как слуги.
— По крайней мере, есть еще один террорист, — вздохнул Динг. Оставалось не меньше трех заложников внутри дома. «Как они предполагают поступить с остальными? — подумал он. — Вертолет не сможет захватить всех. Неужели убьют?»
— Я вижу еще двух вооруженных объектов и трех заложников внутри задней двери, — доложил Джонстон.
— Это означает, что вывели всех заложников, — заметил Нунэн. — Значит, там было шесть вооруженных объектов. Как они вооружены, Винтовка Один?
— Автоматами, похожими на «узи», или их чешскими копиями. Сейчас они наклонились в сторону двери.
— О'кей, я вижу их, — сказал Чавез, глядя в свой бинокль. — Снайперы, возьмите на прицел объект Дортмунд.
— Она на прицеле, — успел ответить первым Вебер.
Джонстон повернулся, чтобы прицелиться на мгновение секунды позже, и вдруг замер.
Человеческий глаз особенно чувствителен к движениям в ночное время. Когда Джонстон повернулся по часовой стрелке, чтобы лучше прицелиться, Петре Дортмунд вдруг показалось, что она заметила что-то. Она замерла на месте, хотя не знала, что остановило ее. Она смотрела прямо на Джонстона, однако маскировочный костюм выглядел подобно куче чего-то — травы, листьев или глины. Петра не могла разобрать его в полутьме зеленого света, отражающегося от сосен. Она не видела человеческих очертаний, а форма винтовки затерялась в массе отблесков и теней на расстоянии, намного превышающем сотню метров. Но даже так она продолжала смотреть в сторону снайпера, не перемещая свою руку с пистолетом, на ее лице застыло удивление, даже без видимой тревоги. Глядя через телескопический прицел, открытый левый глаз Джонстона видел красные стробоскопические отблески от ходовых огней вертолета, мелькающие на грунте вокруг него, тогда как правый глаз смотрел на перекрестные визирные нити, застывшие чуть выше и между глаз Петры Дортмунд. Теперь его палец касался спускового крючка, нежно и осторожно, только слегка прикасаясь к нему, учитывая легкость нажима. Момент продолжался несколько секунд, но его периферическое зрение больше всего концентрировалось на ее руке с зажатым в ней пистолетом. Если рука отклонится слишком далеко, тогда...
Но этого не произошло. Петра возобновила движение к вертолету, и Джонстон вздохнул с облегчением. Террористка не подозревала, что две снайперские винтовки следовали за ее головой каждый сантиметр пути. Следующий важный этап наступил, когда она подошла к вертолету. Если она пойдет вокруг правой стороны, то выйдет из поля зрения Джонстона оставив ее только винтовке Вебера. А если пойдет налево, то Дитер потеряет ее, и следить за ней будет только винтовка Джонстона. Казалось, что ей больше нравится... да, Дортмунд, подошла к левому борту вертолета.
— Винтовка Два-Два утратила цель, — сразу доложил Вебер. — В данный момент цель вне пределов моего выстрела.
— Я на цели, Винтовка Два-Один на цели, — заверил Джонстон Чавеза. Ну, милая, пусти первым Маленького Мужчину, мысленно просил он.
Петра Дортмунд поступила именно так, подтолкнув Денглера к дверце на левой стороне винтокрылой машины впереди себя, очевидно, надеясь сесть между двумя заложниками и, таким образом стать менее уязвимой от выстрела снаружи. Здравый теоретический расчет, однако, на этот раз далеко не самый лучший, подумал Гомер Джонстон. Тебе не повезло, сука.
В данный момент комфорт знакомой кабины вертолета не успокоил Денглера. Он пристегнулся ремнем под наведенным пистолетом Петры, убеждая себя успокоиться и быть храбрым, как должны поступать в такой момент мужчины. Затем Герхардт посмотрел вперед и почувствовал прилив надежды. На месте первого пилота сидел обычный летчик, однако второй пилот был другим. Кем бы он ни был, второй пилот занимался инструментами, подобно тому, как это обычно делает экипаж, но это не был второй пилот, хотя форма головы и цвет волос были такими же и оба одеты в белые рубашки с голубыми эполетами, которые пилоты приняли как свою форму. Их глаза встретились, Денглер опустил голову и посмотрел в иллюминатор, боясь выдать свои чувства.
