делало все возможное, чтобы улучшить ситуацию, но в Париже всем было наплевать. Они там думали только о политике, а получили ли те, кто все еще сражается, звание, им было абсолютно безразлично.
Тем не менее в тот день я совершил три вылета и просто изнемогал. Утром авиазвено потеряло 6 летчиков, включая Остина и старшего лейтенанта авиации Бли, двух самых лучших летчиков из 486-й новозеландской эскадрильи.
Чарли, старший инженер-механик авиазвена, имел список имеющихся у нас самолетов. У нас числилось 27, а в действительности было 23 из 95, которые мы должны в норме иметь в нашем распоряжении. Он пообещал еще 4 к 17.00. Было 15.30.
Кен Хьюс, Джонни Вокер и мои два австралийца Торпи и Бей в резерве с Лонгли отправились в короткую вооруженную разведку в район Фленсбурга. Кен был осторожным человеком и не позволил бы себя напрасно сбить.
Я продолжал изучать отчеты летчиков, летавших утром, сочиняя с Абандом отчет для Центра, никак не преувеличивая нашу нехватку самолетов. О моральном состоянии летчиков также не стоило говорить, и я выразил искреннюю надежду, что нас пошлют на какой-нибудь бой с морским флотом.
Летчики не могли не думать об угрозе со стороны мощной зенитной артиллерии. Эти мысли преследовали их при каждом разговоре – за едой, в баре, на инструктаже. Стоило лишь понаблюдать за тем, как детально расспрашивали вернувшихся из рейса о силе зенитных установок и местонахождении их постов те, кому скоро предстояло лететь. Говорили об этом постоянно.
Я непрерывно курил сигарету за сигаретой и выпил бесчисленное количество чашек чая. Моя челюсть и зубы все еще болели после посадки 24 марта.
У меня был сильный спор с одним из экспертов связи взаимодействия из 2-й канадской армии – после того шоу 20 апреля я просто, казалось, не понимал тех типов. Он, казалось, даже не знал, что происходило на земле. Мне пришлось выйти и взглянуть на телетайпы самому, чтобы определить время и место.
На земле ситуация казалась довольно сложной – бронетанковые удары в направлении Кельна и Элмшорна (к северу от Гамбурга) против некоторых сильных узлов сопротивления, поддерживаемых аэродромами Ноймюнстера и Бад-Сегеберга, а также их запасными аэродромами.
Люфтваффе ограничилось прикрытием отступления сухопутных войск и эвакуированием персонала на «Юнкерсах-88 и -52», «Хейнкелях-111» и особенно Фиселера Шторчса, которые ускользнули на рассвете и закате, когда слои тумана покрыли районы Понерских озер.
Довольно низкие облака (потолок ниже 3000 футов), которые нависли над базой полуострова Дании на несколько дней, препятствовали перехвату наших патрулей. Зенитная артиллерия была настолько опасной, что, как только один из наших самолетов появился ниже облачного покрова, его тут же встретили перекрестным огнем сотни автоматических орудий, в большом количестве разместившиеся на магистралях от Ойтина до Киля и особенно на автострадах Ноймюнстер – Рендсбург и Шлесвиг – Рендсбург.
Все это не вселяло оптимизма.
Бедняга Броклехёрст серьезно пострадал от зенитной артиллерии, так как летал вдоль автострады Фленсбурга. Вместо того чтобы сесть на «брюхо», он решил выброситься с парашютом. Он хорошо приземлился, но джип, посланный привезти его, чертовски долго разыскивал его. Ветер отнес его далеко в лес Орел.
Отделение Кена вернулось с отличным счетом: 23 разрушенных грузовика плюс 65 поврежденных – абсолютный рекорд, – и, кроме того, Лонгли сбил на побережье два «Юнкерса-52». Отлично, это будет хорошо выглядеть в моем отчете. С другой стороны, я беспокоился о Лонгли. Он становился все более неосторожным. Он знал, что, как только срок его боевых операций закончится, его репатриируют в Новую Зеландию, и в свои последние летные часы он старался получить DFC. Мне пришлось нажать немного на тормоза. Я все равно собирался попросить начальство повысить его в звании, так как у него на счету было 6 сбитых фрицев.
