проблемы. — На лице Райана отразилось такое облегчение, что глава исполнительной власти почувствовал себя оскорблённым. — Неужели ты считаешь, что я мог пойти на такой шаг?
— Нет, конечно, — тут же ответил Райан.
— Кому ещё известно об этом?
— Вы имеете в виду пассажиров самолёта? — спросил ван Дамм. — Пожалуй, Боб расскажет кое- кому.
— Давайте немедленно разъясним нашу позицию. Тиш, — повернулся Дарлинг к своему директору центра связи, — нам нужно подготовить пресс-релиз. В нём должно говориться, что юридический комитет Конгресса ознакомлен с ситуацией и я не оказывал на его членов никакого давления.
— Как мы объясним задержку с началом процесса? — спросила Тиш Браун.
— Вместе с руководством комитета мы пришли к выводу, что столь серьёзный вопрос заслуживает… как бы лучше сформулировать? — Президент посмотрел на потолок. — Заслуживает того, чтобы…
— Вопрос достаточно серьёзен — нет, достаточно важен, чтобы рассмотреть его в обстановке, когда ни что иное не будет отвлекать Конгресс от подобной процедуры, — произнёс Райан. А ведь и впрямь неплохо, подумал он.
— Я ещё сделаю из тебя политического деятеля, Джек, — заметил Дарлинг с лёгкой улыбкой.
— Вы не будете говорить о самом деле ничего конкретного, — сказал ван Дамм, и его совет президенту прозвучал в форме приказа.
— Знаю, знаю. Итак, я не буду затрагивать обстоятельств, возникших в результате расследования, потому что не могу позволить себе оказывать влияние на ход дела или выступать в защиту Келти, только упомяну, что любой гражданин считается невиновным до тех пор, пока его вина не будет полностью доказана; в основании американской демократии… и тому подобное. Давай, Тиш, берись за работу. Я выступлю с этим заявлением на борту самолёта ещё до посадки, и затем, может быть, мы сможем заняться наконец тем, чем нам следует заниматься. Что-нибудь ещё? — спросил Дарлинг.
— Государственный секретарь Хансон сообщил, что все подготовлено. Нас не ожидают никакие сюрпризы, — ответил Райан, приступая наконец к собственным вопросам. — Министр обороны Фидлер составил договор о военной поддержке, и его можно парафировать. Так что в Москве у нас всё будет обстоять гладко и без неожиданностей.
— Весьма утешительно, — сухо заметил президент. — Ну хорошо, дайте мне теперь возможность умыться и переодеться. — Вне зависимости от того, путешествуешь ли ты на президентском «ВВС-1» или нет, подобная близость столь большого количества людей никак не содействует комфорту и удобствам. Президент США редко позволяет себе роскошь уединения даже при самых благоприятных обстоятельствах, однако в Белом доме по крайней мере есть настоящие стены, отделяющие его от остальных. Но не здесь, не на борту самолёта. Сержант ВВС, исполняющий роль камердинера, старательно разложил одежду Дарлинга и приготовил бритвенные принадлежности. Он добрых два часа полировал ботинки президента, так что их чёрная кожа превратилась в сверкающий хром, и было бы по крайней мере неблагодарно выгонять его из салона. Люди так стремятся продемонстрировать свою преданность, подумал Дарлинг, входя в туалет, но не те, чья преданность ему действительно требуется.
— Вот и новые корабли.
Санчес вышел из гальюна, находящегося рядом с центром боевой информации, и увидел людей, собравшихся вокруг прокладочного стола. На карте виднелись три группы ромбиков, обозначающих надводные корабли противника. Более того, недалеко от «Шарлотт» V-образная фигура означала вражескую подводную лодку, да и «Эшвилл» сумел, по-видимому, обнаружить что-то. Однако лучше всего было то, что объединённая цепь противолодочных патрульных самолётов S-3 «викинг», летящая в двухстах милях впереди боевой авианосной группы, сумела обнаружить нечто, похожее на патрульную линию других подводных лодок. Две из них заметили в тот момент, когда они находились на шноркельной глубине — одну услышали гидрофоны линии раннего обнаружения, а другую обнаружили с помощью гидроакустических буев. Затем, пользуясь направлением, проведённым через позицию этих двух субмарин, обнаружили ещё две лодки. Теперь офицеры центра боевой информации сумели даже рассчитать вероятное расстояние между подводными лодками, и туда направились противолодочные самолёты.
