Йорктаун с намерением поужинать с Пэтси, но журналисту вовсе не обязательно это знать. Судя по его лицу, он и так знал слишком много. — Чем могу быть полезен? — спросил оперативник.
— Как вы помните, у нас была договорённость.
— Да, помню, — кивнул Кларк. — Мы говорили о пяти годах. Время ещё не истекло.
Ответ ничуть не удивил его.
— Ситуация изменилась. — Хольцман взял меню и начал читать его. Ему нравилась мексиканская пища, хотя последнее время его желудок принимал её неохотно.
— Договорённость остаётся договорённостью. — Кларк не взял меню. Он смотрел на корреспондента, сидевшего напротив. Редко кто выдерживал его пристальный взгляд.
— Пошли слухи. Екатерина обручена с каким-то молодым человеком, увлекающимся охотой на лис в Винчестере.
— Я не знал об этом, — признался Кларк. Впрочем, обручение Екатерины Герасимовой мало его интересовало.
— Я и не думал, что вам известно об этом. Вы ведь больше не служите в охране. Вам нравится оперативная работа?
— Если вы собираетесь говорить об этом, то не можете не знать, что я…
— Тем хуже. Я следил за вами последние пару лет, — признался журналист. — У вас чертовски впечатляющая репутация оперативного агента. К тому же говорят, что и у вашего напарника многообещающее будущее. Это же вы были тем парнем в Японии, — с улыбкой заметил Хольцман, — вы спасли Когу.
Кларк постарался скрыть беспокойство за презрительной усмешкой.
— Откуда, черт побери, вы это взяли?
— Я беседовал с Когой, когда он приезжал сюда. Его спасли двое, сказал он. Один высокий, второй — небольшого роста. Кога описал ваши глаза — синие, с жёстким и пристальным взглядом, сказал он, но тут же добавил, что вы показались ему разумным человеком. Неужели нужно быть таким уж проницательным, чтобы догадаться, кто был этот высокий мужчина? — Хольцман улыбнулся. — Когда мы с вами разговаривали в прошлый раз, вы сказали, что из меня вышел бы хороший разведчик. — Официант принёс два стакана пива. — Приходилось пробовать этот сорт? Гордость Мэриленда, выпускается маленьким заводом на восточном берегу.
Когда официант ушёл, Кларк подался вперёд.
— Послушайте, я отдаю вам должное, после нашего разговора прошлый раз вы сдержали своё слово, этого я тоже не могу не уважать, но мне хотелось бы напомнить вам, что, когда я принимаю участие в операции, моя жизнь зависит от…
— Я не раскрою, кто вы. Этого я не сделаю никогда по трём причинам: во-первых, это нечестно, во- вторых — противозаконно, а в третьих — я не хочу иметь такого врага, как вы. — Журналист сделал несколько глотков пива. — Мне чертовски хотелось бы когда-нибудь написать о вас книгу. Если даже половина слухов соответствует истине…
— Отлично, пусть в кино меня играет Вэл Килмер.
— Нет, он слишком симпатичный. — Хольцман ухмыльнулся и покачал головой. — У Ника Кейджа более проницательный взгляд. Ну ладно, вот почему я захотел встретиться с вами… — Он сделал паузу. — Её отца вывез из Москвы Райан, но подробности мне не известны. Вы высадились на берег и забрали Екатерину и её мать, доставили на подлодку. Не знаю, какую именно, но мне известно, что это была одна из наших атомных субмарин. Однако речь не об этом.
— Тогда о чём же?
— Райан вроде вас, невоспетый герой. — Роберт Хольцман с удовлетворением отметил, что глаза Кларка широко раскрылись от удивления. — Он мне нравится. Я хочу помочь ему.
— Почему? — удивился Джон, спрашивая себя, можно ли верить корреспонденту.
— Моя жена, Либби, получила информацию, уличающую Келти в поведении, недостойном вице- президента, его даже собирались привлечь к уголовной ответственности. Она поторопилась с публикацией этих материалов, и теперь ими уже нельзя снова воспользоваться. Он подонок, причём гораздо больший, чем многие другие мерзавцы в нашем городе. Не все представители средств массовой информации так считают, но Либби говорила с парой его жертв. Случается, насильнику удаётся уйти от ответственности, особенно если политическая линия, проводимая им, считается «прогрессивной». Но только не теперь. По крайней мере он не должен уйти, — поправил себя Хольцман. — Понимаете, я не уверен, что нашей стране нужен такой президент, как Райан. Но он честен, старается поступать правильно и разумно. Как любил говорить Роджер Дарлинг, Райан — тот человек, к которому нужно обратиться, когда оказываешься в тяжёлом положении. Я постараюсь убедить своих редакторов в том, что это хорошая мысль.
