Умник, разумеется, был согласен.
– А ведь именно столько – миллион новых «камешков» – получил бы господин Зуэн в качестве одного из сыновей. И еще может получить – если представит доказательства своего происхождения. Пилесеру Шульги придется в этом случае поделиться с новоявленным братцем – почти в таких же пропорциях, что и с кузеном Этаной. Даже больше – Зуэн сын Навузардана, а Этана всего лишь племянник. Да еще такое количество новых фактов. Непонятно, что с ними делать. То ли пойти и обо всем сообщить в полицию, то ли попытаться все-таки получить заказ от Пилесера Шульги...
Умник, с чувством выполненного долга смирно сидевший на плече, пискнул. Ницан скосил на крысенка глаза:
– А? Полиция?
Это слово Умник почему-то не любил, относя его все к той же категории вредоносной магии.
– Понятно, – сказал Ницан. – Значит, Пилесер. Интересно, ему известно о существовании еще одного наследника? Или нет? – Что же мы имеем? – задумчиво произнес сыщик. – Навузардан Шульги был убит с помощью перстня, над которым поработал маг Лугаль-Загесси. Естественно предположить, что именно участие в этом деле стало причиной смерти самого Лугаль-Загесси. Он указывает на фирму «Косметика Иштар», входящую в концерн «Дом Шульги». Вроде как намекает на Этану как на виновника обеих смертей. Так?
Умник кивнул.
– Пошли дальше. Зуэн, сын Навузардана Шульги и высокой госпожи Ингурсаг, вполне мог бы убить собственного отца. Если только считал его виновником несложившейся жизни. Но, по мнению матери, жизнь Зуэна нельзя считать несложившейся... Впрочем, тут стоило бы проверить. А также выяснить, действительно ли господин Зуэн живет в Ир-Лагаше. Между прочим, с господином Лугаль-Загесси сын госпожи Ингурсаг был неплохо знаком.
Он двинулся было к стоянке такси, но в эту самую минуту пропел телекома. Ницан недовольно вытащил из кармана вибрирующую коробочку. Но увидев обращавшегося, тут же позабыл о недовольстве. Перед ним появилось фантомное изображение Пилесера Шульги. Судя по всему, Шульги-младший был весьма озабочен.
– Я хочу принести вам свои извинения, – сказал он. – Вчера я был чересчур резок.
– Ерунда, – великодушно махнул рукой детектив. – Валяйте дальше, извинения принимаются. Переходите к делу.
– У вас есть доказательства тому, о чем вы говорили в последний раз? – спросил Пилесер.
– Доказательства того, что ваш отец был убит? Есть, разумеется.
– И вы действительно готовы провести расследование?
– Иначе я бы не обращался к вам.
– Прекрасно, – Шульги перешел на официальный тон. – В таком случае, господин Ницан бар-Аба, сообщаю вам о своем намерении нанять вас в качестве детектива для установления подлинных причин смерти моего отца и выявления виновных. Обязуетесь ли вы, по окончании следствия, представить мне исчерпывающую информацию о нем?
– Обязуюсь, – ответил Ницан и тоже перешел на официальный тон, дававшийся ему, правда, с некоторым трудом. – Также обязуюсь передать виновных полицейскому Управлению.
– Прекрасно, – повторил Шульги-младший. На ладонь Ницану упал большой лист с несколькими печатями. Детектив прочитал. Это был официальный контракт. – Можете ли вы приехать в мой офис?
– Когда?
– Немедленно. Дело в том, – добавил он расстроенно, – что мой секретарь исчез. И у меня есть серьезные опасения, что его исчезновение связано со смертью моего отца.
Через четверть часа Ницан подъехал к знакомому особняку с гербом на фасаде и ступенями из розового мрамора. На этот раз голем-охранник не среагировал на детектива – видимо, получив от хозяина соответствующее указание. Вестибюль был совершенно пуст, что показалось Ницану странным: начало рабочего дня, управление одной из крупнейших торгово-промышленных компаний Тель-Рефаима представлось ему чем-то вроде гигантского муравейника. Вместо этого, кроме одиноко торчавшего у входа голема, он не встретил ни единой души. А если учесть, что голем к живым душам имеет отношение весьма условное, то и его можно было не считать.
