нежно держал воробьиное перышко. За ним располагался некий Беспокойный Попугай?Неразлучник, то и дело нервически выдёргивавший перо за пером из хвоста своей не менее беспокойной Подруги?Неразлучницы. Были ещё и другие пернатые в очереди — менее интересные.
— Вам зачем павлинье перо? — драматическим тенором пропел Певчий Дрозд, обращаясь к Сизокрылому Голубку.
— Мне тоже петь в ответ? — озадачился тот.
— Нет, можете говорить, — благосклонно пропел Певчий Дрозд.
Сизокрылый Голубок с облегчением вздохнул и сказал:
— Да вот… подумал… может, тут махнусь с кем: мне второе павлинье перо нужно. Чтобы парные были: я бы тогда попросил с двух сторон их укрепить и походил бы на павлина.
— Вот дурак?то, прости Господи! — воскликнул Пеликан.
— А Вам самому зачем воробьиное перышко? — обидевшись, подозрительно спросил у него Сизокрылый Голубок.
— Мне — низачем, — ответил Пеликан. — Я его на воде нашел и хотел отдать в Мастерскую: вдруг какому воробью пригодится.
— А моих перьев там на воде не было? — взбудоражилась Почти Лысая Клуша, чуть не выронив из клюва перо. — Я все перья не пойми где растеряла…
— Ваших не было, — вздохнул Пеликан, стараясь не смотреть на Почти Лысую Клушу. — Но, если Вам не хватает перьев, подбирайте вон те, что падают из хвоста Неразлучницы, которую Неразлучник ощипывает.
— Я её не ощипываю! — возмутился Неразлучник. — Я её прихорашиваю!
— Зла у меня на тебя не хватает! — покачала головой Неразлучница, самою породою своей обречённая терпеть около себя этого идиота.
Но вот дверь Перочинной Мастерской открылась — и на пороге возник Гусь с перочинным ножиком и словами:
— Ну?ка, ну?ка, посмотрим, что у Вас тут, дорогие товарищи!
Недолго думая, он направил перочинный ножик в сторону очереди — и очередь кинулась врассыпную.
Сизокрылый Голубок, бросив оба пера и даже забыв, что он в принципе умеет летать, припустился бегом на резвых лапках; Пеликан вихрем умчался прочь, не выпуская из когтей воробьиного пё?рышка; Неразлучник и Неразлучница, обнявшись, устремились прямо в небо; Почти Лысая Клуша, подхватывая на лету потерянные Неразлучницей перья, с оголтелыми криками заметалась в разные стороны…
Что касается Певчего Дрозда, то он, ни на секунду не прекращая петь, выпустил из руки, которая у него была сразу и нога, своё полувыпавшее перо и взмыл к ближайшему столбу, на который в недоумении и опустился.
А мне… мне самому ничего не оставалось, как подобрать выпавшее наконец из его хвоста перо и написать им эту сказку. Сказку про странного Гуся, так и не сумевшего разобраться, для чего существует в мире полезная вещь под названием Перочинный Ножик!
Под названием, которое мне и самому не очень понятно…
СИНИЙ БУМЕРАНГ
Синий Бумеранг был заграничной игрушкой: в тутошних краях таких сроду не видели. Сперва даже никто не мог выговорить его имени, потому что имя у него, прямо сказать, никуда не годится: ничего не напоминает и ничего не объясняет. Даже пришлось в словаре смотреть, что это имя значит. Там и прочитали: это, дескать, предмет, который всегда возвращается… вот как.
Прочитали и, конечно, не поверили. Особенно взрослые — они сразу стали говорить, что ничто не возвращается никогда и что всё это одни глупости. И что таких предметов, которые возвращаются, вообще не бывает.
Но предмет лежал на столе и был синий. И обещал возвращаться.
Тогда все пошли на улицу — убедиться в том, что Синего Бумеранга не бывает. А сам Синий Бумеранг при этом держали в руке — и он в руке синел и делал вид, что бывает. И бывал. Но Мама сказала, что забросит его сейчас куда подальше и что он никогда больше не вернётся. А маленький сын, От Горшка Два Вершка, немедленно заплакал и сказал, что ему жалко Синий Бумеранг и что пусть он вернется.
