– Из комнаты не выходила?
– Нет.
Ответила я довольно быстро, потом задумалась, не может ли мое вранье быть на руку убийце? Хочется, чтобы его побыстрее нашли. Нет, в данном случае я убийце не помогаю, если бы мы с Димой в ту ночь заметили что-нибудь или хотя бы услышали, а так… даже поделиться нечем.
– Что ты можешь сказать про Николая Леонидовича? По-твоему, он способен на убийство? – спросил Казаков, пододвигая к себе вазочку с конфетами.
– Способен, но думаю, он бы пошел другим путем. Белый порошок, несущий смерть, эффектным движением был бы отправлен в бокал жертвы – это ему больше подходит.
Передо мной прямо картина возникла: вот Николай Леонидович на цыпочках крадется к спальне своей возлюбленной, на столике стоит прозрачный бокал, наполненный искрящимся вином, Николай Леонидович открывает крышку малюсенькой коробочки и переворачивает ее, яд медленно опускается на дно, неся быструю и безболезненную смерть.
– А твой брат мог бы совершить убийство?
– Нет, он слишком занят для этого.
Казаков хохотнул, встал со стула и зашагал по кухне.
– А вы, как я понимаю, версию, что Светлану Аркадьевну убил кто-то чужой, не рассматриваете? – спросила я. – Ну вот, например, бомж какой… шел мимо и думает: дай-ка загляну в этот дом, может, на чердаке вещички какие старенькие найду. Такие предположения вас не увлекают?
– Увлекают, – Петр Яковлевич тихонечко засмеялся, засунул в рот шоколадную конфету и плюхнулся на стул рядом со мной. – Очень я рад, что буду жить здесь, очень. Такое в моей практике случается редко, приходится бегать, прыгать, кофейку вот не всегда есть возможность выпить, а тут я буду расследовать, не отходя от места преступления, так сказать.
– Вы на третьем этаже-то уже побывали? Ничего интересного не нашли?
– Побывал, прочувствовал атмосферу, так сказать, но признаюсь, я пока в растерянности. Категорически ничего не отметаю, все же утром дверь была на первом этаже нараспашку, замок сломан, нельзя это сбрасывать со счетов.
– Мало ли придурков на свете… Возможно, у нас хотели что-то украсть, такая хорошо спланированная акция.
– Тогда бы дверь не ломали, ловкий воришка с легкостью откроет эти ваши новомодные замки. Был у меня один интересный случай. У владельца банка, не буду называть его фамилию, украли любимого пса и затребовали выкуп. А собачка так себе, доберман облезлый, стащили его ночью прямо из спальни хозяина, который после вечеринки спал без задних ног. Так вот, и сигнализацию отключили, и камере голову открутили, и четыре замка вскрыли. Самое смешное в этом то, что проделали сие семнадцатилетние подростки, которые решили подзаработать денег на новые мобильные телефоны. Замки им открыл старый дед Егорыч, работавший дворником неподалеку от дома банкира, открыл за три бутылки водки отмычками, которые валялись у него еще с послевоенных времен, вот так.
Послышались тяжелые шаги, дверь, резко распахнувшись, ударилась ручкой о стену, в ответ чашки на полочке нервно звякнули.
– Жрать хочу, – сказал Глеб, направляясь к холодильнику, в воздухе повис запах перегара.
Бедненький, никто теперь не сходит в магазин и не принесет тебе покушать, как же ты жить дальше будешь…
– Петр Яковлевич погостит у нас некоторое время, – объявил Илья, садясь за стол.
Глеб резко отбросил вилку и свел брови на переносице, это решение Ильи явно пришлось ему не по вкусу.
