Весы змея

словно крылатое чудище билось в конвульсиях.

Голос Ратмы каким-то чудом прорвался через множество воплей:

— Ульдиссиан! Отходи на мой голос!

Ульдиссиан подчинился. Спустя несколько тревожных секунд, он наскочил на то, что, он надеялся, было бледным телом его спутника.

Костяной кинжал мелькнул перед охваченными болью глазами Ульдиссиана. Прежде, чем он успел отреагировать, Ратма прочитал что-то.

Кинжал вспыхнул, ослепляя Ульдиссиана. Тот уж было подумал, что Ратма привёл его сюда по просьбе Лилит, чтобы она смогла в последний раз поглумиться над ним, прежде чем убить.

Однако спустя момент слепоты зрение вернулось к Ульдиссиану, причём оно стало нормальным… Такого даже он со своими способностями не мог сделать. Теперь он мог видеть достаточно хорошо, чтобы отвернуться от тоннеля.

И то, что он увидел, заставило его замереть на месте.

По сравнению с пещерой, в которой он находился, предыдущая была крохотной. Она уходила глубоко вниз и возносилась к верху. Они с Ратмой стояли на какой-то широкой древней платформе, выточенной из камня. Она была длиной в несколько ярдов и на конце расходилась в разные стороны. Ульдиссиан сообразил, что, заведи его существа чуть дальше вправо, он был бы обречён.

Низкая стена огораживала платформу, и по углам располагались маленькие сооружения, напоминающие ступенчатые пирамиды. Наверху каждой горел маленький и, в этой зале, незначительный свет.

Цвет собственно залы напомнил Ульдиссиану цвет сердца, окроплённого свежей кровью. Правда, этот аспект изучал он недолго, потому что вскоре внимание его оказалось прикованным к тому, что было средоточием этого места.

Оно напоминало кристаллические образования наподобие тех, которые, будучи мальчиком, он находил в маленьких пещерах у себя дома, но ни одно из них не достигало сотни футов в высоту — возможно, даже более двух сотен футов, потому что основание располагалось слишком низко, чтобы можно было увидеть, — состоя из нескольких монолитов, выступающих в дюжине разных направлений. В отличие от образований, которые ему вспоминались, эта громадина обладала резкостью во внешнем виде, обусловленной угловатостью и пугающим алым цветом.

Каждая грань огромного образования состояла из тысяч маленьких граней. Изнутри исходило не только свечение, которое так жгло глаза Ульдиссиана; ещё глубже наблюдались разноцветные вспышки. В целом свет, исходящий от кристалла, не только расширял всю длину и ширину пещеры — и без того достаточно огромную, чтобы вместить Серам и прилегающие земли в пределах, по меньшей мере, двадцати его размеров, — но как будто просачивался через самые каменные стены.

С каждым всполохом света образование пульсировало, и Ульдиссиан наконец определил источник «дыхания».

Донёсся очередной режущий ухо звук крушения. Ульдиссиан посмотрел наверх и только теперь заметил, что меньшие куски кристалла — «меньшие» только в два или три раза от его длины или ширины — парили по всей пещере в как будто бы случайных направлениях. Резкий звук произвели два куска, столкнувшись друг с другом. Расколовшиеся фрагменты разлетелись и начали менять форму.

Всё это Ульдиссиан усвоил в какую-нибудь пару-тройку скудных секунд. После этого более насущное и весьма безобразное зрелище отвлекло Ульдиссиана от поразительного кристалла. Четыре крылатые бестии с головами, напоминающими лишённые кожного покрова головы псов, ринулись вниз на него с разных сторон. У тварей были свирепые зубы и длинные и широкие уши. Рыла их были тучными, с широкими ноздрями. Чего у голов не было, так это глаз. Даже углублений не было там, где должны были быть глаза. Словно то, что создало их, намеренно не дало им глаз.

Быть может, это было недалеко от правды. Какой прок был от глаз в этом месте, где только магия Ратмы давала Ульдиссиану увидеть хоть что-то? Куда полезней оказывались широкие уши и ноздри, которые позволяли учуять любую прибывшую жертву.

