– У меня другое мнение, – упрямо ответила я, готовясь встретить неодобрение.
– С чем же ты не согласна?
– В жизни были, есть и будут бесценные вещи.
Наверное, получилось несколько пафосно, но иначе я не могла объяснить. И мне даже хотелось поспорить на эту тему и отчаянно доказать свою правоту.
– Да, – усмехнулась Эдита Павловна. – Мне знакомы такие таблички: «Не продается». – Она помолчала немного, приподняла брови и многозначительно добавила: – Иногда, Анастасия, их ставят для того, чтобы взвинтить цену.
И совершенно довольная сказанным, Эдита Павловна стала смотреть вперед на дорогу.
«В Ювелирном доме Ланье – быть может, – подумала я, – но не в моей душе, и не в душе Нины Филипповны».
Машина остановилась около длинного узкого коричневого здания, отделанного плиткой зеленого и золотого цветов. Две колонны украшали вход, огромные окна позволяли увидеть происходящее внутри (что я и сделала). Конечно, в этом салоне тоже все сверкало и переливалось, но в нем не было величия, и я знала: сколько ни старайся, ни прислушивайся, того самого глубинного зова здесь не услышишь.
– Их успешность заключается в оригинальности. И надо признать, это неплохой ход. Современные модные направления, минимум классики… Но это не несет в себе бессмертия. – На губах Эдиты Павловны заиграла победная улыбка: уж дому Ланье как раз секрет бессмертия известен, причем давно.
«Наверное, бабушка хранит его в той самой сейфовой комнате, где даже единственный стул – и тот пуленепробиваемый…» – чуть было не сказала я, но прикусила язык и ответила:
– Понятно.
– Пойдем, ты все увидишь своими глазами.
В салоне я вдруг почувствовала себя спокойно и свободно, точно бывала там много раз и владелец всего этого богатства – вовсе не бабушкин знакомый, а мой. Подойдя к одной из витрин, выполненной в виде прозрачной этажерки, и скользнув взглядом по нескольким колье, я двинулась дальше. Действительно, украшения были более легкими в исполнении и не походили на музейные экспонаты. Конечно, и в салоне Эдиты Павловны имелись кольца, браслеты и серьги, которые можно носить днем, а не надевать только на светские мероприятия и приемы, но разница все же существовала.
За моей спиной раздались голоса, и я обернулась, чтобы посмотреть, кто разговаривает с бабушкой. Каково же было мое удивление, когда я увидела приятного мужчину лет тридцати семи в обществе… Клима Шелаева. «Но-о…» – мысленно протянула я и почувствовала, как напрягается каждый мускул тела, как учащенно начинает биться сердце, как я (и без того тощая) уже привычно вытягиваюсь в струну.
Шелаев смотрел прямо на меня, в его глазах застыла снисходительная насмешка. «Анастасия, я продолжаю ждать, когда ты окрепнешь и испортишь жизнь всем Ланье, вместе взятым», – будто говорил он.
Н-да. Ирония судьбы заключалась в том, что Клим мечтал видеть меня сильной и стойкой, – это доставляло ему огромное удовольствие и давало надежду на исполнение собственного пророчества.
И я собиралась стать сильной и стойкой, но вершить зло…
«Не дождетесь!» – подумала я и назло вообразила, как подлетаю к бабушке на крыльях любви, обнимаю ее, целую в щеку и говорю какую-нибудь невероятную чепуху, например: «Бабуленька, миленькая, как же я соскучилась по тебе!» Моей фантазии не хватило, чтобы представить реакцию Эдиты Павловны на эти слова… Наверное, пришлось бы вызывать Бриля с гадкими микстурами и успокоительными каплями.
– Анастасия, подойди к нам, – позвала бабушка.
– Добрый день, – ровно произнес Шелаев.
– Добрый день, – ровно произнесла я.
– Познакомься, дорогая, Максим Матвеев – владелец этого салона и друг нашей семьи. А это Анастасия.
