Не нравилось мне это, но надо было идти...
По атмосфере, царившей в комнате, я поняла, что Судный день настал. Максим указал мне на кресло, но я мотнула головой – положительные герои никогда не завязывают глаза перед мушкетами и никогда не надевают колпак на голову перед виселицей. Свою судьбу я планировала встретить стоя.
Я положила кота в кресло, но он в знак солидарности спрыгнул на пол и занял место рядом со мной. Хвост поднят, глаза, как щелки. Отлично, теперь нас двое на двое.
– Это что за кот? – поинтересовался Максим, облокачиваясь о подоконник.
– Я вам про него рассказывала, я так долго искала его, и вот повезло. Завтра отнесу Тишку деду Остапу.
– Надо же, – улыбнулся Максим, – реальный кот. Я бы не удивился, если в последний момент оказалось бы, что единственный старик в деревне – и тот в сговоре с тобой.
Воронцов кинул на Максима напряженный взгляд, наверное, он велел меня не обижать.
– Аня, – мягко начал Воронцов, – я понимаю, что не всегда просто признаваться в некоторых вещах... Но я очень надеюсь на твою откровенность.
– Отлично, – кивнула я головой.
– Ты имеешь какое-нибудь отношение к похищению колье «Живая слеза»? – спросил Максим.
– Нет.
– К убийству Служакова?
– Нет.
«А не так уж и сложно отвечать правдиво на вопросы, пусть еще задает, мне даже нравится», – подумала я.
– Ты знаешь, где сейчас находится колье?
– Да.
Воронцов с Максимом переглянулись и с безграничным изумлением уставились на меня.
А что вы хотели, я, к вашему сведению, ерундой не занимаюсь, безвинных девушек не преследую, вопросы глупые им не задаю – мне некогда. Вот поэтому и знаю то, чего не знаете вы.
– Как? – не понял Максим.
– Очень просто, – хороший такой, развернутый ответ.
– Ты хочешь сказать, что ты знаешь, где колье «Живая слеза»?!
Вот зачем меня переспрашивать, я вполне нормальный человек, у меня даже есть высшее образование по специальности «Экология и охрана Мирового океана», это-то что-нибудь да значит?!
– Да.
– И как давно ты знаешь об этом?
– Недавно.
– И где же колье? – спросил Максим.
– Пока я не могу открыть этот маленький секрет.
– Аня, скажи, настанет когда-нибудь такой день, когда ты перестанешь меня удивлять? – спросил Воронцов, нервно постукивая карандашом по столу.
– Настанет, – охотно пообещала я, – года через три после моей смерти.
– Что ты еще знаешь? – устало выдохнул Максим.
– Все, – пожала плечами.
Кот издал утвердительное «мяу» и потерся о мою ногу.
– Может быть, ты знаешь, кто убил Служакова?
– Знаю, Максим Сергеевич.
– Аня, я прошу тебя, сядь, – схватился за голову Воронцов. – Я хочу, чтобы ты спокойно рассказала обо всем. Пойми, это опасные игры, и опасность уже наверняка направлена в твою сторону.
Он беспокоился обо мне – мило, очень мило!
– Вовсе нет, пока я молчу, меня не за что убивать, – сказала я и, не выдержав, хихикнула.
– Если бы ты знала, – вздохнул Виктор, – как мне тяжело быть добрым.
– Немедленно все рассказывай! – потребовал Максим.
– Нет, – покачала я головой, – не все так просто. Я предлагаю вам сделку.
– И что же требуется от нас?
– Вы позволите мне сходить в охотничий домик и забрать свои вещи.
– Какие вещи у тебя там лежат? – спросил Максим.
– Это не важно. Я заберу то, что посчитаю нужным. Затем вернусь и расскажу все, что мне известно относительно колье и убийства Служакова.
У меня не было другого выхода, просто не было. «Домик заперт, через пару дней мы уедем... Если я просто заберу коробку, они и не узнают, что в ней...»
– Хорошо, – после некоторых размышлений сказал Виктор. Достал из кармана связку ключей, выбрал один и протянул мне.
Мы встретились взглядами, и я отвела глаза.
– Иди, – поторопил Максим, – мы будем ждать тебя здесь.
Дверь, лестница, гостиная, снова дверь, еще одна – я на улице. Ноги пружинили, а сердце колотилось. Я подошла к охотничьему домику. Ключ с легкостью открыл замок.
Провела рукой по дверному косяку, взяла стул и потащила его к кровати. Залезла на него и подняла голову – балка пуста, коробки нет. Они обманули меня, так просто и легко обманули!
В комнату Воронцова я вернулась, злая и растерянная одновременно. Кот сидел рядом с креслом, увидев меня, он искренне обрадовался – подскочил и протяжно мяукнул.
Максим улыбался – гад! Виктор курил.
– Ты взяла все, что хотела? – спросил следователь, который в эту минуту уже не казался таким милым, как раньше.
Я промолчала.
Воронцов открыл верхний ящик стола и положил передо мной коробку. Ткани на ней уже не было, из чего я сделала только один вывод – они знают, что там внутри.
– Ты же за этим сюда приехала? – холодно спросил он. – Ты это искала, не так ли?
– Однажды мы с тобой договорились, что ты ответишь честно на три моих вопроса, – сказал Максим.
Как же, забудешь такое!
– Было дело.
– Так вот, я хочу тебя о многом спросить, и надеюсь на то, что ты не будешь вилять из стороны в сторону.
– Не буду, спрашивайте.
Терять-то уже нечего.
– Кому принадлежат бриллианты?
– Осикову, мне, Сольке и Альжбетке.
От этих слов они погрузились в глубокий шок. Максим, казалось, даже не знал, о чем меня теперь спрашивать. Настроение у меня сразу же улучшилось – остались только два вопроса, а помимо бриллиантов, впереди маячили еще колье и убийца Служакова... Что, растерялись, товарищ следователь?
Мои мысли стали плести липкую паутину. Я запрещала себе думать о Викторе, но тем не менее думала: «Можно ли все исправить... признаться ли сейчас во всем... ну, не будет у нас денег, ну и что?.. Но... это же битва, и я должна победить...»
– Как эти бриллианты оказались здесь?
– Много лет тому назад Осиков отдал коробку на хранение Селезневу, покойному мужу Галины Ивановны. Селезнев не знал, что там, и она просто пылилась, пока не пришло время за ней приехать.
– Так как Осиков сидел в тюрьме, то предположу, что эти бриллианты краденые, – сказал Максим.
Я молчала, кот молчал тоже – полная солидарность.
– Где колье «Живая слеза»?
Это был последний вопрос Максима, на который я должна была ответить.