Хороший человек, подумал Эдди Прайс. Его пистолет лежал в кармане для карт на левой дверце вертолета, старательно спрятанный под кипой летных карт, но его легко достать, стоит протянуть левую руку. Он достанет его, затем быстро повернется, поднимет ствол и выстрелит, если до этого дойдет. В его левом ухе был спрятан радиоприемник, ничем не отличимый от слухового аппарата, если кто-нибудь заметит его. Он позволял Прайсу поддерживать связь с группой, хотя из-за шума двигателя и свиста проносящегося над головой несущего винта вертолета «Сикорски» слышать было трудно. Теперь пистолет Петры был направлен на него или на первого пилота, поскольку она меняла цель между ними.
— Снайперы, вы видите свои цели? — спросил Чавез.
— Винтовка Два-Один, вижу цель.
— Винтовка Два-Два, цель не вижу, что-то закрывает ее. Прошу разрешения переключиться на объекта Фюрхтнера.
— О'кей, Винтовка Два-Два, теперь ваша цель — Фюрхтнер. Винтовка Два-Один, Дортмунд остается у вас.
— Понял, старший, — подтвердил Джонстон. — Винтовка Два-Один наведена точно на объект Дортмунд. — Сержант еще раз проверил расстояние лазерным дальномером. Сто сорок четыре метра. На этом расстоянии его пуля опустится меньше чем на дюйм после вылета из ствола, а его установка прицела в двести пятьдесят метров до места боя была немного высока. Джонстон немного изменил точку наведения визирных нитей, и теперь она замерла чуть ниже левого глаза цели. На его винтовке были установлены двойные спусковые крючки. При нажиме на задний крючок сила нажима на передний уменьшалась до легчайшего дуновения летнего ветерка, и его второй палец уже коснулся переднего спуска. Вертолет не должен подняться. Еще более важным было то, что нельзя допустить, чтобы субъекты закрыли левую дверцу. Его семимиллиметровая пуля пробьет поликарбонатовое стекло иллюминатора на дверце, однако, пробив стекло, пуля изменит направление полета и невозможно предсказать, куда она полетит дальше, — может ранить или убить заложника, а то и промахнется совсем. Сержант не мог допустить этого.
Чавез не примет участия в боевых действиях, он будет командовать ими вместо стрельбы вместе с остальными солдатами. Он практиковался в этом, но не любил подобную практику. Намного проще быть среди солдат с автоматом в руках, чем стоять вдалеке и говорить подчиненным, как им поступать. Но у него не было выбора. О'кей, подумал он, у нас в вертолете находится объект номер один, и на нее наведена винтовка. Номер два шел по открытому пространству, уже прошел две трети расстояния до него, и на него тоже наведена винтовка снайпера. Еще два объекта приближались к середине расстояния между домом и вертолетом, в сорока метрах от них располагалась позиция Майка Пирса и Стива Линкольна. Последние два объекта еще находились в дверях дома, но в кустах рядом с дверью скрывались Луи Луазель и Джордж Линкольн, слева и справа от двери. Если только террористы не оставили кого-то внутри «шлосса», одного или более дополнительных объектов, следящих за процессом перехода, и затем они бросятся к вертолету, когда все остальные окажутся внутри... очень маловероятно, решил Чавез. В любом случае все заложники находились уже на открытом пространстве или скоро окажутся на нем... Его миссия заключалась в том, чтобы спасти их, не обязательно убивая террористов, напомнил он себе. Это не игра и не спортивное состязание, и его план, уже одобренный членами Группы-2, осуществлялся успешно. Ключом к успеху была последняя группа объектов.
Розенталь увидел снайперов. Этого следовало ожидать, хотя никому не пришло в голову. Он был старшим садовником. Газон вокруг «шлосса» был его, и странные кучи какого-то материала слева и справа от вертолета показались ему предметами, которых раньше здесь не было. Розенталь смотрел кинофильмы и телевизионные постановки. Это был террористический инцидент, и полиция каким-то образом отреагирует на него. Вооруженные люди будут там наготове, и здесь, на его газоне, появились два предмета, которых не было сегодня утром. Его глаза остановились на позиции Вебера. Там было его спасение или его смерть. Сейчас это неизвестно, и поэтому его желудок сжался в тугой комок.
— Вот они выходят, — заявил Джордж Томлинсон, когда увидел, как из дома вышли две ноги... женские ноги, за ними последовали мужские, потом еще две пары женских... наконец,
