его, несмотря на отчаянное сопротивленіе; одинъ сталъ кол?номъ на грудь, другіе перевязали ему руки и ноги.
Съ минуту Бронскій молча наслаждался торжествомъ; потомъ лицо стало хмуриться, хмуриться; глаза злов?ще осматривали толпу.
— Берите ихъ! Д?лайте что хотите! проговорилъ онъ, и пошелъ въ чащу.
Инна остолбен?ла.
Грыцько безъ сопротивленія позволилъ себя вести, только дико озирался, пытаясь что-то сказать. Другой крестьянинъ стоялъ, не шевелясь, не выказывая никакой попытки къ б?гству; у него стали поправлять веревку на ше?; онъ вдругъ опустилъ голову и вц?пился зубами въ горло перваго попавшагося; брызнула кровь, захруст?ли хрящи…. Онъ повалился на опрокинувшагося ворога, и оба покатились по земл? съ глухимъ ревомъ…. Остервенившаяся толпа бросилась на нихъ съ ножами.
Инна медленно вложила саблю въ ножны, заткнула уши и пошла къ лагерю.
'Ну-ка вернись!' ходило у ней въ голов?. — 'Что? струсила? Н?тъ, вернись, смотри до конца, пей до дна.'
Инна въ самомъ д?л? вернулась было, но тутъ изъ-за гама толпы вылет?лъ такой крикъ, что она задрожала вс?мъ т?ломъ, зашаталась и едва доб?жала до палатки…. Какъ потерянная прошла она мимо брата и ткнулась лицомъ въ подушку.
— Инна! крикнулъ тотъ, перепугавшись ея бл?дности.
— Помнишь ты, какъ дядя кричалъ въ бреду, когда ему жандармы представлялись? сказала онъ какимъ-то б?шено-сдержаннымь голосомъ.
— Ну?
— То еще можно было слушать!
Она вскочила, сорвала съ себя саблю, обнажила, дохнула на чистую, св?тлую сталь, дождалась неподвижнымъ взглядомъ, пока сошелъ съ нея туманный налетъ, и нажала изо всей силы въ камень: клинокъ треснулъ, и со звономъ отлет?лъ въ сторону.
— Лучше бы ей не бывать у меня въ рукахъ…. Отецъ проклялъ бы меня, еслибы зналъ на какое д?ло она пошла.
— Инна, что у васъ случилось? Гд? графъ?
— Не говори мн? про него. Поди, ты тамъ все разузнаешь…. Оставь меня.
Она вернулась на постель, заложила руки подъ голову и пролежала такъ до вечера; мучительныя думы не давала ея покою; по лагерю раздавались шумныя приготовленія, она не выходила изъ палатки. Коля принесъ ей букетъ ландышей; она поручила ему вычиститъ ей лошадь, убавила св?тъ дампы, подозвала Лару, задумчиво погладила его волнистую шерсть; потомъ подошла къ букету, наклонилась надъ нимъ и принялась втягивать въ себя пряный запахъ пожелт?вшихъ цв?товъ.
'В?нчики, в?нчики!' думалось ей: 'гд? ваша б?лизна? Гд? же та чистая, какъ ландышъ, душа? Или ея н?тъ и въ самомъ д?л?? Или мои мечты в?нчики? такъ и засохнутъ?'
По лагерю зажглись костры; т?нь часоваго заходила по б?лому полотну палатки. Чувствуя усталость, Инна разд?лась, прилегла на с?но и покрылась плащомъ; но воздухъ такъ накалился за день, въ ней самой кровь была такъ разгорячена, что она тотчасъ же разметалась, и все еще не могла заснуть; а т?нь все двигалась съ правильностью маятника; она стала смотр?ть на нее, чтобы заставить глаза слипаться…. Вдругъ т?нь раздвоилась. Водолазъ сорвался съ м?ста и кинулся подъ ноги вошедшему; но обнюхавъ, тотчасъ завилялъ хвостомъ.
— Я разд?та! съ неудовольствіемъ проговорила Инна, закрываясь плащомъ:- что жь вы вычистили лошадь? Такъ скоро?
— Это я, сказалъ Бронскій.
— Это вы? Что вамъ нужно? холодно проговорила она.
— Инна, выслушайте, я несчастн?йшій челов?къ, я ц?лый день протаскался въ л?су. — Онъ опустился возл? нея на с?но.
