Таким образом, у нас нет выбора. Вы можете называть сколько угодно причин, но ситуация от этого не изменится: защитить население этих островов, людей, решивших стать американскими гражданами, — наш долг чести. Если мы не сумеем его защитить, значит, мы не в состоянии защитить ничего. Все перестанут доверять нам и уважать нас, да и мы сами потеряем к себе уважение. Стоит нам предать жителей Марианских островов, и все поймут, что мы вовсе не те, за кого себя выдаём, и все, что нами сделано, рассыплется в прах.
Президент Дарлинг все это время молча переводил взгляд с одного лица на другое, дольше всего останавливая его на министре обороны и на председателе Объединённого комитета начальников штабов — человеке, которого выбрал министр обороны для участия в процессе разоружения. Оба они сидели, молча уставившись в стол, и президент понял, что ни тот ни другой не сумеет в такой момент достойно выйти из создавшейся ситуации. Президент не сомневался, что страна не может сейчас позволить себе роскошь поручить им решение столь сложной проблемы.
— Как нам следует приступить к осуществлению такой задачи, Джек? — спросил он.
— Я ещё не знаю, господин президент. Но прежде чем приступить к делу, нужно принять решение, будем ли мы бороться за возвращение островов или нет. А такое решение должны принять вы, сэр.
Дарлинг взвесил слова Раиана, подумал, не поставить ли вопрос на голосование своих министров, но по выражению их лиц понял, что делать этого не стоит. Он вспомнил службу во Вьетнаме, вспомнил, как сказал солдатам, что их жизни будут отданы за свободу Америки, хотя и знал, что это ложь. Дарлинг навсегда запомнил, какое выражение было на солдатских лицах, когда они услышали эти слова от своего офицера. Мало кто знал, что почти каждый месяц он тёмной ночью покидал Белый дом, чтобы направиться к стелле, установленной погибшим во Вьетнаме, где знал точное место каждого погибшего солдата своего подразделения. Президент подходил к ним, одному за другим, и говорил, что да, их смерть была не напрасной, что в великом круговороте жизни она сыграла свою роль, изменила мир к лучшему и, хотя для них это оказалось слишком поздно, это не было поздно для и! соотечественников. И президент Дарлинг думал ещё об одном: никто никогда не отнимал землю у Америки. Может быть, в этом и крылась истина.
— Бретт, немедленно начинайте переговоры. Дайте понять японской стороне, что ситуация, возникшая в западной части Тихого океана, совершенно неприемлема для американского правительства. Мы никогда не согласимся на что-либо меньшее, чем восстановление положения, существовавшего до начала военных действий, и полное возвращение Марианских островов Соединённым Штатам. Никогда, — повторил Дарлинг.
— Слушаюсь, господин президент.
— Мне нужны планы и возможные варианты удаления японских вооружённых сил с островов на случай, если переговоры потерпят неудачу, — повернулся он к министру обороны. Тот молча кивнул, но по выражению лица министра президент прочитал его мысли — он считал, что силой острова не вернуть.
Адмирал Чандраскатта считал, что времени потребовалось больше, чем нужно, однако он проявил терпение и знал, что может это себе позволить. Итак, как будут развиваться события дальше? — подумал он.
Все можно было осуществить гораздо быстрее. Он медлил, стараясь выяснить планы и методы американца, образ мыслей своего противника — контр-адмирала Майкла Дюбро. Американский флотоводец проявил себя умным противником, искусно маневрировал своим флотом, а поскольку он был умным, то неизбежно сделал вывод, что ему противостоит глупый противник. В течение недели американское соединение находилось к юго-западу от Чандраскатты, и он, начав перемещаться на юг, вынудил Дюбро направиться сначала к северу, а затем на восток. Если бы его оценка оказалась ошибочной, американским кораблям все равно пришлось бы двигаться в том же направлении, к востоку от мыса Дондра, вынудив танкеры срезать угол и плыть напрямую. Рано или поздно они попали бы в поле зрения индийских воздушных патрулей, и наконец так и произошло. Теперь ему оставалось только следовать за ними, а Дюбро не мог приказать им изменить курс, разве что на восток. А это означало, что американский адмирал будет вынужден вести весь свой флот на восток, удаляясь от Шри-Ланки и открывая путь для десантного соединения индийского флота, готового взять на борт войска и бронетехнику.