Теперь, когда Светланы Аркадьевны больше с нами не было, Илья предложил Вике, Глебу и Николаю Леонидовичу приходить к нам на завтрак, обед и ужин. Желающих отказаться не нашлось. Вика поинтересовалась, не будет ли Марина убирать и их половину дома, на что Илья задумчиво ответил: «Я подумаю». И о чем, интересно, он собрался думать, у Маринки забот, что ли, мало, пусть сами берут в руки веник, совок и отправляются на уборку территории. Я вот хоть ленью и страдаю время от времени, но в принципе прибраться или что-то приготовить для меня не такая уж проблема, если и артачусь, то только из вредности, особенно когда с Лизкой сцепимся. А Вика с Глебом просто обнаглели, любимые слова – «подай» и «принеси».
– Петр Яковлевич, чувствуйте себя как дома, если будет нужно что-нибудь, обращайтесь, не стесняйтесь, – продолжил Илья. – Хочу также обратиться ко всем. Как вы понимаете, Петр Яковлевич будет расследовать случившееся в нашем доме… Прошу всех оказывать ему посильную помощь.
Илья резко оборвал свою речь, не справившись с волнением.
– Завтра я должна идти к следователю, – сообщила Лиза, – никогда не думала, что мне придется через это пройти.
– Не тебе одной, – огрызнулась Вика.
– Да, но почему я первая, чувствую себя просто подозреваемой номер один, какой ужас, какой же это ужас.
Лиза взяла рюмку Ильи и опрокинула в себя пятьдесят граммов водки, поморщилась, вздохнула и стала грызть огурец.
– Давайте начистоту, – выпалил Глеб, – что эта ищейка будет здесь вынюхивать?
– Глеб, к чему такой тон, – растягивая слова, спросил Николай Леонидович. – Чем быстрее найдут человека, который убил твою мать, тем лучше, и имей уважение к старшим, нельзя так разговаривать. Я никогда не позволяю себе такого тона и тебе не советую.
Глеб в ответ презрительно фыркнул, мнение Николая Леонидовича его не интересовало ни по какому вопросу. Илья хотел тоже заступиться за Казакова, но Петр Яковлевич поднял руку и сказал:
– Понимаю, что мое присутствие здесь может многим не понравиться, со своей стороны обещаю, что особо докучать не буду, но и вам придется считаться с обстоятельствами, это в ваших же интересах.
– Для всего этого есть следственные органы, а самодеятельность нам не нужна, – отчеканил Глеб.
– В моем доме все будет так, как я хочу, – гневно сказал Илья, и я мысленно ему зааплодировала. Наконец-то! – Если кого-то такое положение дел не устраивает, задерживать не буду, где дверь – все знают.
Ого, ай да Илья, ай да молодец! За столом воцарилась минутная тишина, которую нарушила Лизавета.
– Так как мне вести себя у следователя, что говорить?
– Правду, – посоветовал Петр Яковлевич, цепляя вилкой кусочек колбаски, – только правду.
– Но я ничего не знаю.
– Просто отвечайте на вопросы, не думаю, что это будет сложно.
– Как невозможно глупо устроена жизнь, – пустилась в философию Вика, – спишь в своем доме и в мыслях ничего нет, а тут приходит какой-то вор или бомж, и все… Бедная мама, как это ужасно.
Слушая Вику, я про себя отметила, что сегодня она выглядит очень хорошо, волосы слегка завиты, ресницы накрашены, может, причиной тому был Дима, который должен прийти с минуты на минуту.
– А с чего ты взяла, что преступник вор или бомж, это вполне может быть один из нас, – сказала я, косясь на Казакова. Мне хотелось понять ход его мыслей, и эта фраза предназначалась скорее для него.
– Ты что такое говоришь, – изумилась Лиза, – с ума, что ли, сошла от горя?
– Точно дура, – поддержала Вика.
Я специально молчала, все взгляды постепенно передвинулись на Казакова, все ждали, как на мои слова отреагирует частный детектив.
– Возможно, – коротко сказал Петр Яковлевич, обменявшись взглядами с Ильей. Наверняка они обсуждали это ранее, запершись в библиотеке.
Марина высунула голову из кухни и, не стесняясь того, что подслушивает, спросила:
– А за убийство сколько дают?