– Очень приятно, – чуть кивнула я и поймала улыбку Шелаева («А я – враг вашей семьи», – весело говорили его серые глаза). Желая отгородиться от происходящего, я превратилась в благовоспитанную леди, мягко улыбнулась и добавила бесцветно и вежливо: – Здесь много интересных украшений… Я рада, что мы заехали к вам, Максим…
Было бы куда легче, если бы бабушка сообщила не только имя, но и отчество владельца салона, но, видимо, разницу в возрасте между Матвеевым и мной (лет семнадцать-двадцать) она не считала огромной.
«Браво, ты хорошая актриса», – теперь читалось на лице Шелаева, но он многозначительно произнес:
– Я тоже рад, что заехал.
– Какими судьбами? – спокойно спросила Эдита Павловна.
– Макс покупает дом, а моя контора ему в этом усиленно помогает. Ну, а я лично контролирую.
Загадочный Максим Матвеев смотрел на меня. Загадочный, потому что пока он не произнес ни слова. Мне понравились его голубые глаза, ямочка на подбородке и серо-синий галстук, в который я уткнулась взглядом. Подчеркнутое внимание Шелаева было слишком велико, и требовалась небольшая передышка, но такая, чтобы Клим не заметил даже капли моего смятения.
– Мне тоже очень приятно, Настя, – мягко сказал Матвеев. – Я не думал, что сегодня у меня будут такие замечательные гости.
«Ехали мимо и решили заскочить», – мысленно ответила я. Вряд ли стоило говорить правду: «А знаете, бабушка привезла меня сюда, чтобы продемонстрировать, чем ее салон лучше вашего…»
– Анастасия, посмотри еще украшения, а мне необходимо обсудить с Максимом деловые вопросы.
– Конечно, – кивнула я и небрежно убрала прядь волос за ухо. «Вы меня оставите с Шелаевым? Ох, не нужно этого делать, он может плохо на меня повлиять…»
Бабушка и Матвеев скрылись за широкой дверью, а я, игнорируя врага, вернулась к изучению золота- бриллиантов. Подошла к одной из витрин, подалась вперед и принялась рассматривать плоскую брошь- бабочку. Зеленые камушки покрывали крылья, тонкие усики заканчивались двумя сверкающими бусинками…
– Тебе очень идет это платье, – услышала я тихий, но четкий голос Шелаева.
– Оно мне не нравится, – нарочно ответила я. Сделала несколько шагов и вновь замерла, вытянув шею. Нет же на свете ничего интереснее, чем разглядывать дорогие украшения…
– Уверен, без него ты выглядишь намного лучше.
Мои щеки вспыхнули, но я не повернулась, надеясь, что смущение останется незамеченным.
– Вряд ли вы когда-нибудь сможете убедиться в этом, – четко произнесла я и удивилась собственным словам. Откуда они взялись, если я хотела сказать вовсе не это? То есть вообще хотела гордо промолчать!
Мой ответ получился слишком взрослым, и на миг я почувствовала себя неуютно.
– Ты смутилась? – спросил Шелаев с оттенком иронии. Его дыхание, коснувшись моего виска, мгновенно перевернуло душу вверх тормашками. – Надо же, Ланье смутилась…
– Вам показалось.
Сделав несколько шагов, я остановилась у следующей витрины, и мое внимание привлекло кольцо в виде диковинного цветка. Увидев его, я уже не смогла отвести глаз – прилипла к полу и затаила дыхание.
Кольцо не было скромным и маленьким, но тем не менее казалось аккуратным, изящным и лучилось теплом (я это почувствовала сразу!). Может, секрет заключался в центральном камне, а может, мастер вложил в украшение слишком много труда и души… Я замерла, позабыв обо всем на свете. Три лепестка светлых, три лепестка черных…
– Ух ты… – еле слышно прошептала я и отчего-то улыбнулась. – Красивое…
Оно не походило ни на что другое, завораживало, казалось самым лучшим, особенным и моим. Если бы в этот момент в магазин зашла какая-нибудь женщина и купила его, я бы расстроилась чуть ли не до слез, я бы стояла – разочарованная, безутешная – и смотрела ей вслед, не веря в происходящее.
«Так вот ты какая – власть драгоценностей над человеком», – улыбнулась я еще раз и протянула руку, но тут же опустила ее (стекло витрины все равно отделяло меня от чуда).