Все самолеты, кроме самолета Броклехёрста, вернулись. В течение десяти минут 6 из 10 пополнят запасами топлива и боеприпасов.
Когда я уже собирался было идти в зону рассредоточения, войсковое соединение торпедоносителей «бьюфайтеров» молниеносно прошло над головами, двигаясь с севера, с грохотом, похожим на гром. Там было не менее трех авиазвеньев. Они возвращались после чудовищного сражения с морским флотом, организованного против пресловутого конвоя в Киле.
У одного из них горел двигатель – тянулся огромный след черного дыма, – и он пытался сесть на нашем поле. Где-то в 500 ярдах от земли вошел в штопор и упал с ужасным взрывом около резервуара для купания. Примчались пожарный механик и машина «Скорой помощи».
– Боже, зачем вся эта спешка? – прошептал Питер Вест. – Там уже ничего не осталось.
Как прав он был. Спустя десять минут «скорая помощь» медленно вернулась назад, везя жалкие останки летчика и обозревателя.
Спустя час после трагедии, когда мы все еще обсуждали ее за обедом, влетел Спай:
– Тебя к телефону, Пьер.
Кому, черт возьми, нужен я в этот ужасный час? Я прыгнул в джип и помчался в Интеллидженс рум.
Начальник оперативного отдела у телефона.
– Запишите следующее для немедленного выполнения: воздушно-морская база в Гроссенброде, упоминание № 54.22 El 1.05. Свыше сотни огромных транспортных самолетов выгрузили на берегу, и они стоят на приколе. Вероятно, мощное вражеское прикрытие. Задействуйте весь имеющийся численный состав на определенную цель. Возможна атака с бреющего полета. Фактический метод исполнения на ваше усмотрение. Сообщите Кенвею о своих планах заранее, как минимум за десять минут. Я попробую дать вам противозенитные «тайфуны». Но не надейтесь на них особенно. Удачи.
Я поблагодарил и повесил трубку. Это звучало великолепно, но я был взбешен. Чудненько – после такого дня снова отправиться в полет на подобную цель в 8 часов вечера!
Я изучил настенную карту. Гроссенброд был приблизительно в 90 милях по прямой линии, но отчет метеослужбы говорил, что залив Любек и район Гамбурга были совершенно заблокированы. Была грозовая туча с ливнями на высоте до 20 000 футов. Нам придется идти в обход на север.
Шины скрипели по бетону. Начали подъезжать джипы, доставляя группы летчиков. Они были не в лучшем расположении духа из-за прерванного обеда и тяжелого дня. Некоторые жевали сандвичи, приготовленные на скорую руку.
Все здесь? О'кей. Я быстро обрисовал ситуацию. У нас не было достаточно самолетов, чтобы лететь как авиазвено в боевом построении. Поэтому мы полетели по двое в три звена, каждое из четырех самолетов, располагавшихся уступами по правому борту. Так как Брюса Коула не было, я повел первое формирование из 12 «темпестов», а Макдональд из 486-й – второе. Поэтому я надеялся, что мои 24 самолета будут под контролем.
Я не мог дать точные указания относительно того, как будет выполняться удар. Я сказал, что отдам необходимые приказы сразу по радио. Это будет целесообразней продуманного заранее плана. В любом случае я не имел ни необходимых данных, ни времени тщательно разработать план атаки.
– Сверьте свои часы… Сейчас 20.07. Запуск двигателей в 20.15. Я поднимусь как номер один, сделаю большой круг над аэродромом, чтобы дать возможность 24 самолетам выстроиться в боевой порядок, и в 20.25 возьму курс на цель. Есть какие-нибудь вопросы? О'кей, тогда распределяйтесь.
В моем отделении я выбрал лейтенанта Боуна, Дага Ворли и молодого сержанта Кроу, у которого это будет третий боевой вылет. Не особенно опытное трио, но у меня не было выбора. Я не мог взять тех летчиков, кто уже имел три вылета в этот день и кто абсолютно изнемогал, чтобы выполнить еще и четвертый и, конечно, довольно тяжелый.
