скорости, так и норовя обдать грязью. Катя с удовольствием поймала бы попутку, но, боясь расшалившихся в последнее время маньяков, решительно отвергла их помощь.
Нужный дом она увидела сразу, как только свернула за реденький лесок – он выбивался из общей массы своей редкой величественностью. Никаких сомнений быть не могло, ей сюда – только в таком замке может жить граф.
Стоило подойти к воротам, как они сами распахнулись, зазывая в гости.
– Как в сказке, – фыркнула Катя, ступая на мощеную дорожку.
Определиться, где она находится, было трудно – вроде не деревня, не поселок богатеньких бизнесменов, да и не место обитания знати голубых кровей. Дома натыканы разные: от простеньких до многоэтажных с разнообразной отделкой и даже башенками по углам. Эта сумятица давила и прибавляла к волнению, поселившемуся в душе еще вчера, приличную порцию смятения. В такие мгновения у Катеньки всегда включался автопилот и срабатывал рефлекс самосохранения, но теперь, не слишком-то вдаваясь в подробности, она плыла по течению, отметая все пугающее в сторону.
– Карл Август фон Пфуго... – последний раз попыталась она произнести правильно, но, махнув рукой, дернула за тяжелое кольцо на двери.
Дверь не поддалась.
– Знаю, знаю, – затараторила Катя, – фильмы смотрела, книги читала...
Постучав кольцом о металлическую, отделанную чеканкой поверхность двери она замерла, ожидая худшего.
– Да дерни ты ее сильнее! – донесся сверху хриплый старческий крик. – Или жди десять минут – радикулит у меня, быстрее не спущусь!
Катя задрала голову, но никого не увидела. Это... э-э-э... и был ее дядюшка? У окна он, что ли, дежурит?
Дернув дверь, как и велели, она шагнула в дом.
Кругом золото, парча, бархат и шелк...
– Неплохо, – подвела итог первому впечатлению Катя и, сняв туфли, прошла по ковру в просторную гостиную.
Пузатые шкафы, кушетки с выгнутыми спинками, вышитые гладью подушечки на небольших диванчиках, массивный стол, покрытый бежевой скатертью, доходящей до пола, вазы, расписанные причудливыми узорами, огромная люстра с переливающимися висюльками, лестница, ведущая на второй этаж, с перилами, украшенными позолоченными шишечками, куча дверей из темного дерева и странный запах чего-то удивительного и таинственного.
– Заходи, заходи, – заскрипел на лестнице тот же голос, и Катя увидела сморщенного старичка с вытянутой дыней головой. Длинные седые волосы зачесаны назад, уши торчат в стороны, а губы подрагивают в улыбке. Одежда странная, притягивающая взгляд: коричневый костюм с красными лацканами и пугавицами-стекляшками и на плечах клетчатый плед с бахромой по краям. – Пять минут! Надо же! Это мой рекорд! – радостно выпалил он, глядя на большие напольные часы. – Обычно я спускаюсь намного медленнее.
– Доброе утро или день... – сказала Катя, все еще гадая – дядюшка перед ней или нет.
– Доброе, – согласно кивнул старичок, завязывая на груди лохматые концы пледа. – Ты Екатерина.
– Ага, она самая.
– А уж он так тебя ждет, так ждет...
