кабинету. Привыкнув к молчаливой покорности людей, он не ожидал такого.
«Сучье племя! — зло думал он, глядя, как площадь все более заполняется народом. — Ужо узнаете, как работу бросать!»
Высланный к толпе Мотря безуспешно старался уговорить собравшихся разойтись.
— Барина хотим видеть! Пускай выйдет!
В первых рядах стоявших перед домом людей виднелось похудевшее лицо Рощина. Здесь же был и Павел Ястребов. Нестройный вначале шум голосов все усиливался. Задние напирали на передних. Деревянные решетки, ограждавшие клумбы с цветами перед домом, с треском сломались. Видя, что еще несколько минут, и люди могут ворваться внутрь здания, Баташев решил выйти на балкон. Увидев его, толпа стихла.
— Бунтовать, скоты, вздумали? — Голос заводчика, как кнутом, резнул толпу.
— Землю давай!
— С голоду дохнуть?!
— По справедливости надо!
Баташев поднял руку. Крики замолкли.
— Я своей государыни верный слуга и ее приказа отменять не волен. Добром прошу: разойдитесь по домам. Подумайте: в какое время бунтуете? Наши пушки на войне нужны…
— На войне, — прервал Баташева Рощин, — наши братья головы кладут, а мы здесь погибать должны?
Андрей Родионович снова поднял руку. И в наступившей тишине ясно послышался идущий со стороны Нижнего завода треск барабанов. Не понимая, что это такое, люди поворачивали головы к приближающимся звукам. Баташев криво усмехнулся.
— Сейчас будет вам и хлеб, и земля! — Повернувшись, он ушел.
— Солдаты!
Толпа дрогнула и подалась назад.
— Спокойно! — раздался голос Рощина. — Поворачивай лицом к конторе. Не пустим.
— Не пуска-ай! — понеслось по рядам.
— Стой крепче! Назад оборотят!
— Пускай вертаются, отколь пришли!
Под зловеще-мерный треск барабанов, ощетинясь штыками, солдаты медленно приближались к толпе мастеровых.
— Идут? — спросил молодой, тщедушного вида парень, приподнимаясь на носки, чтобы разглядеть, что делается впереди.
— Уйти бы от греха, — словно отвечая, сказал стоявший рядом с ним мужик.
— Что, кум, в кусты?
— Хуже не было бы.
Стиснутый со всех сторон Рощин, услыхав этот разговор, собрав силы, рванулся вперед, пытаясь пробиться в ту сторону, откуда приближались солдаты, но людская стена была столь плотной, что ему не удалось сделать и шагу. Теперь, когда люди повернулись лицом к грозившей им опасности, само собой получилось так, что впереди очутились шедшие сзади, менее решительные, и очень важно было, чтобы в критическую минуту с ними находился кто-либо, кто сумел бы поддержать их. Василий еще раз попытался пробиться вперед, но его снова оттеснили на прежнее место.
— Устоят ли? Только бы устояли!
Меж тем расстояние между солдатами и мастеровыми все сокращалось. Не доходя шагов пятидесяти, колонна остановилась. Ведущий ее офицер вышел вперед.
— Расходись! Стрелять буду!
— Пугаи-ит!
— Мы своего требуем!
В это время на балконе дома снова появился Баташев. Увидя его, офицер поднял шашку над головой. Тот взмахнул платком и скрылся в своих покоях.
— Приказываю разойтись! — еще раз прокричал офицер.
— Стой, ребята, не пускай их, окаянных!
Офицер вернулся к солдатам и подал им какую-то команду. Передний ряд гренадер опустился на колени, и из длинных стволов ружей блеснул огонь.
Толпа дрогнула и подалась.
— Стреляют!
— Не бойсь, холостыми!
Раздался еще залп, на этот раз уже не холостыми: с десяток людей, сраженных пулями, со стоном повалились на землю. Охваченная ужасом, толпа забурлила, как огромный водоворот. Толкаясь и давя друг друга, люди метнулись назад.
— Братцы, убивают!
— Спасайся?я!
Люди бежали, ничего не видя перед собой, думая только о том, как бы укрыться от пуль. Рощин попробовал было остановить бегущих, но людской поток подхватил и понес его с собой. Миновав заводской тын, работные, стараясь держаться поодиночке, бросились к лесу.
— Васька! Василий! Сюда скорей!
Оглянувшись на голос, Рощин увидел Ястребова и еще кого-то, укрывавшихся за плотиной.
— Пропало все!
— Айда за пруд, там спрячемся!
Карабкаясь по скату плотины, они двинулись в сторону от места страшной расправы. Добравшись до водосброса, поднялись наверх. Из-за будки плотинного выглянул Митька Коршунов.
— И вы сюда? Вот здорово!
— Давай, давай, не задерживайся! — торопил Ястребов.
Через несколько минут все трое были уже на другой стороне пруда. Добежав до кустов, Васька рухнул наземь: силы оставили его.
— Ты что, Василий?
Тот не отвечал. Подхватив его под руки, Ястребов с Митькой тронулись дальше.
— Ну, теперь, я думаю, не скоро найдут, — сказал, запыхавшись, Павел. — Можно и передохнуть! Ты побудь с ним, а я к берегу выйду, посмотрю: нет ли погони.
Положив Рощина на землю, Митька стал тормошить его, стараясь привести в чувство, но тот, несмотря на Митькины усилия, не приходил в себя.
— Не помер бы. Ну как? — спросил Митька возвращавшегося Ястребова.
— Тихо, никого будто нет. Не очнулся все?
— Нету.
— Давай его к бережку перенесем да водицей сбрызнем.
Набрав в пригоршню воды, Павел плеснул в лицо Ваське. Тот сначала тихо застонал, потом приоткрыл глаза. Вспомнив, что произошло, Рощин попытался вскочить на ноги.
— Лежи, лежи! — удержал его Ястребов. — Никого нет.
Издали поселок казался вымершим, только около господского дома виднелись люди. Просидев в лесу до вечера, Павел решил пробраться домой, посмотреть, все ли там в порядке, успокоить жену и мать. Напрасно Василий с Митькой уговаривали его подождать, Ястребов стоял на своем.
— В обход пруда пойду, кругом. В случае — скажу: в лесу был, не знаю ничего. Все благополучно будет — дам вам знать. Утром ждите!
Но ни утром, ни днем Ястребов не вернулся: видать, с ним что-то произошло. Парни начали чувствовать голод.
— Эх, теперь бы щец похлебать! — сказал Митька, лежа на животе и поглядывая в сторону
