Так что во вторник Учительница пришла в класс с новой указкой. Указка эта была очень симпатичная и совсем молодая. Когда?нибудь и ей, конечно, тоже предстояло превратиться в Указку?Которая?Знала?Всё. Правда, ещё очень не скоро!..
ФРАК СО СТАЖЕМ
Фраки бывают очень старые — просто настолько старые, что порой только диву даёшься: до чего же, дескать, старый фрак! Мало того, что давно никуда в гости не ходит, — даже и сидит плохо… И не помнит ничего! Про такие фраки как раз и говорят: фрак со стажем…
А стаж — это сколько лет фрак прослужил. Если десять лет прослужил — десять лет стажа, если двадцать, то двадцать лет… и так далее — скажем, до ста лет. Больше ста лет ни один фрак не прослужит: вытрется весь или порвётся… непригодным, одним словом, станет!
Итак, фраки бывают очень старые. Это, кстати, потому, что их, вообще?то, берегут: свой собственный фрак редко кто заводит — нечасто ведь фрак в жизни нужен бывает. А когда бывает нужен, его всегда напрокат можно взять. Так все и поступают… правда, конечно, делают вид, будто фрак их собственный и вообще новый. Только какой же он новый, когда сидит плохо и не помнит ничего?
— Что ж Вы ничего не помните?то? — сказала Фраку?со?Стажем золотая Заколка?для?Галстука. — Мы же с Вами прошлой весной встречались — на приёме в одном посольстве! Там ещё подавали осетрину в вине… как такое можно забыть? И на жене посла было платье цвета свежей ветчины! А один дикий человек даже перепутал платье с ветчиной — отрезал кусок рукава и съел…
— Не помню, — сказал Фрак?со?Стажем.
— А я помню! — вмешалась Сумочка?в?Жемчугах. — И ещё помню, как мы с Вами, дорогой Фрак?со?Стажем, совсем рядом стояли — около одного праздничного стола, на котором был рольмопс!
— Кто был? — в ужасе спросил Фрак?со?Стажем.
— Рольмопс, — вздохнула Сумочка?в?Жемчугах. — Селёдка, скрученная в рожок. И залитая винным соусом.
— Бедная селёдка! — вздохнул Фрак?со?Стажем. — А впрочем… не помню…
Золотая Заколка?для?Галстука и Сумочка?в?Жемчугах переглянулись: память Фрака?со?Стажем, и правда, совсем никуда не годилась! Их оскорбляло, конечно, не то, что он не помнил событий, — их оскорбляло то, что он не помнит их. Да и сами посудите: разве по?настоящему воспитанный гость забудет золотую Заколку?для?Галстука и Сумочку?в?Жемчугах?
— А вот меня?то Вы уж, конечно, не могли забыть! — подлетел к Фраку?со?Стажем Шёлковый Галстук, весь в королевских коронах. — Мы с Вами, помнится, долго вместе у окна стояли, когда кофе подавали… с миндальными пирожными!
Фрак?со?Стажем изо всех сил напряг память, но… увы! Ни кофе, ни миндальных пирожных, ни самого Шёлкового Галстука, всего в королевских коронах, не обнаружилось в его памяти. И вот тут?то Фрак?со?Стажем действительно расстроился.
«М?да, — сказал он себе. — Память совсем сдаёт! Скоро меня, разумеется, забросят на чердак, где мне с такой дырявой памятью только и место. Поразительное всё?таки дело: на ткани ни одной дырочки, а память — дырявая!»
Шёлковый Галстук, весь в королевских коронах, ждал ответа… а поблизости от него ждали того же ответа и золотая Заколка?для?Галстука, и Сумочка?в?Жемчугах. Фрак?со?Стажем хотел было сказать что?нибудь вроде: «Да разве Вас забудешь!» — но вместо этого услышал, как сам же и произносит:
— И Вас, к сожалению, не припомню… Прошу извинить!
