— Совершенно верно, господин президент, — ответил Талбот за всех присутствующих.
— Итак, как лучше всего убедить их? — Вопрос президента был чисто риторическим. Ответ был очевиден. Правительство Израиля, находящееся сейчас у власти, подобно предыдущим правительствам на протяжении последних десяти лет, представляло собой неустойчивую коалицию нескольких политических групп с различными интересами. Стоило Вашингтону подтолкнуть его — и оно рухнет. — Какова позиция остального мира?
— Страны НАТО не станут возражать. — Раньше, чем Талбот успел открыть рот, ответила Эллиот. — Остальные страны — члены ООН согласятся с нами, исламский мир последует их примеру. Если Израиль станет сопротивляться, он окажется в полной изоляции.
— Мне бы не хотелось оказывать на Израиль слишком сильное давление, — заметил Райан.
— Это не входит в вашу компетенцию, доктор Райан, — ответила Эллиот сладким голосом. Несколько лиц повернулись в его сторону, глаза кое-кого недовольно сузились — никто не поддержал Райана.
Наступила неловкая тишина.
— Вы совершенно правы, доктор Эллиот, — произнёс наконец Райан. — Однако не менее справедливо и то, что слишком явное давление окажет воздействие, противоположное тому, на которое рассчитывает президент. Кроме того, существуют ещё и моральные соображения.
— О моральной стороне дела, доктор Райан, мы позаботимся, — сказал президент. — Здесь все просто: в этом регионе было достаточно войн, и пришло время положить им конец. Наш план рассчитан именно на это.
«Наш план», отметил про себя Райан. Глаза ван Дамма дрогнули, но он промолчал. Джек понял, что в этой комнате он в одиночестве — таком же, на которое президент собирался обречь Израиль. Наклонив голову, он посмотрел в свои записи. Подумаешь, «моральная сторона дела», пронеслась у него гневная мысль. Просто желание оставить отпечатки своих ног в песках времени, стремление создать политический капитал, представив себя Великим Миротворцем. Но сейчас не время быть циником, и хотя план больше не принадлежал Райану, он утешался тем, что его осуществление принесёт немалую пользу миру.
— Допустим, нам придётся оказать на них давление, — произнёс президент Фаулер тихим голосом. — Как? Ничего жёсткого, просто послать им чёткий и ясный сигнал.
— На следующей неделе мы собирались направить Израилю крупную партию запасных частей для военно-воздушных сил. Они заменят радиолокационные системы на всех истребителях-бомбардировщиках F-15, — заметил министр обороны Байкер. — Есть и другие поставки, но радиолокационные системы представляют для них наибольший интерес. Мы сами устанавливаем эти совершенно новые приборы. То же самое относится и к системам запуска ракетных снарядов на самолётах F-16. В вопросах обороны страны израильтяне больше всего полагаются на военно-воздушные силы. И если мы — по техническим причинам — задержим названные поставки, они сразу поймут, что от них требуется.
— И это можно осуществить без лишнего шума? — спросила Эллиот.
— Мы дадим им понять, что скандал не поможет, — произнёс ван Дамм. — Если речь президента на заседании Ассамблеи ООН будет хорошо принята — а этого следует ожидать, — у нас появится возможность обезоружить израильское лобби в нашем конгрессе.
— Может быть, есть смысл смягчить обстановку и предложить им более крупные поставки оружия вместо того, чтобы выводить из строя системы, уже находящиеся у них на вооружении. — Это была последняя попытка Райана.
Эллиот тут же оборвала его:
— Мы не можем позволить себе подобное.
— Вряд ли удастся выделить дополнительные ассигнования на оборону из нашего бюджета, даже ради помощи Израилю, — согласился с нею ван Дамм. — У нас просто нет денег.
— Мне бы хотелось предупредить их заранее — если мы действительно собираемся давить на них, — заметил государственный секретарь.
