Розенкрейцерская школа, всё её изящество и интеллект в изложении и пропагандировании идей, которые при более прямолинейной постановке вопроса могли и до костра довести, — налицо! В предисловии к первому изданию книги все блестящие мысли и догадки Сирано были зачислены в разряд «чистейшей игры фантазии».
Но… века шли, а проблема оставалась. Что таят они, что готовят для нас — безграничные, безмолвные, манящие небеса?..
Надменный, нетерпимый материализм, разом отмахнувшийся и от Бога, и от Дьявола (во всяком случае официально), подошёл сперва к вопросу о возможности существования в пространствах космоса иных населённых миров достаточно спокойно.
Да, есть, потому что Земля — рядовая планета, Солнце — рядовая звезда, Галактика, в общем и целом, тоже ничем не выдающаяся. Ну а раз так, то где-то там, вокруг других звёзд, само собой вращаются и планеты… Ну а дальше всё понятно. На эту тему в конце сороковых, начале пятидесятых годов было написано немало примитивно-популярных статей. В Домах учёных, институтах, клубах (о планетариях и говорить нечего), время от времени устраивались лекции и даже диспуты. Хотя всё в конце концов сводилось к тому, что коль скоро множественность обитаемых миров есть материалистический философский факт (?), то… никакого бога нет! Что и говорить, аргументация при этом была ниже всякой возможной критики.
А. между тем наука и техника своё дело делали. Искусственные спутники и лунники, запущенные в «стране победившего пролетариата» (не будем уточнять какой ценой, каким самопожертвованием людей и с какими жертвами!), вновь подняли массовый интерес к этой теме. Успехи же, обусловленные прогрессом в области радиоэлектроники, позволили перейти от чисто умозрительных к практическим вопросам поиска космических радиосигналов от иных разумных существ.
Идея поиска и передачи подобных сигналов (не обязательно в радиодиапазоне) сама по себе была не очень новой. Ей на описываемый момент шла уже не первая тысяча лет… Но вот дела… радетелей за множественность обитаемых миров, открывающиеся возможности не только не радовали, а, можно сказать, испугали до невозможности.
И причин тому было немало. В самом деле. Для успешного поиска сигналов необходимо было прежде выполнение целого ряда условий. Например, определить диапазон частот, полосу пропускания, чувствительность радиоприёмного устройства, ориентированного на поиск сигналов. Это всё из области «чистой» радиотехники. Но необходимо было также и определить, куда, на какую звезду нацелить приёмную антенну от каких планет можно ожидать сигнал.
Что касается планет нашей родной Солнечной системы, то их уже с конца пятидесятых годов в качестве серьёзных кандидатов на «разумность» даже не рассматривали, поскольку однозначно было решено, что условия на их поверхности для существования человекоподобных существ не подходят (температура, давление, наличие воды, кислорода и т. д.).
Но развитие наблюдательной астрономии не позволяло к этому моменту наблюдать планеты даже у ближайших звёзд! Хотя некоторые, весьма, косвенные методы не исключали наличие планет, например, у «летящей» Барнарда, а также у Тау Кита…
Но затем встал ещё более неприятный вопрос. Неприятный прежде всего потому, что уж к ответу на него материалистическая наука оказалась полностью неготовой. Какую информацию и о чём можно принять?
А вот это уже чистейшая гносеология. Она уже потребовала серьёзнейшей постановки вопроса о принципиальной возможности различных взглядов у различных гипотетических цивилизаций на строение Материи, Времени, Космоса… О возможности иных, совершенно нематериалистических (с нашей точки зрения) представлений об устройстве и движущих силах Вселенной. О вероятности существования иных объяснений наблюдаемым законам природы. Таким образом, пусть предположительно, пусть пока неопределённо, но перед испуганным взором столпов марксизма вдруг замаячила возможность смены парадигм!
Тем временем Фрэнсис Дрейк из США в 1960 году осуществил «проект Озма». Его приёмник имел шумовую температуру 350°К, ширину полосы 100 Гц, диаметр антенны 27 метров и время интегрирования 100 секунд.
