— Да. А ты? Чери скомандовала «к ноге»?
Он еще раз стрельнул глазами и вырулил на дорогу.
— Не угадала. У нас не была назначена встреча. И потом, она не командует.
Повисло тяжелое молчание; она видела суровый профиль, насупленные брови. Возможно, он не живет с Чери или он рассчитывал увидеться с ней позже.
Пытаясь придать их беседе нормальное течение, Сорель спросила:
— Как тебе понравилась выставка?
— Плевать мне на выставку. Что означала твоя интересная реплика перед тем, как нас прервали?
— Какая реплика? — Сорель сделала вид, что не поняла вопроса.
— Про брак, «заключенный таким образом». Каким образом, по-твоему, мы заключали брак?
Они ехали вверх по извилистой улочке. По тенистому тротуару в обнимку шла парочка.
— Наш брак был похож на сделку и напоминал не столько брак, сколько слияние капиталов, — ответила Сорель.
Парочка на тротуаре остановилась, чтобы поцеловаться.
Блейз недоверчиво фыркнул.
— Значит, так ты себе представляла наш брак?
— А ты не так? Наши родители сговорились, когда мы… когда я еще лежала в колыбели.
Он спросил угрожающим тоном:
— Хочешь сказать, родители тебя заставили?
— Нет, конечно! Но ты сам знаешь, как все происходило. Мы плыли по течению — делали то, чего все от нас ждали.
— Я не плыву по течению, когда дело касается таких важных вещей, — возразил Блейз. — Я хотел на тебе жениться и считал, что и ты достаточно взрослая, чтобы принимать логичные решения.
Логичные? Она чуть не засмеялась.
— Я приняла логичное решение, когда решила отказаться.
— Несколько поздновато.
Под ними мерцал их родной город тысячью огней, в изгибах берега чернели спокойные воды пролива. Блейз тихо и горько проговорил:
— Сорель, я никогда не смотрел на наш брак как на слияние капиталов. Мы хорошо знали друг друга, и, как мне казалось, нам нравилось общество друг друга. Брак казался естественным продолжением. Я собирался прожить с тобой всю жизнь. Заниматься с тобой любовью. Могу сказать, что считал тебя очень красивой еще со старших классов школы.
Все, что он говорил, только убеждало Сорель в правильности ее давнего поступка.
— Ты не любил меня, — твердо сказала Сорель.
Он задумался.
— Любил. Очень любил. Но такой эмоциональный накал не может длиться долго.
Значит, он считает, что хладнокровная сделка — наилучший базис для длительных отношений? А она безосновательно и неразумно тосковала по чему-то большему?
— Но чувства были нереальны, так?
— То, что происходило между нами, было вполне реально, по крайней мере я так думал. Более реально, чем краткая вспышка страсти.
— Брак без страсти? — У нее скривился рот.
— Почему без страсти? — Он старательно смотрел на дорогу, выруливая на крутом повороте. — Я же сказал тебе, что ждал, когда мы займемся любовью.
Вот оно что, он ждал, когда они поженятся. Она тоже, хотя пару раз у нее мелькала мысль, что подобная стойкость глупа. Даже ее родители не стали бы возражать, если бы она спала с Блейзом, но под их крышей она не хотела, а Блейз не приглашал ее в свою холостяцкую квартиру, которую получил, когда ему исполнилось двадцать лет.
Блейз хотел, чтобы свадьба состоялась через два месяца после помолвки, но, поскольку заключение брака подразумевалось давным-давно, помолвка выглядела чистой формальностью.
Когда их матери кинулись в водоворот свадебных приготовлений, увлекая за собой Сорель, поцелуи Блейза стали особенно ее возбуждать и часто оставляли ее дрожащей и расстроенной, когда она видела, насколько неохотно он отпускает ее от себя, как мерцают его глаза. Однако он всегда держал себя в руках и не просил ничего больше поцелуев, его руки блуждали по ее телу, но никогда не забирались под одежду.
Сорель полагала, что он знал или хотя бы догадывался, что она девственница. Она имела краткие романы с молодыми людьми, но никого из них не принимала всерьез. В глубине души она не сомневалась, что ей предназначено стать невестой Блейза, и отдаться кому-то другому считала обманом.
У него же таких предрассудков, скорее всего, не было. Наверняка его опыт значительно превосходил ее.
Четыре года назад такое положение не волновало Сорель. Почему же теперь подозрение, что подобное возможно, наполняет ее отвращением? Она почувствовала, как ногти впились в ладонь, и попыталась расслабиться.
Если Блейз не может оторваться от прошлого, то не только он один. При первом же взгляде на него у нее в душе открылся ящик Пандоры и вырвались враждебные чувства.
Но Сорель не хотела ссориться — кидать обвинения, обмениваться колкостями, которые никуда не приведут, только добавят топлива в тлеющий костер воспоминаний.
— Я уверена, что занятие любовью с тобой было бы приятным событием, — сказала она, пытаясь одолжить часть его объективности. — Ведь ты все делаешь хорошо, не так ли?
— Я не считаю себя совершенством.
— У тебя все получается само собой. — Бесполезно, сарказм не поможет ей успокоить разбушевавшиеся нервы.
— Безусловно, нет, — резко ответил он. — Хотя ты всегда считала по-другому.
— Не я, — возразила она, — обстоятельства. Я не дала бы нам зайти так далеко. — Тогда ее заставляла медлить надежда уловить какой-то знак, говорящий, что Блейз, как и она, с каждым днем все больше погружается в любовь. Что их брак будет чем-то другим, нежели практичной сделкой с добавкой такого пустячка, как секс. Но самое большее, что Блейз делал каждый раз, — это небрежно бросал на прощание: «Я люблю тебя, дорогая». Вместо того чтобы сблизиться за время помолвки, они отдалялись все дальше и дальше. Во всяком случае, ей так казалось.
Блейз резко затормозил перед домом ее родителей и повернулся к ней.
— Ты должна была довериться мне, и мы вместе разрешили бы все твои проблемы.
— Да, наверное, ты бы попытался. — Блейз всегда старался помочь ей справиться с любыми неприятностями. Но здесь дело заключалось в нем самом. — А ты сам разве не видел, что что-то идет неправильно?
— Я понимал, что на тебя лег большой груз — на нас обоих. Сумасшедшие недели перед свадьбой измотали всех, ведь родители решили сделать ее величайшим событием года. У нас почти не оставалось времени для себя. Но если тебе было плохо, ты могла бы сказать. Дала бы нам шанс разобраться во всем.
Он и сейчас может заставить ее пройти все заново. Он всю жизнь умел так или иначе заставить ее делать то, что он хочет. Но она наконец поняла, что пора принимать собственные решения, ни перед кем не прогибаясь.
— Мне пришлось разобраться самой.
— Наиболее радикальным образом? — Блейз держал свой нрав в крепкой узде, о чем говорили его напряженное лицо и скрипучий голос.
— В результате у меня остался только один выход. — Если бы у нее хватило мужества уйти от него раньше, все были бы меньше травмированы. Сорель нажала ручку и толчком открыла дверцу машины. — Спасибо, что подвез.
Блейз тоже вышел и успел подойти, пока она закрывала дверь. Глядя на темные окна, он сказал:
— Похоже, твои родители еще не приехали. Пойду посмотрю.