Тут Мама забросила Синий Бумеранг куда подальше, а он сделал в воздухе круг почёта и вернулся к ней в руки — Мама даже вся перепугалась. Потом Папа бросил Синий Бумеранг изо всех сил так далеко, как только мог, и вскоре тоже весь перепугался — потому что Синий Бумеранг и к нему вернулся. И к тому, который От Горшка Два Вершка, вернулся. Только тот, который От Горшка Два Вершка, вообще не перепугался: он?то знал, что Синий Бумеранг вернётся. И Синий Бумеранг стал жить в доме счастливой семейной жизнью.
В доме его любили, потому что он всегда выполнял свои обещания и делал как в словаре. Сказано: «возвращается» — и он возвращался.
А другое ничего и правда не возвращалось: уж за этим?то тот, который От Горшка Два Вершка, стал теперь специально следить! И очень скоро понял, что взрослые правы и ничто никогда не возвращается.
Например, один раз кот (он был до того толстый, что ему даже дали такое специально большое имя — Кирилл?и?Мефодий) забылся и сожрал синего попугайчика. И тот, который От Горшка Два Вершка, долго сидел перед котом и просил синего попугайчика вернуться — раз он тоже синий, как Синий Бумеранг. Но синий попугайчик так никогда и не вернулся назад из кота… наверное, очень обиделся.
И не только синий попугайчик — много чего никогда не возвращалось. Пропал, скажем, велосипед — и никогда не вернулся. Потерялся мамин тапочек левый — и тоже никогда не вернулся. Только Синий Бумеранг всегда возвращался. Правда, краска с него стёрлась — и он теперь возвращался не синий, а почти белый, но это всё равно. Его продолжали называть Синий Бумеранг — и многие даже удивлялись: чего это Вы его называете «синий», когда он белый!
Но однажды, наверное, устал и Синий Бумеранг. Тот, который был уже От Горшка Довольно Много Вершков, запустил его совсем далеко в небо… и пропал с тех пор Бумеранг. Ветер был сильный… даже некоторые синие бумеранги с таким не справились бы. А наш Бумеранг был почти белый — и он уж точно не справился. Тот, который От Горшка Довольно Много Вершков, долго ждал его, но не дождался. И ушел домой. А Родители сказали:
— Теперь видишь? Мы же говорили, что ничто никогда не возвращается… Вот и от тебя детство ушло— вместе с Синим твоим Бумерангом. Ушло и уже никогда не вернется.
Скоро того, который От Горшка Довольно Много Вершков, вообще перестали так называть… а потом вообще стали называть Инженер?Конструктор?Точного?Машиностроения. Это было большое имя — ещё больше, чем у толстого кота Кирилла?и?Мефодия, — и оно очень смешило того, который… м?да, который его носил. Но он всё равно носил его с удовольствием, потому что строил разные хитроумные машины. Хитроумные машины эти должны были отправляться в неведомые дали и возвращаться назад. И они даже сначала возвращались, но потом переставали и тоже не возвращались — как всё вокруг. Как детство, как юность, как зрелость… как Синий Бумеранг.
— Береги каждую минуту твоей жизни, — говорил Инженер?Конструктор?Точного?Машиностроения, который теперь носил ещё одно имя, тоже довольно большое — Дедушка?по?Маминой?Линии, — своему внуку. Внук его был маленький — от горшка два вершка. — Береги каждое мгновение… потому что ничто никогда не возвращается. Всё проходит, всё исчезает, всё улетучивается. Жизнь — это место, где со всем прощаются навсегда.
Но Маленький Внук не верил Дедушке?по?Маминой?Линии: тот был всегда очень грустный, а грустным — чего верить? И ещё Дедушка?по?Маминой?Линии всё время читал газеты — тем, кто читал газеты, Маленький Внук тоже не верил.
Вот и в это утро Дедушка?по?Маминой?Линии сидел в саду под цветущей яблоней и читал газету.
