меньше чем через час.
Кларк видел поведение Беллоу и понимал, чем оно вызвано, но такая возможность не существовала для Радуги Шесть, поскольку на нем лежала ответственность за окончательное решение, и перед глазами он видел лица, которые пытался совместить с именами на листе факса у него в руке.
— Они пока не позвонили мне, — сказал капитан Гассман в телефонную трубку. Этот звонок террористам сделал он сам.
— Я еще не назвал вам крайний срок, — ответил Первый. — Мне хочется думать, что Париж ценит нашу добрую волю. Если это не так, тогда они скоро научатся уважать нашу решимость. Объясните им это, — закончил Рене, положил трубку и прервал связь.
— Вот что получается, когда ты звонишь им, чтобы начать диалог, — сказал себе Гассман. Это был один из поступков, который ему надлежало сделать, так говорилось в книгах и на лекциях. Установите с преступниками диалог и взаимопонимание, может быть, даже некоторое доверие, которое можно использовать в своих интересах, попросить освободить нескольких заложников в обмен на пищу или что- нибудь другое, ослабить их решимость. Конечной целью является уладить преступление без потери жизни невинных людей — или даже жизни преступников. Подлинной победой для него будет ситуация, при которой все преступники окажутся перед судьей, который объявит их виновными. В этом случае террористов приговорят к длительным срокам пребывания в испанской тюрьме. Однако первый шаг заключался в том, чтобы убедить их говорить с ним, а именно такого разговора эта личность — Первый — не хотел. Он чувствовал себя комфортно, полагая, что он руководит ситуацией... может быть и так, сказал себе капитан полиции. С детьми, сидящими под дулами автоматов, можно позволить себе наглеть. И тут зазвонил другой телефон.
— Они приземлились и сейчас разгружают снаряжение.
— Сколько времени им понадобится?
— Тридцать минут.
— Полчаса, — сказал Кларку полковник Нунсио, когда автомобиль двинулся вперед. Полковник прилетел на вертолете из Мадрида. Позади него три грузовика испанской армии разгружали снаряжение и, полные его людей, скоро поедут по той же дороге.
— Что нам известно?
— Тридцать пять заложников, из них тридцать три — французские дети.
— Я видел список. Кто остальные двое?
Нунсио с отвращением посмотрел вниз.
— Похоже, что это больные дети, приехавшие в парк как часть специальной программы, те, которые посланы сюда, — вы начали ее в Америке, как она называется...
— 'Загадай желание'? — спросил Джон.
— Да, это она. Девочка из Голландии и мальчик из Англии, оба в инвалидных колясках, по сообщениям, очень больные. Мне это кажется странным. Остальные — дети работников фирмы «Томпсон», занимающейся производством средств обороны. Руководитель туристской группы сам позвонил в свою штаб-квартиру, оттуда новости пошли выше, прямо французскому правительству, что и объясняет такую быструю реакцию. Мне приказали обеспечить вам любую помощь, которую могут оказать мои люди.
— Спасибо, полковник Нунсио. Сколько сейчас у вас людей на месте происшествия?
— Тридцать восемь, и прибывает пополнение. Мы установили внутренний периметр и контроль за транспортом.
— Как относительно репортеров?
— Мы остановили их у главного входа в парк. У этих свиней не будет возможности поговорить с посетителями, — обещал полковник Нунсио. Он уже оправдал все ожидания Джона о репутации Guardia Civil. Шляпа полковника относилась к прошлому столетию, однако голубые глаза полицейского были готовы к следующему веку — холодные и жестокие. Он гнал свой автомобиль, оборудованный радиосвязью, по широкому шоссе. На указателе было написано, что до Worldpark осталось всего пятнадцать километров, и автомобиль ехал очень быстро.
Джулио Вега забросил последнюю коробку Группы-2 в кузов пятитонного грузовика и забрался туда же сам. Его товарищи уже сидели в кузове, а Динг Чавез расположился на переднем правом сиденье в кабине, рядом с водителем, как любят делать командиры.
У всех были открыты глаза, а головы подняты — солдаты глазели на местность, пролетающую мимо грузовика, хотя местность не имела отношения к предстоящей операции. Даже командос ведут себя, как обыкновенные туристы.
— Полковник, с какими системами наблюдения мы столкнемся?
— Что вы имеете в виду? — спросил в ответ Нунсио.
— Я говорю о парке. В нем есть телевизионные камеры, установленные повсюду? Если такие камеры есть, — сказал Кларк, — я хочу, чтобы мы избежали наблюдения.
— Я сейчас позвоню и узнаю.
— Ну? — спросил Майк Деннис у своего главного техника.
— В задней части парка нет камер, если только они не приблизятся к месту парковки автомобилей обслуживающего персонала. Я могу выключить эту камеру отсюда.
— Сделайте это. — Деннис взял радио капитана Гассмана, чтобы передать направление движения приближающимся автомобилям. После этого он посмотрел на часы. Первые выстрелы прозвучали три с половиной часа назад, хотя ему казалось, что прошла уже целая жизнь. Сообщив автомобилям направление, по которому им следует ехать, он подошел к автоматической кофеварке и обнаружил, что она пустая. Деннис выругался.
Полковник Нунсио свернул на последний съезд перед тем, что вел в парк, вместо того чтобы ехать по асфальтированной дороге в две полосы, и сбавил скорость. Скоро они увидели полицейский автомобиль. Стоящий рядом полицейский махнул рукой, пропуская их. Еще две минуты, и они поставили машину недалеко от того, что казалось туннелем со стальной дверью, немного приоткрытой. Нунсио распахнул свою дверцу, Кларк сделал то же самое, затем они быстро вошли в туннель.
— У вас хороший испанский, сеньор Кларк. Но я не могу определить ваш акцент.
— Индианаполис, — ответил Джон. Это, наверно, будет последний легкий момент дня. — Как с вами разговаривают преступники?
— Вы имеете в виду, на каком языке? До сих пор говорили по-английски и по-французски.
Это было первой удачей дня. Несмотря на свой опыт, лингвистические способности доктора Беллоу оказались ограниченными, и он узнает о возможности говорить по-английски, как только приедет, примерно через пять минут.
Запасной командный центр парка находился всего в двадцати метрах от входа в туннель. Дверь охранял полицейский, который открыл ее и отсалютовал полковнику Нунсио.
— Полковник. — Джон увидел, что это еще один полицейский.
— Сеньор Кларк, это капитан Гассман. — Они пожали руки.
— Как поживаете? Меня зовут Джон Кларк. Моя команда приедет через несколько минут. Прошу вас сообщить мне последние новости. Что происходит?
Гассман пригласил его к столу в центре комнаты, на котором была разложена большая карта парка. Кларк увидел, что на стенах расположены телевизионные камеры и другое электронное оборудование, назначение которого ему не было понятно.
— Все преступники находятся вот здесь, — сказал Гассман, указывая пальцем на замок в центре парка. — По нашим сведениям, их десять человек и тридцать пять заложников, все дети. Я говорил с преступниками несколько раз. Со мной всегда разговаривал мужчина, вероятно, француз, называет себя Первым. Переговоры ни к чему не привели, но у нас есть копия их требований — дюжина приговоренных террористов, находящихся главным образом во французских тюрьмах, но есть и в испанских.
Кларк кивнул. Все это было ему известно, но план парка являлся для него новым. Прежде всего он изучил секторы видимости, что можно увидеть и что — нет.
— Как относительно планов замка, где они?
— Вот, — сказал инженер парка, кладя на стол стопку чертежей. — Окна вот здесь, здесь, здесь и
