прибежал, бомба, наконец, освободилась и с сильным ударом взорвалась в середине аэродрома, облепив испуганных посетителей землей и грязью.
В действительности, в отличие от Макса и Ремлингера, которые всегда были усердными работягами и больше всего любили критические ситуации, никто особенно не увлекался этим видом спорта. Перед тем как принять решение, мы предпочли подождать первых результатов бомбометания против цели, хорошо защищенной зенитной артиллерией.
Между тем нам постоянно читали лекции по поводу «незасчитанных мячей». После первых бомбардировок, в ходе которых за четыре месяца было сброшено 16 432 тонны бризантного взрывчатого вещества в местах спуска на воду, немцы разработали новый, более упрощенный тип установки. Они сооружали более 50 установок в месяц, которые маскировали настолько тщательно, что их трудно было распознать. В целом немецкая планировка сооружения состояла из девяти секторов, четыре из которых были направлены на Лондон, а другие пять – на Саутгемптон, Портсмут, Плимут, Брайтон и соответственно порты Дувр и Ньюхавен.
По последним данным, самолет-снаряд, или «V-1», представлял собой изобретение с реактивным двигателем, способным нести около тонны взрывчатого вещества на расстояние в 250 миль приблизительно со скоростью 425 миль в час и чрезвычайно точно, то есть в пределах 1000 ярдов.
Мы вернулись в Детлинг 8 апреля и без особого энтузиазма ждали нашего первого полета с бомбометанием с пикирования.
Хотя наша цель была в районе, переполненном зенитной артиллерией, немцы были настолько поражены при виде 24 «спитфайров», каждый из которых нес 500-фунтовые бомбы, что они открыли огонь только тогда, когда мы были уже вне предела досягаемости.
Мы взлетели в 12.25 и должны были атаковать первыми, за нами вступит австралийская эскадрилья (453-я), в то время как 132-я прикроет нас от возможных реакций вражеских истребителей. Мы прошли французское побережье на высоте 10 000 футов, и Сатерленд построил нас в атакующие позиции.
– Самолет Макса, ступенчатый левый борт, иди!
Я был десятым из двенадцати и совсем не чувствовал себя счастливым.
– Самолет Макса, цель 2 часа внизу.
Я видел лигеркортский лес прямо под моими крыльями и распознал цель – еще одно расположение самолетов-снарядов, очевидно замаскированное среди деревьев, – нам показывали на фотографиях на инструктивном совещании.
Мы сразу же оказались над ними. Рукой я повернул вниз выключатель, который приводил в действие бомбу, и снял предохранитель запускающего механизма.
– Макс, идем вниз.
Словно раскрывающийся веер, все «спитфайры» перевернулись на спину один за другим и пикировали прямо вниз. Зенитная артиллерия сразу же открыла огонь. Пучки трассирующих снарядов летели навстречу нам. Снаряды взрывались слева и справа, и прямо над нашими головами стали появляться белые кольца клубов дыма от 20-миллиметровых орудий, едва видимые на слоисто-перистых облаках. Наш подъем с этими тяжелыми бомбами был ужасным: через несколько секунд мы делали уже более 400 оборотов. Я только начал наводить прицел, как первая бомба уже взрывалась на земле – быстрая вспышка, за которой последовали облако пыли и фрагменты.
Авиазвенья Макса и Скиттлеса уже снова набирали высоту, вертикально, усердно передвигаясь быстрыми и резкими движениями, неотступно преследуемые зенитным огнем.
Мой высотомер показывал 3000 футов, и я сконцентрировался на своей цели. Я слегка потянул ручку управления на себя, чтобы цель прошла под носом моего «спитфайра», следуя нашей технике, – тяжелая работа при такой высоте. Я считал вслух: один, два, три – и нажал спусковую кнопку.
