если такое и приключится, то уж извините, уважаемая профессура, задам я вам копоти, мало не покажется. Не для того я на «Росток» приходил, чтобы подопытной крысой стать.
Примерно через час после ухода Седого дверь бокса с тихим шипением отъехала в сторону, и в помещение вошла невысокая, оранжево-кольчужная фигура с металлическим саквояжем в руках. Из нутра саквояжа на переносной столик начали выкладываться одноразовые шприцы, какие-то цветастые коробочки с множеством кнопок, штатив с пластиковыми пробирками. И все это немного суетливо, нервно даже, ни здрасте тебе, ни как живешь. Значит, и впрямь за зомбака держат… обидно, товарищи «ботаники».
— Бу! — гаркнул я не так, чтоб уж очень громко, но сердито и с хрипотцой.
Мое хулиганство возымело совершенно неожиданный эффект. Оранжевое безликое нечто дернулось, свернув столик со всеми принадлежностями, сдавленно взвыло высоким голоском и ломанулось из бокса, по дороге громко стукнувшись пластиковым шлемом о низкую притолоку. Дверь сразу же закрылась, а вой, быстро набирающий тональность, под частый топот уплыл куда-то вдаль по коридору. Вот тебе на… пошутил, называется. Я вздохнул, подобрал с пола шприцы и датчики, аккуратно сложил их на столик и приготовился ждать.
Зотов пришел через двадцать минут. Он спокойно открыл дверь, дождался, пока бокс герметизируется, пододвинул табурет. В отличие от предыдущего визитера, профессор был без защитного комбеза, в обычном сером костюме и лабораторном халате, наброшенном на плечи.
— Между прочим, Антонину Васильевну пришлось отпаивать валерьянкой. Нехорошо, товарищ Лунь. — Проф разорвал упаковку одноразового шприца. — Что же это вы…
— А то, что после допроса, учиненного похлеще иных следаков, вы меня тут как зверька заперли, профессор. И словно с мутантом — костюмы защитные, лишнего слова не скажут.
— Ну-ну, сталкер… ваше негодование понятно. — Зотов с короткими щелчками начал откидывать пробки с пластиковых пробирок. — Но и нас поймите. Пока ничего с вами непонятно, естественно, карантин до выяснения полной картины. Сами понимаете.
— Ничего не понимаю, если честно, — признался я.
Зотов быстро взглянул на меня поверх очков.
— Вы, Лунь, можете говорить сколь угодно о том, что ничего не помните и не понимаете. Для Седого, несмотря на всю его проницательность, ваше вранье, быть может, и сгодится. Но мне-то вы можете сказки не рассказывать. Я более чем уверен, что последние события в Зоне и вы каким-то образом взаимосвязаны. И вы почему-то не горите желанием рассказать о том, что на самом деле с вами произошло. Я не настаиваю на откровенности, понятно… но то, что вы изволили врать, уважаемый, для меня очевидно.
Зотов вскрыл упаковку с медицинскими иглами, приладил одну из них на шприц.
— И как вы собираетесь… добыть якобы правду? — Я начал следить за руками профессора, готовясь, в случае чего, к быстрой и решительной обороне. Наслышан я был о препаратах, под которыми человек все как на духу выкладывает, даже и просить не надо.
— Никак не собираюсь, Лунь. От вида крови не млеете? Ах, ну да… нашел чего спросить у сталкера. В общем, мне нужно сделать анализ. Не волнуйтесь, шприц, как вы видите, пуст.
Еще немного сомневаясь, я протянул руку. Зотов перехватил ее резиновым жгутом, аккуратно проколол вену, и шприц начал наполняться темно-вишневой жидкостью.
— Я допускаю мысль, что вы и в самом деле можете не знать того, что произошло в Зоне за время вашего отсутствия. — Проф извлек иглу из вены, вручив мне взамен ватный тампон, резко пахнущий спиртом. — Приложите… да, вот так. А событий действительно произошло немало.
Кровь из шприца была разлита в десяток пластиковых пробирок, и Проф взялся за небольшой осциллограф, подключенный к мудреному на вид приборчику. По темному экрану забегала светящаяся зеленая нитка. Из саквояжа, оброненного при бегстве Антонины Васильевны, появился еще один прибор, напоминавший полевой детектор, отличавшийся разве что размером и наличием небольшого монитора. Защелкали клавиши — Зотов сосредоточенно набирал какие-то команды, прибор попискивал, давал короткие трели и выводил на монитор диаграммы и графики.
— Ух… хм… м-да… — Проф удивленно хмыкал. — Торсионное поле исключительной плотности… да уж. Регистрируются также пространственно-временные искажения и что-то не так с гравитацией. Готов поверить, Лунь, что ты в Зоне сидел безвылазно… уровень аномальной активности такой, словно ты все это время как минимум обитал в Припяти или… хм…
— Или? — переспросил я.
— Ты был знаком с Доктором, не так ли?
— Да, приходилось.
— Твой уровень активности лишь немногим меньше, чем был у него. — Проф закрыл монитор. — Делай выводы. До анализа крови сказать пока ничего не могу, да и УЗИ на очереди, но я уже даю девяносто девять из ста, что ты человек. По крайней мере точно не пятый тип псевдоживых организмов. Сегодня посиди пока на карантине, а завтра я уже оформлю бумаженцию о выходе на базу. С возвращением, сталкер. И… наш разговор не окончен. Отдыхай пока.
Дверь закрылась, с тихим шипением произошла герметизация, и свет вдруг разом потускнел — похоже, освещение переключилось на режим «ночника». Я, скатав в пальцах шарик из пропахшей спиртом ваты, зашвырнул его в угол, глубоко вздохнул и растянулся на приятно прохладной кушетке. Рядом с изголовьем в стене оказалась небольшая выемка с клавишей, я нажал на нее, и одна из стенных панелей с негромким щелчком приоткрылась. В нише за ней оказалась синтепоновая подушка и тонкое одеяло — значит, бокс все-таки жилой, не лабораторный, как мне показалось вначале. Усталость насыщенного дня и почти бессонная ночь на заброшенном хуторе сделали свое дело. Я начал проваливаться в сон…