— Вы пришли упражняться въ ораторскомъ искусств?? Напрасно! Мн? давно изв?стно ваше краснор?чіе, презрительно проговорила она.
— Вы хотите оскорблять меня?
— Н?тъ, я боюсь васъ…. Зач?мъ вы пришли? Что вамъ надо? Или еще не кончено между нами?
Она приподнялась и взглянула ему прямо въ лицо.
— Не отталкивай меня, говорилъ Бронскій, наклоняясь къ ней. — Дай мн? поплакать съ тобой; я мучусь, мн? тяжело.
— Я! я! мн?! говорила Инна, ?дко усм?хаясь:- а т?мъ каково было? О нихъ ни слова?
— Инна, могъ ли я поступить иначе? Что я такого сд?лалъ, за что меня такъ-то ужь презирать?
— А, у васъ достаетъ еще лицем?рія? Отчего жь это вы сперва-то ихъ отпускали? Вы сволочь свою задабриваете!
Графъ молчалъ.
— Вы продали кровь! Вы продали ее за власть! Не отвирайтесь…. Вы зл?йшій изъ вс?хъ деспотовъ. Первый опытъ удался…. Идите!
— Какъ ты хороша! Еслибы ты только вид?ть себя могла! заговорилъ Бронскій въ страстномъ порыв?.
— Идите же!… в?дь я не любовница вамъ, что вы такъ со мной сидите….
— Не пойду, отр?залъ онъ, придвигаясь къ ней.
Она толкнула его въ грудь и отскочила въ уголъ палатки.
— Если вы потеряли даже уваженіе къ женщин?, такъ вотъ Лара вамъ напомнить. Онъ также хорошо сум?етъ схватить за горло, какъ и ваши доблестные воины.
— Понимаю, сказалъ Бронскій вставая, — я слишкомъ низокъ для синьйоры, я недостоинъ…. чего бишь?
Онъ запахнулъ плащъ и вышелъ изъ палатки, нап?вая что-то себ? подъ носъ. Не усп?лъ онъ отойдти ста шаговъ, какъ лагерь пришелъ въ движеніе.
— Сигналъ! Сигналъ! Зарево! раздавались голоса.
Бронскій обернулся: красная полоса разросталась и трепетала за л?сомъ, темныя фигуры п?шихъ и всадниковъ неслись мимо него на опушку; знамя колыхалось чернымъ пятномъ на аломъ неб?; гуще и гуще валила за нимъ толпа, Коля подскочилъ къ палатк? съ ос?дланною лошадью. Гулъ постепенно стихалъ, раздались голоса командующихъ, вс?хъ ихъ покрылъ голосъ графа. Онъ объ?зжалъ своихъ людей и каждому отдавалъ какой-нибудь приказъ; масса тронулась. Пройдя форсированнымъ маршемъ два-три перел?ска, они остановились въ полуверст? отъ задворковъ, осв?щенныхъ съ одного конца хутора ярко краснымъ св?томъ; огня еще не было видно за деревьями садовъ. Тутъ Бронскій разд?лилъ п?шихъ на дв? банды. Самъ графъ съ конницей долженъ былъ ожидать р?шительной минуты для нападенія съ св?жими силами, о чемъ его ув?домитъ нарочный. Шайки пошли въ разныя стороны, и скоро скрылись въ темнот?.
— А в?дь это мой хуторъ горитъ, сказала Инна, подъ?хавъ къ Бронскому:- не слишкомъ ли ужь это безцеремонно?
— Въ самомъ д?л?? сказалъ онъ, осаживая лошадь:- еслибъ уланы стояли въ моемъ замк?, тамъ еще св?тл?е было бы.
X. Что-то тамъ?
А что тамъ? Съ т?хъ поръ какъ Русановъ ушелъ въ походъ, на хутор? дни пошли еще однообразн?е. Старый майоръ раза два на нед?л? ?здилъ къ Горобцамъ, но это мало способствовало оживленію. Онъ сталъ молчалив?е, о веселыхъ разсказахъ не было и помину. Юлія по ц?лымъ днямъ не показывалась.
— Д?вичье д?ло, догадывалась Анна Михайловна:- груститъ со миломъ дружк?. Богъ ему судья! Ни за что покрылъ чернотой молодость.
— Конечно-съ! поддакивалъ майоръ, со вздохомъ затягиваясь изъ черешневаго:- привычка д?ло великое! в?дь вотъ не было же прежде, жилъ и такъ! А теперь безъ Володи-то и трудно.
