образован… – адвокат замолчал. Розовски тоже молчал, выжидательно глядя на него.
– Вот, – сказал Грузенберг. – Вот, пожалуй то, что казалось мне непривычным: для бизнесмена он выглядел чрезмерно деликатным человеком.
– Деликатным? – Натаниэль усмехнулся. – Действительно, странное качество для бизнесмена, тем более – русского.
– Именно! – подхватил адвокат, не почувствовав иронии в словах сыщика. – А в остальном… Обычный клиент.
– Бывали случаи… какие-то проблемы с оплатой ваших услуг?
– Нет, ни разу. Вы правильно задаете вопрос, я дорогой адвокат. Мои гонорары весьма внушительны, и я этого не скрываю. Я беру много, но и делаю много. Может быть, больше некоторых моих коллег.
– Деликатен, обязателен в денежных вопросах… Что еще вы можете сказать о нем?
– Вас интересует его биография? – спросил адвокат.
– Нет, с ней я уже познакомился.
– В таком случае, это все.
Розовски помолчал немного. Цви Грузенберг несколько раз взглянул на часы. Розовски заметил это, но сделал вид, что не понимает намека.
– Как вы думаете, – спросил он, – что могло быть причиной убийства?
– Не представляю, – адвокат развел руками. – Разумеется, это не самоубийство и не случайное ограбление – как первоначально считала полиция. Но что… Не знаю.
– А что вы можете сказать о его жене? Она тоже была вашей клиенткой? – спросил Натаниэль.
– Нет, разумеется. Она ведь… – он нахмурился и замолчал.
Розовски вежливо помолчал, потом сказал:
– Несчастья слишком активно преследовали эту семью в последнее время, вы не находите?
– Вы правы.
– Вы встречались с нею?
– Нет, не успел. Только говорил по телефону.
– Когда именно?
– По-моему… – он поднялся из кресла, прошел к столу, полистал лежащий там ежедневник. – Да, вот: две недели назад. В день ее прилета.
– Сами позвонили?
– Нет, конечно. Я и не знал, когда она приезжает… то есть, знал, что должна приехать, это ведь условие полиса, я сам ей об этом писал, но когда именно – она не сообщила.
– Значит, она?
– Да, сказала, что муж в письме – последнем письме – велел ей сразу же по приезде связаться со мной. В случае, если с самим Розенфельдом что-то случиться.
– Ага! – Натаниэль подался вперед. – Значит, Розенфельд подозревал, что с ним может что-то случиться. А вам? Вам он никогда не говорил об этом? Не обязательно прямо. Не говорил ли он вам что- либо, что могло бы вызвать… ну, скажем, обеспокоенность?
– Нет. Я такого не помню, – твердо ответил адвокат. – Мы с ним говорили только о делах. И потом: напрасно вы думаете, что я виделся с ним очень часто. Это совсем не так. В этом он был типичным русским: крайне редко прибегал к моим услугам.
– Вы не консультировали его по делам компании «Интер»?
– Нет, никогда. Только по личным.
– Понятно… Вернемся к Галине Соколовой. – Вы разговаривали с ней только один раз?
– Да.
– И тогда же, во время разговора, вы ей посоветовали обратиться ко мне? Почему ко мне? Почему не в полицию?
– Обратиться к вам? – адвокат выпрямился и покачал головой. – Вы что-то путаете, господин Розовски. Честно говоря, я даже не подозревал о вашем существовании. До сегодняшнего дня. Я вовсе не рекомендовал ей обращаться к вам. Да и не мог этого сделать. Скорее, я бы действительно порекомендовал ей обратиться в полицию. Но, думаю, и в такой рекомендации она не нуждалась.
4
Распрощавшись с адвокатом – он сделал это довольно рассеянно, думая о своем, так что, не исключено, что Грузенберг немного обиделся, – Натаниэль сел в машину, но отъехал не сразу. Он вдруг почувствовал безумную усталость, скопившуюся за последние сумасшедшие дни. Настолько внезапную и настолько сильную, что даже минимальное усилие – такое, например, как поднять руки и положить их на руль – казалось просто невозможным.
Во время службы в полиции ему приходилось расследовать убийства не раз и не два, но в последние годы, став частным детективом, он почти не имел дело с тем, что на языке юстиции именуется «преступление против личности». Он вскрывал хитроумные обманы, выводил на чистую воду мошенников и аферистов, наживающихся на наивности своих сограждан. Хватал за руку вороватых продавцов и нечестных хозяев. Даже несколько раз улаживал серьезные семейные конфликты. Но ни разу не приходилось ему – со времени открытия частного агентства – сталкиваться с насилием и, тем более, убийством. Дело Розенфельда оказалось первым.
«И последним, – подумал он. – Похоже, у меня сдают нервы.»
Он вдруг вспомнил, как вот так же сидел в машине – несколько дней назад – у гостиницы «Мацада» – и наблюдал, как санитары с носилками, направились к белой машине с красной шестиконечной звездой. Странно, что тогда рядом не оказалось зевак, никто не остановился поглазеть на страшный груз, прикрытый пластиком.
Он вздохнул. Так быстро ушла в небытие его полицейская толстокожесть. Неправда, что люди легко и ко всему привыкают. Отвыкают они еще быстрее.
От меланхолии Натаниэля отвлек нахальный «форд-транзит», нервно и нетерпеливо требовавший уступить место у тротуара. Розовски повернул ключ зажигания и выехал, великодушно уступив ему место.
Почти автоматически управляя автомобилем, Натаниэль выбрался было за город. Состояние некоего шока, поразившие его в конторе Цвики Грузенберга, не проходило. Как же ему сразу не пришла в голову простейшая мысль о том, что звонок «Галины Соколовой» мог оказаться мистификацией. Более того, он, почему-то, вообще не подумал об этом. Такой прокол мог иметь лишь одно объяснение: зная о скором (или уже состоявшемся) прилете вдовы Розенфельда, Натаниэль подсознательно был готов к звонку от нее. А подсознание мужчины, как известно, своеобразно реагирует на звук грудного женского голоса с чуть завуалированными нотками страха, так что…
– Ладно, – пробормотал Натаниэль, – будем, как говориться, решать проблемы в порядке их поступления.
Взяв с правого сидения листок, расчерченный на квадраты, он вычеркнул слова: «Визит к адвокату», но вместо них крупно вписал: «Звонок Соколовой», поставил два восклицательных знака, подумал, добавил еще один и жирно подчеркнул.
– Вот так, – удовлетворенно произнес Натаниэль, полюбовавшись на эту работу. – А теперь… – он взглянул на часы и решительно повернул руль. Мысль о посещении «Байт ле-Ам», ради которого он, собственно, и позаимствовал в очередной раз машину помощника, почему-то, так и не пришла ему в голову, зато Розовски очень удачно вспомнил, что договаривался о встрече с вице-президентом компании «Интер». Правда, не на сегодня, а на прошлый четверг, но, в конце концов, Израиль – не Германия, и пунктуальность в число добродетелей его граждан как не входила прежде, так и теперь не входит.
– И, в конце концов, что такое три дня опоздания по сравнению с вечностью? – риторически вопросил Розовски. – Такой же нуль, как и три года, – ответил он, перефразируя знаменитую фразу гашековского героя о зауряд-прапорщике и величии природы.
5
Выйдя из машины и направившись к служебному подъезду, вывеска у которого гласила о том, что компания «Интер» находится именно в этом здании и, конкретнее, на четвертом этаже его, Натаниэль почувствовал легкое похлопывание по плечу.
