рыжая.
Дома я переоделась в шорты, носки и майку и, еще не протрезвев, позвонила Стивену. Ответа не было. Я залогинилась на своем чате, чтобы проверить, в сети ли он. К сожалению, в пьяном виде меня вечно тянуло кому-нибудь позвонить или, хуже того, еще и в чат вылезти одновременно с телефоном, это все равно что пользоваться сильно пахнущим лосьоном, а потом еще и духами. В таком виде меня нельзя пускать в Интернет. Мне явно нужен был родительский контроль над средствами связи, чтобы не давать мне общаться с противоположным полом. Этакий цифровой пояс целомудрия!
Вместо того чтобы препоясать свои восхитительные чресла металлом, я принимала превентивные меры, например, не записывала номер важного для меня мужчины в мобильник, чтобы не звонить ему спьяну. Но Стивен-то просто мой друг. С чего вдруг я ему звоню? Я снова набрала его номер. Три двадцать утра.
– Стивен? – Он отозвался, но голос у него был сонный. – Я знаю, сейчас очень поздно, но я хочу спросить тебя кое о чем.
– Ну давай...
– Я тебе не разонравилась? – Когда я выпью, во мне пробуждается девчонка-школьница.
– Кто это? – Я испугалась.
Черт, что значит «кто это»?
– Стефани, – откликнулась я тихо и нерешительно.
– Шучу. Стефани, ты мне все еще нравишься, но...
– Может, сходишь завтра со мной на свидание? – Ну да, я говорила, как семнадцатилетний мальчишка.
Ну и плевать!
– И ты звонишь мне в такое время, чтобы попросить об этом? Мы ведь всего два дня назад встречались, чтобы вечером немного выпить. Разве это не свидание? – Теперь он совсем проснулся.
– Нет, не свидание. Это было «не-свидание».
Стивен знал о моей теории «не-свиданий»: мужчины приглашают недоступных им женщин на «не- свидания», надеясь, что те передумают. Женщина возвращается домой, рассчитывая получить утром сообщение с просьбой о следующем «не-свидании». А если сообщения приходится ждать два дня, ей захочется увидеть его снова, только чтобы узнать, почему это он ждал целых два дня.
Это крайности. Я прошла через них. Месяцами я обходилась без встреч, сосредоточившись на книгах по психологии и самопомощи, на фотографиях, друзьях, радуясь жизни, ни о чем не тревожась. Очень легко жить одной, не ходить на рандеву и просто иногда приятно задумываться о том, что «когда-нибудь, когда я буду меньше всего этого ожидать, он появится». Так меня не обуревали страсти; я не пребывала в постоянном напряжении. Я дышала свободно и понимала: свет вовсе не сошелся клином на одном субъекте мужского пола. Я могла спокойно возвращаться к советам психологов. И все же таким образом я пряталась. Именно об этом я твердила Вермишелли, имея в виду ее Пижона С Ранчо: если человек не хочет встречаться, он к этому просто-напросто не готов. Избегая свиданий, я ограждала себя от возможной боли. В моем словаре отсутствовало слово «уязвимость», я не опасалась неудач. Я просто избегала всего этого. Но вы не можете выиграть, если карты лежат у вас в кармане.
– Стивен, мне нужно настоящее свидание.
– Слушай, ты точно сумасшедшая. – Я представила, как он сел прямо. – У нас были свидания. Мы с тобой уже не один месяц встречаемся. И мне все равно, как ты это называешь. Начиная с января мы разговаривали каждый день, разве нет? С января! Мы ходили на обеды, на вечеринки, в кино. Ты даже делилась со мной своими гадкими киношными чипсами, а я знаю, как это для тебя важно. Мы ведь часто проводим вместе день, целый день, с завтрака до ужина, правда?
– Да. – Я невольно улыбнулась.
– Ну вот! И теперь ты звонишь мне в середине ночи и заявляешь, будто хочешь свиданий вместо «не- свиданий», правильно я тебя понимаю? – Мне не хотелось вновь повторять «да». – Стефани! – Он понизил голос: – Можешь называть это как тебе угодно... – Мы оба помолчали. – Лишь бы только это значило, что я смогу видеть тебя чаще.
