Три сестры развеселых ведут тебя, стало быть, прямо -
в преисподнюю, где бездыханный кружит хоровод,
и платочком в слезах провожает несчастная дама
твой счастливый уход.
(10)
Ещё одну минуту -
я что забыл сказать:
за эту же монету
Вас ангел впустит в рай.
Цена – она едина,
набор услуг – другой,
но яркость сновиденья
сильна и там, и там.
Мы свидимся – не думай…
сновидимся ещё:
Вы – той же самой дамой,
я – тем же, кем и был.
Простив мою фривольность,
примите от меня
последнюю реальность -
монетку… на проезд.
– А что между нами было,
Заезжий-на-Час-Ездок,
когда Вы промчались мимо?
– Любовь как короткий вздох.
Ещё между нами было
не столько часов езды,
как до… например, могилы,
до сердца или звезды.
– А что между нами стало,
Заезжий-на-Час-Ездок,
потом, в тесноте вокзала?
– Любовь как короткий вздох.
Ещё между нами стало
несходство двух языков
и то, что Вам лет… так мало,
и то, что я… был таков.
– А что между нами будет,
Завезжий-на-Час-Ездок,
когда всё опять забродит?
– Любовь как короткий вздох.
Ещё между нами будет
зима, а потом весна
и много похожих судеб,
Ваш муж и моя жена.
– Не слишком ли тонки нити,
соткавшие этот миг?
Прощайте, Ездок, простите
мой возраст и мой язык…
И, взгляд опустив на плиты
холодной своей Литвы,
Литвой, как будто молитвой,
себя утешили Вы.
Не идти – бормотать по пути
без разбора и прямо хоть так:
не печалься, до встречи, прости,
навсегда, никогда – бормотать.
Просто несколько слов, словно снов,
бормотать, стало быть, невпопад -
никаких не тревожа основ,
беспорядочно, как снегопад.
Из-под ног устремляется лёд,
удаляется мир – словно миф,
и душа уже не узнаёт
ничего, всё на свете забыв:
ей легко в этом сонме потерь
на последнем висеть волоске
и легко обвенчаться в метель
в дальней церкви неведомо с кем.
У зимы недолгий срок:
хватит взгляда… полувзгляда,
двух десятков беглых строк
на обёртке шоколада -
шоколадного суфле!
Как живёшь? То чёт, то нечет,
но на всей этой земле
нечего увековечить:
небосвод и тот поник
головой своей умнейшей!
Если что-то длится миг -
век мерещится, не меньше.
Но сейчас и век пройдёт -
как тоска по дальним странам,
как забавный анекдот,
показавшийся – романом.
Я забыл мой зонт в передней
на чужом крючке.
И строки одной, последней,
нет в черновике,
а была…
И, холодея,
я увидел, как
лучшая моя идея
скрылась в облаках.
А весёлая богиня,
скушавши обед,
улетела за другими,
прокричав: привет!