У американского флота оставалась единственная альтернатива — повернуть навстречу индийскому соединению и вступить с ним в бой.
Но пойдут ли они на это? Нет, не пойдут. Единственный разумный выход для американцев — отозвать Дюбро с его двумя авианосцами в Пирл-Харбор, ще они станут дожидаться решения политических руководителей своей страны, начинать ли военные действия против Японии или нет. Они уже нарушили главный принцип Алфреда Тайера Мэхэна[19], который Чандраскатга усвоил в военно-морском колледже в Нью-Порте, штат Род-Айленд, где не так давно учился в одном классе с Юсуо Саго. Он вспомнил теоретические дискуссии с однокашником-японцем, когда они прохаживались по набережной и, глядя на яхты, рассуждали о том, как малые военно-морские силы могут одержать верх над большими.
Прибыв в Пирл-Харбор, Дюбро не минует встреч в разведывательном и оперативном управлениях Тихоокеанского флота, там оценят ситуацию и поймут, что сделать это было скорее всего невозможно. Индийский адмирал представил себе, как американцы будут расстроены и рассержены.
Но сначала надо преподать им урок. Теперь он преследовал американские корабли. При всей своей скорости и подготовке, они не могли покинуть определённый район океана, так что рано или поздно их возможности маневрирования придут к концу. Сейчас, наконец, он сумеет оттеснить их, и его страна получит возможность сделать первый шаг к имперскому господству на Тихом океане. Крохотный шаг, почти незаметный в глобальном масштабе, но тем не менее это будет достойный гамбит, поскольку вынудит американцев отступить, дав тем самым возможность его стране двинуться вперёд, как это уже сделала Япония. К тому времени, когда Америка сумеет восстановить свою былую мощь, будет уже слишком поздно что-либо изменить. По сути дела весь вопрос — во времени и в пространстве. И Япония и Индия вступили в схватку со страной, раздираемой внутренними трудностями и потому не способной стремиться к главной цели. Японцы проявили незаурядный ум, заметив это.
— Все прошло лучше, чем я ожидал, — произнёс Дарлинг. На этот раз он впервые прошёл для беседы в кабинет Райана, а не пригласил его к себе.
— Вы действительно так считаете? — удивлённо спросил Джек.
— Не забудь, почти весь состав кабинета я унаследовал от Боба. — Президент сел. — Все их внимание сфокусировано на внутренних проблемах страны. Это стало причиной многих моих затруднений.
— Вам нужны новый министр обороны и другой председатель Объединённого комитета начальников штабов, — холодно напомнил президенту советник по национальной безопасности.
— Я знаю, но сейчас неудачный момент для этого. — Дарлинг улыбнулся. — Это предоставляет тебе более широкие полномочия. Но сначала мне хотелось задать тебе вопрос.
— Я не уверен, что мы сумеем добиться успеха, — тихо проговорил Райан, рисуя завитушки на листе блокнота.
— Прежде всего нам нужно уничтожить их баллистические ракеты.
— Да, сэр, знаю. Мы найдём их. По крайней мере я надеюсь, что это случится, тем или иным путём. Есть ещё две сомнительные карты — заложники и наша способность нанести удар по островам. Эта война — если так можно назвать происходящее — станет развиваться по другим правилам, и я пока не уверен, какими они будут. — Райан все ещё не пришёл к окончательному решению по поводу оповещения общественности. Как отреагирует на это американский народ? Какой будет реакция японцев?
— Тебя интересует, что думает твой верховный главнокомандующий? — спросил Дарлинг.
На лице Райана появилась улыбка.
— Разумеется.
— Я принимал участие в войне, что велась по правилам, которые диктовал противник, — заметил президент. — Тогда у нас все получилось не слишком здорово.
— Тут мне хотелось бы задать вопрос, — сказал Джек.
— Давай.
— Насколько далеко можно зайти при решении этой проблемы?
Президент задумался.