Я не знала, смеяться или плакать. Совершив и то, и другое, я настойчиво продолжила:
– Нет, понимаешь, Стивен...
– Ну давай, выкладывай, – усмехнулся он.
– Позволь мне договорить. Так вот, я хотела бы стать тебе ближе и правда проводить с тобой больше времени! – Я почти кричала. – Черт, мне правда этого хочется.
– Ты серьезно?
– Да!
– Ну так кончай валять дурака и сделай что-нибудь для этого! – Он что, хочет, чтобы я к нему приехала? – Да-да, и, по-моему, нам давно пора перейти на новый этап. Может, устроим на «не-не-свидании» что- нибудь необычное, как ты думаешь?
Я немножко подумала, гадая, не о садомазохизме ли речь и готова ли я к этому. Мы уже фотографировали вдвоем город, посещали рестораны, спортивные соревнования, концерты. Что еще можно придумать? Но у него определенно был план.
– Ну, хорошо, – неуверенно сказала я, ожидая объяснений.
– Отлично. – Он хлопнул в ладоши. – Как тебе нравится идея поехать в Куинс и провести день на кладбище? – И это я тут ненормальная? – Стефани, я же тебе говорил: завтра мне нужно пойти на захоронение праха моей бабушки. – Что-о? Я ослышалась? – Ну, ее прах захоронят рядом с останками ее мужа. – Ого. – Стефани, тут нет ничего особенного. Я с ней вообще не был знаком, и народу будет очень мало. Кроме того, ты сможешь познакомиться с моими родными, в этом вся и суть. – Вот уж слова, которых не стоит говорить Стефани: знакомство с родителями.
– Ну-у..
– Да ладно тебе. Не нукай, просто приезжай.
– Ну... ладно, да, я хочу приехать, – сказала я, словно мне это только что пришло в голову. – И вообще лучше всего знакомиться с семьей мужчины, когда им не до тебя. Тут как раз тот самый случай – они ведь будут скорбеть.
Следующее утро началось с саркастического замечания Стивена:
– Так мило, что ты всегда опаздываешь, – заявил он, придерживая дверцу машины.
– А как же, я всегда мила, – ответила я с не меньшим сарказмом.
Вообще-то я выглядела сейчас просто ужасно. От такой погоды у меня всегда волосы вились как стружка; подходящий унылый фон для дня на кладбище.
Он уставился на меня, не спеша закрыть дверцу.
– Стефани, ты не можешь не понимать, насколько ты хороша. – Раньше я ненавидела подобные фразы.
Ты не можешь не понимать... Это же не математика. Каковы критерии для сравнения? Иногда я хороша, а иногда у меня вздут живот, новый прыщик чешется и жирок мешает двигаться. Красота – не город с вокзалом, а вечное путешествие. Что можно ответить на такой комплимент?
– Да, я знаю. – И, не сдержав озорной улыбки: – То есть спасибо, Стивен! – А потом случилось самое ужасное: Стефани Кляйн захихикала.
О Господи. Под взглядом Стивена я постаралась притушить улыбку. Я стеснялась ему показать, насколько счастлива:
– Не за что, Стефани, – откликается он заунывным тоном, в котором отчетливо слышится: «Я-то тебе рад, а ты мне?»
Когда я сажусь в машину, он целует меня в нос.
– В каком возрасте пора начинать читать некрологи? – спрашиваю я и, не дожидаясь ответа, продолжаю: – Знаешь, если б не отец, я бы никогда не знала, кто умер. Он читает некрологи каждый день в туалете.
– Ну, когда ты достигнешь определенного возраста, на тебя посыплются смерти друзей и близких, ты начнешь обращать на это внимание.
– А когда умерла твоя бабушка? – Ведь это не погребение, а захоронение.
– Год назад, но я узнал об этом не из некролога. Она очень долго болела.
