– Все равно, какой прок ей участвовать в турнире? – заявила Мейбл Рэк. – Никудышная старая баньши.
– А этот ее баран, – поддакнула Этель Фидбэг, – только настроение портит.
Ведьмы согласно закивали. Перси и правда нагонял на окружающих тоску: он все время жаловался, что у других овец жизнь лучше, трава зеленее, а интересных дел больше.
– Что ж, придется начинать без нее, – сказал мистер Лидбеттер.
Но тут портье что-то шепнул ему на ухо, и лицо мистера Лидбеттера просветлело.
– Будьте любезны, проводите ее к нам, – распорядился он. – Мы ожидали еще одну даму.
Вошедшая ведьма была не из тех, кто нуждается в провожатых. Она вплыла как королева, и при виде нее ведьмы вжались в кресла, а у Белладонны перехватило дыхание.
Это была не Моналот. Это была ее полная противоположность. Вместо бледной, болезненной Моналот в холле появилась очень высокая ведьма с черными волосами, уложенными в форме башни, и длинными, кроваво-красными ногтями. На плечах у нее лежала накидка из щенячьей кожи. На пальцах и запястьях незнакомки сверкали драгоценные камни, и лишь ожерелье вокруг шеи было не из бриллиантов и жемчуга, а из человеческих зубов. Но больше всего ведьмы были потрясены видом ее компаньона. За украшенный хрусталем поводок незнакомка волокла серое скрюченное создание с мордой, похожей на пылесос, и ужасными когтями.
– Что это за чудище? – прошептала матушка Бладворт, которой никак не удавалось наскрести денег, чтобы сходить в зоопарк.
– Думаю, африканский муравьед, – шепнула в ответ Белладонна.
– Добрый вечер, – поздоровалась ведьма. – Меня зовут мадам Олимпия. Я хочу участвовать в турнире.
– Боюсь, произошла ошибка, – сказал мистер Лидбеттер. – В турнире могут участвовать только тодкастерские ведьмы.
Мадам Олимпия улыбнулась так, что мороз пошел по коже.
– Все правильно, – ответила она.
– Но мы вас…
– Я только что приобрела виллу «Жуткий уголок» у мисс Гвендолин Свомп, – перебила ведьма мистера Лидбеттера, небрежно бросив хрустальный поводок на стул. – Маловата, на мой вкус, но в ней есть своя прелесть. Мисс Свомп внезапно обнаружила тягу к путешествиям.
– У Моналот не могло возникнуть охоты куда-то ехать, – твердо возразила матушка Бладворт. – Да она вся пятнами покрывалась при одной мысли об этом. Хорошо, если пакетик леденцов выходила купить.
– Тем не менее, сейчас она в пути, – сказала мадам Олимпия и одарила всех еще одной леденящей кровь улыбкой. – Будьте уверены. Полагаю, мисс Свомп уже достигла Турции.
Она раскрыла сумочку из крокодильей кожи и принялась пудрить нос. Заметив гордый, самодовольный взгляд, какой мадам Олимпия бросала на себя в зеркальце, Белладонна внезапно поняла, к какому разряду ведьм относилась вновь прибывшая. Она была чародейкой, а это древнейший и самый опасный тип ведьм. Чародейками были Моргана Ле Фэй, та самая, что погубила великого короля Артура, и Цирцея, превратившая отважных спутников Одиссея в свиней. Чародейки ослепительно красивы, но красота их губительна для окружающих. Они пользуются ею, чтобы завлечь мужчин, сделать их беспомощными и вырвать у них секрет их силы. А получив все, что им требовалось, они попросту уничтожают свои жертвы.
– Что же, мадам, в таком случае позвольте взглянуть на вашу анкету, – сказал мистер Лидбеттер.
Все должно быть по-честному: раз эта ведьма поселилась в Тодкастере, она имеет право участвовать в турнире. Но, занося ее имя в свой список, секретарь был чрезвычайно расстроен. Мистер Лидбеттер не разбирался в чародейках, но в мадам Олимпии угадывалось что-то такое, от чего ему становилось здорово не по себе.
