Тихого океана, натыкались на склоны Анд и круто вздымались вверх в поисках перевалов, через которые могли бы продолжать движение на восток. В результате воздушная турбулентность ощущалась на высоте тридцати тысяч футов, а здесь, всего в трехстах футах НУЗ — над уровнем земли, — болтало и швыряло особенно сильно, если принять во внимание к тому же, что вертолётом управлял автопилот, строго выдерживающий заданное расстояние от земной поверхности. Джоунс и Уиллис были пристёгнуты к креслам, чтобы меньше ощущать болтанку, и оба понимали, что солдаты в задней части вертолёта страдают от резких бросков намного больше.
Огромный «Сикорский» подпрыгивал вверх и опускался вниз футов на двадцать по крайней мере десять раз за каждую минуту. Пи-Джи не отрывал руки от штурвала управления, следя за действием автопилота, но готовый немедленно принять на себя пилотирование, стоит только автопилоту продемонстрировать, что он теряет контроль над ситуацией. Полковник любил говорить, что лишь полёт на малой высоте — настоящий полет. Обычно это являлось исключительно опасным.
Пролететь через горный перевал — вообще-то, он больше напоминал седловину — было непросто. К югу располагался пик высотой почти в десять тысяч футов. В узкий перевал устремлялся мощный поток тихоокеанского воздуха, и «Пейв-лоу» с рёвом ворвался сюда на скорости в двести узлов. Вертолёт только несколько минут назад дозаправился у тихоокеанского побережья Колумбии и потому был очень тяжёлым.
— Вот Мистрато, — произнёс полковник Джоунс. Компьютер навигационной системы уже дал команду системе управления повернуть на север, чтобы подальше облететь сам город и ведущие к нему дороги. Оба пилота внимательно следили за земной поверхностью, стараясь заметить все, что напоминало человека, жилой дом или автомашину. Маршрут полёта был выбран, разумеется, на основе спутниковых фотографий, сделанных как в дневное, так и в ночное время с помощью инфракрасных лучей, но всё-таки следовало быть наготове и ждать любых сюрпризов.
— Бак, первый район приземления через четыре минуты, — произнёс Пи-Джи по системе внутренней связи.
— Ясно.
Сейчас они летели над провинцией Рисаральда, составляющей часть огромной долины, которая лежала между двумя колоссальными горными хребтами, вздымающимися к небу в результате сдвига земной коры. Пи-Джи в свободное время увлекался геологией. Он знал, какую мощность должны развивать газовые турбины, чтобы поднять его вертолёт на такую высоту, но какие космические силы могли поднять на такую высоту горные пики?
— Вижу посадочную площадку номер один, — доложил капитан Уиллис.
— Я тоже, — ответил полковник Джоунс и сжал штурвал, принимая управление вертолётом на себя. Он включал систему связи. — Одна минута. Пулемёты к готовности.
— Исполняю. — Сержант Циммер встал с кресла и пошёл в сторону кормы.
Сержант Бин привёл в готовность пулемёт на случай неожиданности. Циммер поскользнулся и едва не упал в лужу рвоты. Ничего необычного в этом не было.
Теперь, когда они летели под прикрытием горных вершин, болтанка уменьшилась, но на палубе сидели измученные парни, думающие только о том, чтобы побыстрее ступить на твёрдую землю. Циммеру было трудно понять их желание. На земле им угрожала опасность.
К тому моменту, когда вертолёт замер, готовясь к посадке, первое отделение было на ногах, и, едва он коснулся земли, солдаты бросились к кормовому люку.
Циммер пересчитал их, убедился, что все благополучно покинули вертолёт, и сообщил об этом пилоту. Винтокрылая машина взмыла в небо.
В следующий раз, сказал себе Чавез, в следующий раз, чёрт возьми, я пойду пешком и туда, и обратно! Ему приходилось переносить не один трудный перелёт на вертолёте, но такой он испытал впервые. Чавез направился к лесу и там подождал, когда его нагонит остальное отделение.
— Ты рад, что ходишь, наконец, по земле? — спросил Вега, поравнявшись с ним.