— Да?а?а… — во всеуслышание пропел Шёлковый Галстук, весь в королевских коронах. — В таком старом фраке уже стыдно и появляться!.. — Тут он насмешливо взглянул на Фрак?со?Стажем и спросил: — Надеюсь, это последний Ваш выход?
— Скорее всего, да, — тихо ответил Фрак?со?Стажем и отошёл к сцене, на которой Маленькая Скрипка исполняла какой?то головокружительный этюд Паганини — самого сложного скрипичного композитора в мире.
Маленькая Скрипка впервые была в таком высоком собрании и страшно волновалась, от этого волнения струны у неё ходуном холили, а смычок дрожал. Впрочем, слушали Маленькую Скрипку, слава Богу, не очень внимательно. Да вот… оказалось, что только до поры до времени не очень внимательно: стоило Маленькой Скрипке споткнуться и на минуточку остановиться — взгляды всех присутствующих обратились к ней.
А она, оказавшись в центре внимания, издала некрасивый аккорд и примолкла.
— Что с Вами, Маленькая Скрипка? — В полной тишине голос спросившего прозвучал как гром среди ясного неба.
И тут Маленькая Скрипка расплакалась. Она горестно всхлипывала — и сквозь эти всхлипы с трудом можно было различить слова:
— Я забыла… я забыла, как дальше!
Всем стало неловко.
— Минуточку, — вмешался вдруг Фрак?со?Стажем. — Я помогу Вам. Я помню, как дальше!
…рассказывают, что таких аплодисментов никогда не слышала ни одна скрипка, а тем более — ни одна
— Ничего удивительного, — сказал Шелковый Галстук, весь в королевских коронах, Сумочке?в?Жемчугах. — Наверное, этот фрак когда?то принадлежал дирижёру. Потому он и помнит музыку. Но зато, кроме неё, он ничего не помнит!
И Сумочка?в?Жемчугах от всего сердца согласилась с ним.
А мы, наверное, возьмём да от всего сердца и не согласимся. Ибо, в конце концов, каждый решает для себя сам, что ему помнить, а что — нет!
РАКОВИНА С ОКЕАНОМ ВНУТРИ
…и в один прекрасный день у двух диванных подушек просто лопнуло терпение — именно так внезапно оно всегда и бывает. Это, конечно, не означает, что диванные подушки взорвались, по комнатам полетели пух и перо, а все подумали, что настала зима, и стали натягивать на себя тёплые вещи… отнюдь нет! Терпение у диванных подушек лопается так же, как и у людей, а когда у людей лопается терпение, они просто?напросто оказываются не в состоянии больше терпеть того, что прекрасно терпели раньше.
Вот и диванные подушки оказались не в состоянии больше терпеть присутствия в комнате Раковины?с?Океаном?Внутри.
— У меня есть один знакомый жучок, он живёт где?то в стене за моей спиной, — заговорщически сказала Первая Диванная Подушка Второй Диванной Подушке. — Его имя Древоточец. И сегодня я наконец попрошу его разобраться с этой раковиной.
— Дре?во?то?чец, — по слогам повторила Вторая Диванная Подушка. — Что означает это имя?
— Ах, точно я не помню, — призналась Первая Диванная Подушка. — Но как раз сейчас он поедает стены нашего дома… у него, видите ли, очень мощные челюсти. Не знаю, когда именно, но однажды в конце концов он съест эти проклятые стены — и мы окажемся на свободе, под открытым небом.
— Скорей бы уж! — мечтательно вздохнула Вторая Диванная Подушка, совсем не задумываясь о том, что двум диванным подушкам делать на свободе, под открытым небом…
— Однако речь сейчас не об этом, — не позволила ей мечтать Первая Диванная Подушка. — Сейчас речь о том, что у нас с Вами лопнуло терпение.
— Ах, да! — тут же вернулась в реальность Вторая. — У нас именно что лопнуло терпение! Ибо