В течение следующих нескольких секунд, в результате эффекта огромной центробежной силы, я лишь смутно понимал, что происходило. Я пришел в себя и обнаружил себя висящим на винте на высоте 8000 футов с открытым дросселем. Зенитная артиллерия, казалось, бросила нас. Поворот налево скоро разъяснил мне, почему 453-я эскадрилья начала свое пикирование. Самолеты прошли над ними, словно водопад, и вскоре превратились лишь в крохотные смутные пятна на земле.
Артиллерия повторила атаку. Неожиданно произошла вспышка, и «спитфайр» перевернулся, оставляя след горящего гликоля, и врезался в середину цели. Ужасное зрелище, которое я не могу выбросить из моей памяти.
«Жестокий удар судьбы», – сказал один из друзей погибшего летчика, когда мы вернулись на аэродром. Это был Боб Ярра, брат известного Ловкача из Мальты, также сбитого зенитной артиллерией годом раньше. Боб был сбит прямым попаданием из 37-миллиметрового орудия, поскольку он пикировал со значительно большей скоростью, чем 400 миль в час. Два крыла его «спитфайра» сразу же сложились и отлетели, сорвав по пути хвостовой стабилизатор и разбрасывая обломки на движущийся за ним самолет, которому пришлось сделать резкое движение, чтобы увернуться от этих обломков. Через три секунды самолет врезался в землю и взорвался. Ни малейшего шанса найти останки и похоронить.
Эти «незасчитанные мячи» начинали, несомненно, дорого нам стоить.
Высадка десанта в Нормандии
Подошел великий момент – 4 мая. Наше авиазвено оставило Детлинг, чтобы переехать на новую базу в Форде, около Брайтона.
Перевод самолета происходил в очень плохую погоду, и нашему патрулю, состоящему из 8 самолетов, под руководством Кена Чарнея, пришлось сесть на американское поле около Данджнесса под проливным дождем и при нулевой видимости. Это поле было занято эскадрильей «тандерболтов», которая прибыла из Соединенных Штатов неделей раньше. Тогда эти американцы впервые увидели «спитфайр» так близко. Они были поражены, увидев людей, прилетевших в такую погоду (что они ожидали? Англия – это не Калифорния), и оценив маневренность наших машин.
Ближе к вечеру погода прояснилась, и мы продемонстрировали взлеты с крутым набором высоты. С нашим «Спитом-IX» мы могли совершать воздушный десант на высоте 50 ярдов, в то время как тяжелому «тандерболту» необходимо было 600. Сразу же после того, как я убрал шасси, я выполнил бочку, которая срезала растущие маргаритки.
В Форде было уже 12 эскадрилий истребителей и, как обычно, большое скопление самолетов на взлетно-посадочной полосе и летчиков на квартирах. Мы решили, что лучше ночевать под открытым небом в палатках около наших самолетов, чем идти жить в большом реквизированном здании в шести милях от аэродрома, около Арандела.
Нам всегда поручали какие-то дела. 8 мая – два вылета с бомбометанием с пикирования, 9 мая – два таких же вылета, включая атаку против известного виадука в Мирвилле. Там нас очень горячо принимала автоматическая зенитная артиллерия, и в прессе опубликовали следующий официальный отчет: «Эскадрилья „спитфайров“ пикировала сквозь стену зенитного огня артиллерии, чтобы атаковать большой виадук в Мирвилле на железнодорожной линии между Парижем и Гавром. В виадуке было 39 архипелагов. „Спитфайры“ ударили по нему в середине и по северному краю».
Для тех, кто знает сдержанность коммюнике ВВС Великобритании, термин «стена зенитного огня артиллерии» не казался преувеличением. В действительности же бомбардировка была довольно жалкой, и я не знаю, кто были герои 132-й или 602-й, у которых оказалось больше удачных попаданий. Я знаю, что моя бомба упала, как минимум, более чем в 200 ярдах от виадука. О Джеральде и Канаке сообщили, что они промахнулись.
10 мая утром под прикрытием «марадера» мы произвели «прочесывание», которое продолжалось два часа двадцать минут. В смешанном формировании «Мессершмитов-109» и «Фокке-Вульфов-190» мы