— Я и не подозревал, что так много съел, — простонал Динг. Все, что было у него в желудке, осталось на полу вертолёта. Он достал фляжку и жадно проглотил пинту воды, чтобы смыть отвратительный вкус во рту.
— И мне не нравятся аттракционы, — согласился Осо. — Никогда больше, приятель!
— Полностью согласен. — Чавез вспомнил, как стоял в очереди, чтобы прокатиться в Нотт-Берри-Фарм и других увеселительных парках Калифорнии. Больше — ни разу!
— Как чувствуете себя, Динг? — спросил капитан Рамирес.
— Извините меня, сэр. Такого со мной ещё не было — ни разу! Через минуту я буду в полном порядке, — пообещал он командиру.
— Можете не спешить. Мы выбрали для посадки спокойное, тихое место. — По крайней мере надеюсь, что это так, подумал Рамирес.
Чавез потряс головой, стараясь избавиться от головокружения. Он даже не подозревал, что воздушная болезнь начинается во внутреннем ухе, а полчаса назад не знал, что такое вообще воздушная болезнь. Но он поступил правильно, делая глубокие вдохи и встряхивая головой, чтобы восстановить равновесие. Он знал, что земля у него под ногами неподвижна, но часть его мозга сомневалась в этом.
— Куда теперь, капитан?
— Мы уже двигаемся в нужном направлении. — Рамирес хлопнул его по плечу. — В путь.
Чавез надвинул на глаза очки ночного видения и пошёл через лес. Господи, как неловко. Больше никогда он не попадёт в такое неприятное положение, пообещал себе сержант. Поскольку голова по- прежнему убеждала его, что он двигается, по-видимому, в том направлении, куда его не в силах нести ноги, Чавез сконцентрировал все внимание на местности и на том, чтобы бесшумно ступать на землю Скоро он опередил отделение на двести метров. Первый этап перехода болотистой местности несложен, это всего лишь тренировка, в ней нет ничего серьёзного, убеждал он себя. Однако на самом деле операция началась.
Поняв это, Чавез победил последние остатки тошноты и взялся за дело всерьёз.
Этим вечером все трудились допоздна. Следствие продолжалось, да и будничными делами тоже приходилось заниматься. Когда Мойра вошла в кабинет мистера Шоу, она обдумала всё, что хотела ему сказать. Присутствие мистера Мюррея её тоже не удивило, хотя, когда он заговорил первым, это застало её врасплох.
— Мойра, вас расспрашивали относительно поездки Эмиля? — спросил Дэн. Она кивнула.
— Да, но я кое-что забыла. Я хотела сказать вам об этом сегодня утром, мистер Шоу, но, когда я пришла раньше обычного, вы спали. Меня видела Конни.
— Продолжайте, — подбодрил её Билл, не зная, следует ему чувствовать себя от этих слов лучше или нет.
Миссис Вулф села, затем повернулась и взглянула на открытую дверь. Мюррей подошёл к двери, закрыл её и на обратном пути положил руку ей на плечо, стараясь ободрить женщину.
— О'кей, Мойра.
— У меня есть друг. Он живёт в Венесуэле. Мы встретились... в общем, мы встретились полтора месяца назад и... мне трудно это объяснить. — Она колебалась, глядя на ковёр, потом снова подняла голову. — Мы полюбили друг друга. Каждые несколько недель он приезжает в Штаты по делам, а когда директор Джейкобс уехал, мы решили провести вместе уик-энд в мотеле «Хайдэуэй», в горах, недалеко от Лурей- Кэвернс.
— Я знаю это место, — кивнул Шоу. — Там очень хорошо, если хочешь укрыться от всего окружающего.
— Так вот, когда я узнала, что мистер Джейкобс собирается уезжать и у нас появилась возможность провести длинный уик-энд, я позвонила ему. У него фабрика, где производятся запчасти для автомобилей, — вообще-то, две фабрики: одна в Венесуэле и другая в Коста-Рике. Изготавливаются карбюраторы и тому подобное.
— Вы звонили ему домой? — спросил Мюррей.
— Нет. Он работает очень много, почти всё время проводит на фабрике, туда я ему и звонила. Вот у меня номер телефона. — Мойра достала обрывок почтовой бумаги из «Шератона», где Хуан написал