Поиск сигналов вёлся от двух ближайших звёзд солнечного типа Тау Кита и Эпсилон Эридана на частоте 1420 МГц. Сам Фрэнсис Дрейк пояснял это так: «Выбор частоты 1420 МГц был сделан нами по той простой и бесспорной причине, чтобы разработанное оборудование можно было использовать для обычных радиоастрономических наблюдений, и никто не мог нас обвинить в выбрасывании денег на ветер».
Его опасения становятся более понятными, если учесть, что разработка аппаратуры для «Озма» обошлась в…один миллион долларов. А в результате — несколько месяцев наблюдений и… первый блин, как водится, комом. Не было найдено никаких сигналов.
В то же самое время другие американцы — Мориссон и Коккони — попытались идеологизировать использование упомянутой частоты. Они предположили, что именно она является уникальной в радиоспектре и потому, возможно, используется сетью галактических цивилизаций для связи между ними. Вот так родилась идея о сигналах — «маяках». То есть таких, чтобы привлечь внимание.
Но вскоре концепция «уникальной частоты» или «магических частот» в качестве ключевого принципа утратила свою силу. Сказалось отсутствие серьёзных аргументов в пользу любой единственной, уникальной частоты.
Чэд Оливер вскоре предложил альтернативный подход, а именно: передачи ведутся практически на всех частотах, то есть имеют характер сверхкоротких импульсов. Но поскольку, как уже было известно к этому времени, импульсы искажаются межзвёздной дисперсией, эта идея также оказалась неконструктивной.
Но за всем этим стоял ещё и такой проклятый вопрос: а что, если ВСЕ пытаются ловить сигналы, но никто их не посылает?
Отсюда возникла такая концепция: следует искать не маяки, а сигналы, которые другие цивилизации используют для собственных целей. Если говорить простым человеческим языком — а не попробовать ли просто «подслушать» разговоры? Но оказалось, что в результате… теряется дальность приёма. И не менее, чем в миллион раз! Техника середины 60-х позволяла осуществить «подслушивание» на расстоянии всего лишь в семь-восемь световых лет!
В бывшем СССР также занимались в это время поиском сигналов. Например, в 1969–1970 гг. в НИРФИ поиск вёл коллектив профессора Троицкого. Сначала на волне 50 см, затем — 30 см, 16 см, 8 см и, наконец, на волне 3 см. Были получены результаты, не представляющие какого-либо интереса для рассматриваемой темы.
Ничего не дали и попытки обнаружить радиосигналы от внеземных цивилизаций, предпринятые в США Палмером и Цукерманом в 1972–1973 гг. И неудивительно, поскольку сами они оценивали вероятность успеха величиной, меньшей чем 10– 4.
Автору этих строк приходилось просматривать стенограммы и записи «профессиональных дискуссий» по этой теме…Формулы, диаграммы, комментарии, снова формулы, снова диаграммы… Заметно постепенное усложнение риторики. Вводятся всё новые и новые понятия. «Стратегия поиска», «позывные», «способ кодировки», «условие самофокусировки», «поиск по дальности» и т. д. Все эти выражения и бесчисленные формулы, расчёты и таблицы вызывали поначалу чувство уверенности, что всё идёт просто отлично, абсолютно правильно, что вот ещё чуть-чуть и…
Но чем дальше, тем всё яснее становилось, что цивилизация, достигшая нашего, земного уровня или немного превзошедшая его, находись она на расстоянии далее, примерно, десяти-пятнадцати парсек, для нас «потеряна». Как, впрочем, и мы для неё. Мощности не хватит для осуществления «радиоконтакта».
«Выход», надо сказать, был предложен русским учёным Н.С.Кардашевым. Предыстория этого такова… Американцы в 1960 году обнаружили в Космосе новый источник радиоволн. Он был не столько сильным, сколько странным по характеру. Его назвали СТА-102. Эта загадочная «космическая радиостанция» работала следующим образом. Сначала на полной мощности. Затем интенсивность медленно спадала вплоть до «минимума» и на какое-то время всё стабилизировалось. Затем мощность снова возрастала до первоначального значения. Период полного цикла составлял 100 дней. Но более удивительным оказалось то, что радиоспектр, подобный СТА-102, учёные до этого никогда не наблюдали!