Мадам Олимпия не только не была тодкастерской ведьмой, она даже и северной ведьмой не была. Она жила в Лондоне, где держала салон красоты. У нее были свои зловещие приемы. Она заманивала наивных дам, уверяя их, что они вновь обретут красоту и молодость, стоит только довериться массажистам, намазаться с ног до головы липкими мазями, сделать подтяжку лица и вернуть плоский живот. И дамы платили огромные деньги мадам Олимпии, которая всего-то и делала, что подмешивала немного волшебного зелья в кремы и мази. Поначалу дамы выглядели просто потрясающе. Но мадам Олимпия специально готовила такие зелья, которые действуют очень недолго, и вскоре дамы становились еще безобразнее, чем до прихода к ней. Они снова спешили в ее салон, снова платили огромные суммы, и так повторялось много раз. Вдобавок ко всему, чародейка жестоко обращалась со своими работницами, выплачивала им мизерное жалованье и постоянно их оскорбляла.
У мадам Олимпии было пять мужей. Все они исчезали при странных обстоятельствах сразу после того, как составляли завещание на ее имя. Сама мадам утверждала, что ее мужья мертвы, но по странному совпадению тотчас после исчезновения ее первого мужа в Эппингском лесу появился волк-оборотень с голубыми подслеповатыми глазами и лысиной на затылке, изрядно напугавший все живое в округе. Второй и третий мужья пропали в один год, и оба раза девушки из салона красоты с ужасом замечали, что ожерелье из человеческих зубов на шее мадам Олимпии становилось гораздо длиннее. Четвертый муж действительно погиб, врезавшись на своем «ягуаре» в придорожный столб, но вот пятый… Никто в точности не знал, что же произошло с пятым, только гроб, который опускали в могилу, был подозрительно легким.
И теперь мадам Олимпия наметила новую жертву: Арриман Ужасный, Колдун Севера!
Прознав о турнире, она немедленно отправилась в Тодкастер и «убедила» Моналот продать ей дом. Конечно же уезжала бедная Моналот не по доброй воле: она плакала, стонала и умоляла мадам Олимпию одуматься – не зря же она была баньши. Но стоило той перечислить лишь некоторые из мук, которым она подвергнет и саму Моналот, и Перси в случае отказа, и ведьма поспешила оставить дом и пуститься в кругосветное путешествие. И считала, что ей здорово повезло.
Мистер Лидбеттер принялся объяснять правила турнира. Ведьмы должны надеть черные мантии и закрыть лица масками – судьи будут выставлять оценки не за внешность, а за колдовское искусство. Им придется тянуть жребий, чтобы установить очередность выступлений. Каждой участнице следует заранее составить список вещей, необходимых для совершения магических таинств: драконья кровь, решето для воды и так далее, чтобы организаторы могли обо всем позаботиться…
Мадам Олимпия слушала вполуха. Окинув беглым взглядом остальных претенденток, она не сомневалась, что победа будет за ней. Правда, маленькая златовласая ведьмочка выглядела довольно соблазнительно, но ведь каждому ясно, что она не в счет. О да, никто не помешает ей стать королевой Даркингтона. А тогда…
Едва дождавшись, когда мистер Лидбеттер закончит свои наставления, она встала и потянулась.
– Пожалуйста, проследите, чтобы мой муравьед был накормлен и напоен, – небрежно бросила она. – Пойду переодеваться к ужину.
И она удалилась, оставив остальных ведьм кипеть и бурлить от возмущения.
– Наглая, высокомерная корова! Кем она себя возомнила? – воскликнула Нэнси Шаутер. – Да чтоб она сдохла!
И в первый раз в жизни сестра с ней согласилась.
В ту ночь Белладонна долго не могла уснуть. Ужин был восхитительным, но у нее пропал аппетит – и не потому, что пластырь с подбородка матушки Бладворт все же отклеился и упал прямо в тарелку Белладонны. После ужина пришлось успокаивать Этель Фидбэг – ей достался номер с двуспальной кроватью и она требовала положить с собой в постель свою свинью. А когда Белладонна поднялась к себе, Дорис в ее ванне начала размахивать щупальцами – просила, чтобы ее приласкали.
Но не это тревожило Белладонну. Проходя мимо открытой двери, она увидела мадам Олимпию: ведьма была в золотистом пеньюаре, волосы рассыпались по плечам, а к ногам жался муравьед. Она смотрела в волшебное зеркальце, принадлежавшее когда-то Моналот, и хохотала – глухо и зловеще.