— Завтра на закате? — спросил командир группы палубной авиации.
— Им ведь нравится восходящее солнце, правда? Тогда накроем их во время ужина.
— Вполне меня устраивает, — согласился Санчес и поднял трубку, чтобы предупредить начальника оперативного отдела своего авиакрыла.
— Что-то слишком уж долго, — пробормотал Джоунз.
— Я вроде припоминаю, как ты мог оставаться на вахте в течение куда более продолжительного времени, — поддел его Уилли Чеймберз.
— Тогда я был молодым и глупым. — И курил к тому же, вспомнил он. Это так помогало сосредоточиться. Однако теперь на большинстве подлодок даже запрещено курить. Поразительно, почему команды не бунтуют. Подумать только, во что превращается военно-морской флот. — Видишь, что я имел в виду, когда говорил относительно моего нового программного обеспечения?
— Ты хочешь сказать, что даже тебя можно заменить компьютером?
Подрядчик повернул голову.
— Знаете, мистер Чеймберз, по мере того как вы становитесь старше, нужно пить поменьше кофе.
— Опять вы принялись за своё? — спросил адмирал Манкузо, подходя к ним, после того как побрился в соседнем гальюне.
— Мне кажется, наш Джоунзи планирует сегодня вечером высадку на Банзай-Бич, — усмехнулся Чеймберз, отпивая из кружки кофе без кофеина. — Ему надоело наблюдать за учениями.
— Действительно, времени уходит немало, — согласился командующий подводными силами Тихоокеанского флота.
— Да что вы, парни, мы ведь проверяем надёжность нашей программы, не так ли?
— Если хочешь знать моё неофициальное мнение, то могу сказать, что намерен рекомендовать передачу контракта твоей фирме. — Не менее важной была и другая причина — Джоунз брал за осуществление программы на добрых двадцать процентов меньше, чем Ай-би-эм.
— Между прочим, я только что нанял двух учёных из океанографического института в Вудс-Хоул. Всем остальным это даже в голову не пришло.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Мы собираемся взяться за расшифровку языка китов — теперь, когда мы слышим их настолько отчётливо, такое становится возможным. «Гринпис» будет в восторге. На следующее десятилетие подводным лодкам обеспечена работа: сделать моря безопасными для наших братьев-млекопитающих. Кроме того, будем следить за японскими ублюдками, которые их убивают.
— Это что-то новое, — заметил Чеймберз.
— Вам нужны источники финансирования? Так вот, у меня есть идея, способная выручить вас.
— В чём она заключается, Джоунзи? — спросил Манкузо.
— Учёные из Вудс-Хоул считают, что им удалось опознать тревожные сигналы, подаваемые тремя видами китов: горбачами, финвалами и полосатиками. Они расшифровали эти сигналы с помощью гидрофонов во время экспедиций с китобоями. Я могу запрограммировать их — сигналы тревоги подаются в полосе частот, на которой работаем мы. Таким образом, субмарины будут идти вслед за китобойными судами и подавать сигналы, предупреждающие китов об опасности, понимаете? Китобои просто не сумеют их обнаружить. Ни один кит в здравом уме не решится приблизиться на двадцать миль к другому киту, кричащему, что его убивают. В сообществе китообразных не существует такого понятия, как солидарность.
— Ты что, тоже превращаешься в одного из «зелёных»? — поинтересовался Чеймберз, затем подумал и кивнул.
— Все что требуется от подобных экологических групп, — это сообщить своим друзьям в Конгрессе, что мы ведём глубокие научные исследования, правильно? Пусть они нас не любят, пусть отрицательно относятся к силовым установкам на наших подводных лодках, утверждая, что они загрязняют окружающую среду, лишь бы заявили, что мы ведём научные исследования. Я даю вам возможность обеспечить финансирование на ближайшие десять лет. — Джоунз одновременно обеспечивал свою компанию работой