— Нет. Если нужно, чтобы они поняли, следует сделать это решительно и без колебаний, — качнула головой Лиз Эллиот. — Им нравится сила. Они поймут.
— Отлично. — Президент сделал последнюю пометку у себя в блокноте. — Итак, храним полное молчание до речи на будущей неделе. Я внесу в неё изменения и приглашу израильтян принять участие в официальных переговорах через две недели в Риме. Мы дадим им понять, что либо они соглашаются с планом, либо последствия окажутся тяжёлыми для них. И подчеркнём, что на этот раз это не блеф. Дабы они поняли, что от них требуется, сделаем так, как рекомендует министр обороны Банкер, и неожиданно. Есть ещё замечания?
— Если что-то просочится?.. — тихо спросил ван Дамм.
— Как обстоят дела в Израиле? — Эллиот посмотрела на Скотта Адлера.
— Я сказал им, что проблема в высшей степени щекотливая, но…
— Брент, свяжись по телефону с их министром иностранных дел и предупреди его, что, если они поднимут шум до моего обращения к делегатам ООН, их ждут серьёзные неприятности.
— Хорошо, господин президент.
— Что касается лиц, принимавших участие в этом совещании, отсюда никакой информации просочиться не должно. — Замечание президента было явно адресовано тем, кто сидел у дальнего конца стола. — Совещание закончено.
Райан собрал бумаги и вышел в коридор. За ним тут же последовал Маркус Кабот.
— Когда ты научишься не открывать рот, Джек?
— Послушайте, директор, если мы надавим на них слишком сильно…
— То добьёмся своего.
— По-моему, это — неверный и глупый шаг. Да, мы добьёмся своего. Пусть на это уйдёт несколько лишних месяцев, но они все равно согласятся. Бессмысленно угрожать им.
— Президент хочет, чтобы всё было сделано в соответствии с его пожеланиями. — Кабот повернулся и пошёл прочь.
— Хорошо, сэр, — ответил Джек ему в спину.
Дискуссия была закончена.
В коридор вышли остальные. Талбот кивнул Райану и подмигнул. Никто больше даже не посмотрел в его сторону. Потом Адлер о чём-то пошептался со своим боссом и подошёл к Райану.
— Удачная попытка, Джек. Несколько минут назад тебя едва не вышвырнули с твоего поста.
Эти слова изумили Райана. Неужели в его обязанности не входит говорить то, что он думает?
— Послушай, Скотт, если мне нельзя выражать свою…
— Да, нельзя. Нельзя возражать президенту — по крайней мере этому. Твоё положение в правительстве недостаточно высоко, чтобы убедить его в том, что он ошибается. Брент хотел было сказать именно это, но ты опередил его — и проиграл. Более того, заставив президента занять непримиримую позицию, ты не оставил Талботу возможностей маневрировать. Так что в следующий раз лучше помолчи.
— Спасибо за поддержку. — В голосе Райана прозвучала обида.
— Да пойми же, Джек, ты сам все испортил. Ты высказал правильные соображения, но выбрал ошибочную форму. Пусть это будет тебе уроком. — Адлер помолчал. — Между прочим, босс высоко оценил твою деятельность в Эр-Рияде. Если научишься молчать, когда требуется, сказал он, цены тебе не будет.
— Ну что же, и на том спасибо. — Адлер был совершенно прав, и Райан понимал это.
— Ты сейчас куда?
— Домой. Сегодня мне нечего делать в Управлении.
— Тогда поехали с нами. Брент хочет поговорить с тобой. Пообедаем у меня в кабинете. — Адлер повёл Райана к лифту.
— Ну, а ваше мнение? — спросил президент, все ещё сидя за столом.
— Мне кажется, что все развивается как нельзя лучше, — ответил ван Дамм. — Особенно если удастся осуществить это перед выборами в конгресс.
— Да, завоевать ещё несколько мест было бы недурно, — согласился Фаулер. Первые два года его администрации прошли тяжко. Проблемы с бюджетом, усугублённые экономическими трудностями, которые