У каждого из чудищ размах крыльев достигал по крайней мере шести футов, и, как у летучих мышей, которых они напоминали формой, крылья так же служили им руками. Однако, в отличие от летучих мышей, когти этих отродий были длиннее ладони Ульдиссиана и такими острыми, что даже одиночный порез был залогом сквозной и опасной раны.

Ульдиссиан сложил ладонь лодочкой. Над ладонью образовалась синяя энергия. Он кинул её в ближайшую злобную тварь.

Синяя энергия поглотила свою цель… И с хлопком исчезла. Крылатая бестия потрясла головой, ошеломлённая, но в остальном целая. Она явно не спешила обращаться в золу, как ожидал Ульдиссиан.

Сбитый с толку этой неудачей, он едва успел вовремя прийти в себя, чтобы воссоздать щит. Даже он был не таким сильным, как обычно, и когда на него стали нападать трое, а затем четверо, Ульдиссиан начал покрываться потом.

Ответ, как и следовало ожидать, пришёл от Ратмы. Издалека сын Лилит — его огромный плащ, похоже, обеспечивал ту же защиту, что и барьер Ульдиссиана, — прокричал: «Твои силы снижены здесь! Это воздействие кристалла! Ты должен сосредотачиваться сильнее при любой попытке!».

Проклиная спутника за то, что тот не сказал ему об этом прежде, чем они вошли, Ульдиссиан сильнее сконцентрировался на барьере. К этому времени семь причудливых чудовищ парили над ним, и каждое желало разорвать его плоть. Разглядев их поближе, он убедился, что у них не было настоящих тел. У них были высушенные останки туловищ и ноги, которые можно было назвать рудиментарными. По сути, существа состояли из крыльев и головы. Ульдиссиан задался вопросом, вообще едят ли они… Но потом решил, что на такой вопрос лучше не знать ответа.

Рты щёлкали перед его лицом, иногда приближаясь гораздо сильнее, чем он хотел. Стараясь успокоиться, несмотря на неистовые атаки его противников, Ульдиссиан гадал, как ему лучше защитить себя.

То, что он считал смертоносной атакой, с треском провалилось. Ульдиссиан должен был тщательно выбирать, ведь попытка ударить означала, что его щит ослабнет. Даже со своими восстанавливающими силами он сомневался, что сможет долго продержаться после того, как хотя бы одна тварь умудрится прорваться.

В конце концов, ему в голову пришла только одна стратегия — вариация на тему того, что он делал ранее. Выпрямившись во весь рост, Ульдиссиан набрал побольше воздуху… И свистнул.

Для его собственных ушей — он наделся, что и для Ратмы тоже, — свист прозвучал одним длинным громким тоном. Уверенный в том, что его попытка снова будет ослаблена огромным кристаллом, сын Диомеда сконцентрировал на свисте столько воли, сколько осмелился, — возможно, даже больше. Когда он закончил, то почувствовал, что крылья задевают его плечи…

Но в следующий миг, когда он почувствовал, будто коготь касается его руки, каждый крылатый монстр вокруг Ульдиссиана испустил душераздирающий крик. Они отпрянули от него, а потом закружились, словно совершенно обезумевшие. Двое сразу же столкнулись, но вместо того, чтобы тут же расцепиться, стали рвать друг друга, как рвали человека. Другое чудовище налетело на каменную стену пещеры, затем ещё и ещё раз, и так до тех пор, пока наконец не свалилось на землю.

Трое других просто упали на землю, где стали вопить и трясти головами, словно пытались скинуть что-то.

— Не поверил бы, если бы не видел своими глазами, — крикнул Ратма ему на ухо. Фигура в капюшоне стояла рядом с Ульдиссианом. — Уж где-где, а в этом месте тебе такое должно быть не по силам.

— Я просто последовал твоему совету. Просто сконцентрировался сильнее. Это сработало.

— А не должно было… Тем более не в такой мере. Посмотри вокруг, Ульдиссиан уль-Диомед. Посмотри вокруг и убедись в истине этих слов.

Ульдиссиан сделал, как ему было сказано… И глаза его округлились при виде результатов его отчаянной попытки.

Более трёх десятков существ летали или лежали, охваченные хаосом. Двое столкнулись с парящими