Объяснение странности могло быть лишь одно: Шульги-младший не желал, чтобы кто-нибудь из сотрудников или посетителей столкнулся с детективом в его офисе. Что же, вполне логичное решение.
Ницан пересек вестибюль и вошел в приемную. Здесь тоже никого не оказалось. Впрочем, этого Ницан ожидал – исчезновение секретаря и стало переменой настроения Пилесера Шульги и поводом к заключению контракта.
Видимо, услышав шаги детектива, ожидавший в кабинете Шульги распахнул дверь и вышел навстречу.
– Наконец-то! – нетерпеливо воскликнул он. – Входите же, господин Бар-Аба, я просто места себе не нахожу! – он протянул сыщику руку, которую тот понял с некоторым недоумением. Настроение миллионеров меняется весьма быстро. Шульги посторонился, пропуская его в кабинет, после чего по телекому дал команду голему никого не впускать в офис.
– А если срочное дело? – поинтересовался Ницан.
– Какие там срочные дела, – замахал руками Пилесер Шульги. – Я просто в шоке... Для дел, в конце концов, существует телеком, – добавил он, усаживаясь в кресло, стоящее во главе П-образного стола. – Садитесь, господин Бар-Аба, давайте поговорим.
Ницан послушно сел на указанный стул и выжидательно уставился на хозяина роскошно обставленного кабинета.
– Да-да, – словно в ответ на невысказанный вопрос закивал глава «Дома Шульги». – Да-да, разумеется, я сморозил глупость вчера. Я просто ничего не понял из сказанного вами... При чем тут кубки яшпаа, почему вы решили, что мой отец убит, и так далее. Надеюсь, вы мне все объясните. Тем более, что теперь-то я куда серьезнее отношусь ко всем подозрениям... – Шульги-младший на мгновение нахмурился. – Еще раз приношу вам свои извинения.
Ницан махнул рукой.
– Ерунда, ничего страшного. Разумеется, я объясню вам причины моих подозрений. Кстати сказать, это уже не подозрения. К несчастью, ваш отец действительно был убит. Это можно считать доказанным. Но для начала расскажите-ка о вашем секретаре. Когда и почему он исчез? Вернее, почему вы считаете, что он исчез? И почему связываете это событие со смертью вашего отца? Насколько я понимаю, именно оно заставило вас серьезнее отнестись к сказанному мной.
– Да, верно, верно... – Пилесер зябко потер руки. При этом послышалось мелодичное звяканье. Ницан удивленно посмотрел на бизнесмена, но увидев гирлянды браслетов, украшавших его руки, вспомнил, что семейство Шульги принадлежало к традиционалистам. Браслеты-обереги пустили во все стороны веселых солнечных зайчиков. Особенно крупным был золотой амулет, защищавший от лиллу.
Собравшись с мыслями, Пилесер Шульги заговорил:
– Так вот, насчет Цадока. Как уже было сказано, я не очень понял сказанное вами. При чем тут кубки из яшпаа и смерть моего отца? Каким образом с этим связан тот странный и глупый розыгрыш, вызвавший превращения саркофага? Словом, я решил – простите, господин Бар-Аба – что вы просто-напросто малость перебрали на радостях от быстрого завершения дела и решили вот так вот развлечься.
Ницан хмыкнул.
– Я же говорю – простите... Мне и сейчас непонятно, что привело вас к такому серьезному выводу. Но сейчас я уже не думаю о нем как о неудачной шутке.
– И на том спасибо, – сказал детектив. – Как я пришел к выводу – об этом вы сейчас услышите, я обещаю. И о некоторых малоприятных новостях – тоже. Но пока – давайте, все-таки, о секретаре.
– Да, Цадок. Так вот, после вашего звонка я был несколько раздражен. Когда пришел на работу, Цадок это заметил, спросил, что случилось. Я, разумеется, сказал ему. Он заинтересовался подробностями – что привело вас к такому странному выводу, какими уликами вы располагаете. Я ответил, что не знаю и знать не хочу, – он искоса бросил взгляд на непроницаемое лицо детектива. – Сказал, что у вас, похоже, что-то не в порядке с головой, возможно – на почве спиртного, потому что вас очень интересовал вопрос о винных
