— Я пообещал своей, что мы куда-нибудь сходим.
— Отлично, — откликнулся Столл. — Тогда я заберу вас обоих. Во сколько?
— Как насчет семи?
— Договорились.
— Учти, жена собиралась ужинать при свечах и при этом держаться за руки.
Если мероприятие не удастся, она меня убьет.
— Чем обрадует Лэндвера. Увидимся в семь. Столл отключился. На душе у него скребли кошки. Да, Вайенз обеспечил им доступ к Национальному бюро аэрофотосъемки, но Оп-центр мог оправдать этот доступ, только сославшись на какой-нибудь кризис.
Столл позвонил помощнику Худа Багзу Бенету и узнал, что шеф только что прибыл. Толстеющий руководитель технического отдела торопливо проглотил пирожное и вышел из кабинета.
Глава 5
Ибрагим проспал момент, когда машина плавно остановилась. Проснулся он, как всегда, неожиданно.
— Имши! Имши! — крикнул он, испуганно оглядываясь по сторонам.
Юсеф и Али по-прежнему играли в карты на заднем сиденье. Взгляд Ибрагима остановился на круглом, темном лице брата, по которому струились ручьи пота.
— Доброе утро, — неприветливо проворчал Махмуд. Ибрагим снял темные очки и протер глаза.
— Махмуд... — произнес он с видимым облегчением.
— Ну да, — насмешливо улыбнулся брат. — А ты кого ожидал увидеть?
Ибрагим бросил очки на приборную доску.
— Не знаю. Я не мог разглядеть лицо. Знаешь, как бывает во сне. Мы были на рынке, и меня куда-то послали.
— Наверное, за новой машиной или самолетом, — предположил Махмуд. Ибрагим нахмурился.
— Нигде не написано, что человек не должен радоваться быстрым машинам.
— Нигде, братишка. — Махмуд посмотрел в зеркало заднего вида.
— Я люблю женщин, — продолжал Ибрагим. — Но женщины любят детей, а я — нет. Патовая ситуация. Ты понимаешь?
— Прекрасно понимаю, — откликнулся Махмуд. — Хотя ты тоже ошибаешься. У меня есть жена. Я вижу ее один раз в неделю, и мы проводим огненную ночь. Утром я целую детей и отправляюсь на работу с Валидом. Меня устраивает.
— Так это тебя, — сказал Ибрагим, — Когда придет время, я хочу стать настоящим отцом и мужем! — Ибрагим зевнул и яростно потер глаза ладонями.
— На здоровье, — отозвался Махмуд. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, он открыл дверь. — Надеюсь, ты окончательно проснулся. Приехали наши братья.
Ибрагим увидел, как у обочины притормозили две огромные старые машины — «кадиллак» и «додж». Вдали виднелись первые низкие каменные постройки Камышлы.
В раскаленном полуденном мареве они казались расплывчатыми серыми тенями.
Ибрагим, Махмуд и двое их спутников выбрались из машины. Тяжелый «Боинг-707» заходил на посадку в аэропорт города. По пустыне пронесся надрывный рев моторов.
Навстречу Ибрагиму и его компании вышли люди. Трое вылезли из «кадиллака», четверо — из «доджа». За исключением одного человека, все были чисто выбриты и одеты в джинсы и наглухо застегнутые рубашки, Исключением был Валид-аль-Насри. Поскольку пророк носил бороду, так же поступал и Валид. Все семеро прибыли из Ракки, юго-западного городка Эль-Гезиры, расположенного на берегу реки Евфрат. На решение Валида присоединиться к движению во многом повлияло бедственное состояние его некогда процветающего края. Сила и убежденность командира Кайахана Сиринера, который снова возглавил движение, не позволяли Валиду и его людям расслабиться ни на минуту.
Семеро курдов приветствовали подошедших традиционной фразой «Ал салям алейкум», что означало «Да пребудет с вами мир». Соратники обменялись теплыми объятиями и перешли к делу.
Человек в свободной накидке обратился к Махмуду:
— Все готово?
— Да, Валид.
Валид покосился на «форд».
Ибрагим внимательно изучал лидера группы. Густая борода скрывала нижнюю часть почерневшего от солнца продолговатого лица. От левого угла рта к подбородку тянулся длинный шрам. Он напоминал о событиях июня 1982 года, когда Израиль вторгся на территорию Ливана. Одним из восьмидесяти сбитых над долиной Бекаа сирийских самолетов управлял Валид. Ибрагим гордился тем, что оказался под командованием такого человека.
— Похоже, багажник пустой, — сказал Валид.
— Да, — кивнул Махмуд. — Мы переложили большую часть оружия под сиденья.
Не хотели перегружать зад.
— Почему?
— Из-за американских спутников, — объяснил Махмуд. — Наш человек в Дамаске передает, что они просматривают весь Ближний Восток. Видят даже отпечатки протекторов. Мы ездим по песку, и они могут замерить глубину следа, — Они осмеливаются вести себя, как Великий и Могущественный! — воскликнул Валид и поднял к небу испепеленное страданиями и солнцем лицо. — Только глаза Аллаха могут узреть невидимое!.. Но мы должны быть начеку, — добавил он, поворачиваясь к Махмуду. — Вы поступили правильно.
— Спасибо, — ответил Махмуд. — Кроме того, на просевший багажник обязательно обратят внимание полицейские. Я не хотел бы их тревожить.
Валид посмотрел на Махмуда и его спутников.
— Конечно, нет. Мы люди мирные, как велит Коран. Убийство запрещено. — Валид простер руки к небесам. — Но убийство в целях самозащиты — уже не убийство. Если агрессор хватает тебя за горло, следует отрубить ему руки. Если он плохо о нас пишет, надо срезать ему подушки пальцев.
— Такова воля Бога, — сказал Махмуд.
— Такова воля Бога, — повторил Валид, — Аллаху оскорбительно видеть, как обращаются с нами турки! — Голос Валида загремел, обретая неожиданную силу. — Разве не мы избраны стать орудием Господа?
— Воистину, — выдохнули Махмуд и другие.
— Помолимся, — возвестил Валид. Взяв на себя роль муэдзина, он закрыл глаза и провозгласил «Адхан» — предисловие к молитве «Аллах Акбар»:
— Бог велик. Бог бесконечно велик. Я свидетельствую, что нет Бога, кроме Бога, и Магомет пророк его. Поднимайтесь на молитву. Поднимайтесь к радости. Бог велик.
Нет Бога, кроме Бога.
Мужчины вытащили из автомобилей молитвенные коврики и уложили их на землю, Важно было правильно выбрать «гиблу» — направление молитвы. Все обратились лицом на юг, к западной части Саудовской Аравии, где расположен святой город Мекка, Упираясь лбами в землю, курды принялись молиться. Это было третье из пяти положенных в течение дня поклонений. Первое совершалось на рассвете, второе в полдень, третье вечером, четвертое на закате и пятое после наступления темноты.
Молящиеся несколько минут пересказывали Коран, после чего погрузились в медитацию. Затем мужчины разошлись по автомобилям. Спустя некоторое время они тронулись на северо-восток, по направлению к маленькому старому городу.
Ибрагим подумал о бесчисленных караванах, прошедших этим путем с момента зарождения цивилизации. Каждый имел свои средства передвижения, своих лидеров и свою цель. Эта мысль заставила Ибрагима почувствовать преемственность, равно как и ничтожность собственной миссии. Ибо ничьи следы не задерживались надолго в вечных и бескрайних песках Эль-Гезиры.
Камышлы проехали почти мгновенно. Ибрагим даже не успел разглядеть древние минареты и шумный
