– Хорошие, но не лучше наших. Черт побери, ведь они постоянно копируют нашу доктрину. Я бросил им вызов прямо в лицо, и они сразу признали, что восхищаются нашим оперативным мышлением. Но они лучше пользуются нашей доктриной, потому что лучше готовят своих солдат.
– Они могут лучше готовить своих солдат, потому что у них больше денег.
– В этом все дело. Они не заставляют командиров танков красить бордюры вокруг места стоянки машин, как это делаем мы, – угрюмо заметил Бондаренко. Он только что начал менять подобную ситуацию, но «от только что начал» ещё очень далеко до «завершил преобразование». – Отправь письма с повестками как можно быстрее и не забудь, мы должны держать это в тайне. Иди. Мне нужно поговорить с Москвой.
– Слушаюсь, товарищ генерал. – Начальник оперативного отдела вышел из кабинета.
– Ты только посмотри! Вот это да! – таким был комментарий генерал-майора Диггза после просмотра передачи по телевидению.
– Невольно задумаешься, для чего создавали НАТО, – согласился полковник Мастертон.
– Дьюк, я рос, ожидая, что танки Т-72 вот-вот покатятся по Европе через долину Фулда, подобно тараканам на полу квартиры в Бронксе. Проклятье, теперь они наши друзья? – Он покачал головой, не веря собственным словам. – Я встречал несколько высокопоставленных русских военных вроде генерала Бондаренко, который теперь стоит во главе Дальневосточного округа. Он умный и серьёзный парень, настоящий профессионал. Был у меня в Форт-Ирвине. Схватывал все прямо на лету, подружился с Ал Хаммом и его «Чёрной Лошадью». Настоящий солдат, не хуже нас.
– Значит, сэр, он действительно готовит своих солдат?
И тут зазвонил телефон. Диггз поднял трубку.
– Генерал Диггз. О'кей, подключайте его… Доброе утро, сэр… Отлично, спасибо, и – да? Что вы сказали?.. Судя по всему, это весьма серьёзно… Да, сэр. Да, сэр, мы полностью готовы. Очень хорошо, сэр. До свиданья. – Он положил трубку. – Дьюк, хорошо, что ты сидишь.
– Что случилось?
– Это звонил Верховный главнокомандующий объединёнными силами НАТО в Европе. Нам отдан приказ приготовиться к погрузке на поезда и двигаться на восток.
– Куда на восток? – удивлённо спросил начальник оперативного отдела дивизии.
Может быть, незапланированное учение в Восточной Германии?
– Скорее всего в Россию, в её восточную часть. В Сибирь, наверно.
– Какого черта?
– Верховный главнокомандующий обеспокоен возможной войной между Россией и Китаем. Если война начнётся, нам придётся ехать на восток для поддержки Ивана.
– Какого черта? – снова удивился Мастертон.
– Он посылает сюда своего J-2 – начальника оперативного управления, чтобы проинструктировать нас относительно того, что ему сообщили из Вашингтона. Ожидается его прибытие через полчаса.
– Что ещё? Это задача НАТО?
– Он не сказал. Думаю, нам придётся подождать. В настоящий момент решено, только ты и штаб дивизии, мой адъютант и разведывательный отдел бригады будут присутствовать на инструктаже.
– Так точно, сэр, – сказал Мастертон, потому что это было всё, что он мог ответить.
Когда президент путешествует, ВВС посылает вдогонку несколько своих самолётов. Среди них были С-5В «Гэлакси». Этим транспортным самолётам на военно-морском флоте дали прозвище «Алюминиевое облако» из-за их огромного размера. Они могут нести внутри вместительного чрева танки. В данном случае, однако, они несли вертолёты VC-60, которые, хотя и больше танков по своим размерам, намного легче весом.
Вертолёт VC-60 является вариантом транспортно-десантного вертолёта «Чёрный ястреб» Сикорского, переоборудованного и предназначенного для высокопоставленных пассажиров. Его пилотом был полковник морской пехоты Дэн Мэллой, который провёл в кресле винтокрылой машины больше пяти тысяч часов. Его позывной был «Медведь».
Кэти Райан хорошо знала его. Обычно он летал с ней по утрам в больницу Джонса Хопкинса на таком же вертолёте. Рядом с ним сидел второй пилот, лейтенант, который выглядел неправдоподобно молодым для профессионального авиатора, и тут же находился старший сержант морской пехоты. Он следил за тем, чтобы все были пристёгнуты должным образом. Кэти была знакома с этой процедурой лучше Джека, не привыкшего к ремням, сдерживающим свободу его движений в вертолёте.
Если не считать этого, «Чёрный ястреб» летел великолепно, и его полет совсем не походил на ощущение, испытываемое при землетрясение, которое обычно досаждает вам во время полёта в винтокрылых машинах. На полет потребовался почти час. Президент надел наушники, защищавшие уши от грохота двигателей и одновременно обеспечивавшие его связью с пилотом. Весь воздушный транспорт в этом районе отсутствовал, даже коммерческие рейсы на аэродромах, мимо которых они пролетали, были временно приостановлены. Польское правительство беспокоилось о безопасности американского президента.
– Вот он, – послышался голос Мэллоя по интеркому. – В направлении на одиннадцать часов.
Вертолёт наклонился налево, чтобы дать возможность пассажирам посмотреть в плексигласовые иллюминаторы. Райан почувствовал внезапный холодок. Он увидел плохонькую железнодорожную станцию, здание, рядом с которым проходили две железнодорожные колеи, и ещё одну колею, уходящую через арку в сторону к другому зданию. В лагере было ещё несколько зданий, но главным образом виднелись бетонные основания, на которых когда-то стояло множество построек. Мысленно он увидел их по черно-белым кинофильмам, заснятым с самолёта, по-видимому русского, в конце Второй мировой войны. Он вспомнил, что эти здания напоминали складские помещения. Однако вместо товаров в них держали людей, хотя немцы, строившие здания, считали их не людьми, а паразитами, насекомыми или крысами, которых необходимо уничтожить эффективно и равнодушно, причём как можно быстрее.
И тут его охватила дрожь. Утро было прохладным, температура не выше 14 – 15 градусов Цельсия, подумал Джек, но его кожа казалась ещё холоднее. Вертолёт мягко коснулся земли, сержант отодвинул