— Как вы собираетесь сделать это?
— Я напишу статью о том, что он сделал нечто крайне важное для страны. Что-то такое, что уже утратило покров секретности, но случилось не так давно, и люди поймут, что это тот самый человек. Боже милостивый, Кларк, ведь он спас русских! Он не допустил развития политической борьбы за власть в России, которая могла бы снова отбросить весь мир в эпоху «холодной войны» ещё на десять лет. Это настоящий подвиг — и он не рассказал об этом никому. Мы дадим понять, что эта информация просочилась не от него. Более того, перед публикацией мы могли бы обратиться к нему за подтверждением. Но вы знаете, каким был бы его ответ.
— Он сказал бы, чтобы вы не публиковали эту статью, — согласился Кларк и тут же подумал: а от кого Хольцман мог узнать обо всём? От судьи Артура Мура? Или от Боба Риттера? Неужели они рискнут разгласить такое? При обычных обстоятельствах он решительно отверг бы вероятность этого, но сейчас? Сейчас он не был совершенно уверен. Стоит человеку достичь определённого уровня, и он, находясь там, может решить, что имеет право нарушить правила, потому что этого требуют какие-то высшие интересы страны. Джон знал об этих «высших интересах». Они не раз ставили его в крайне опасное положение, причём в самых разных ситуациях.
— История слишком хороша, чтобы замалчивать её. Мне понадобились годы, прежде чем я разобрался в том, что тогда случилось. Общественность имеет право знать, что за человек находится в Овальном кабинете, особенно если это именно тот, который сейчас нужен стране, — продолжал журналист. Хольцман явно был одним из тех, кто и монахиню убедит раздеться прилюдно.
— Боб, ты не знаешь и половины всего… — Кларк начал и тут же прикусил язык, проклиная себя за то, что сказал слишком много. Он ныряет в глубокий омут и пытается плыть со свинцовым поясом, тянущим ко дну. Ну и ладно, какого черта… — Хорошо, расскажи, что тебе известно о Джеке.
Была достигнута договорённость, что они воспользуются и дальше тем же самым самолётом, и, к облегчению обеих сторон, не задержатся в Иране и минутой больше необходимого. Проблема с «Боингом-737» состояла в том, что по дальности полёта он уступал маленькому «Гольфстриму G-IV», и потому было решено, что авиалайнер совершит посадку в Йемене для заправки. Иракские генералы не вышли из самолёта в Мехрабаде, и, когда трап подъехал к двери, по нему спустился один лишь Бадрейн, не услышав и слова благодарности от тех, кого спас. У трапа его ждал автомобиль. Бадрейн не оглянулся назад. Генералы уже были частью его прошлого, а он — частью их.
Автомобиль направился в город. В машине находился один шофёр, которому понадобилось сорок минут, чтобы добраться до места назначения. В это время ночи улицы были почти пустынны. Скоро машина остановилась перед трехэтажным зданием. Здесь он в безопасности. Значит, Дарейи живёт теперь в Тегеране? Бадрейн вышел из машины. Охранник в армейской форме сравнил его лицо с фотографией и сделал жест в сторону двери. Внутри дома второй охранник, на этот раз офицер и, судя по трём звёздочкам на погонах, капитан иранской армии, вежливо обыскал его. Затем Бадрейн поднялся в кабинет. По местному времени было три часа ночи.
Сидя в удобном кресле, Дарейи читал отнюдь не святой Коран, а пачку документов. Важные государственные бумаги. Ну что ж, в этом нет ничего странного. Небось за свою жизнь Дарейи посвятил чтению Корана столько времени, что знает его наизусть.
— Мир вам, — почтительно произнёс Али.
— Мир и тебе. — Ответ Дарейи прозвучал совсем не так механически, как ожидал того Бадрейн. Старик встал и подошёл к гостю для традиционного объятья. Лицо его было спокойным и уверенным. Правда, на
