Она вошла в строение, где держали эльфа. Охранников не было. Они вышли во двор — что доказывало, насколько важна для клана эта экспедиция. Шарисса прошла по короткому коридору и заглянула в дверь первой же попавшейся камеры. Поскольку эльф был здесь единственным заключенным, то Шарисса не удивилась, найдя его с первой же попытки.
Было сомнительно, что эльфа необходимо охранять: после нескольких жестоких допросов и малого количества пищи и воды он больше походил на оболочку, чем на живое существо. Его руки и ноги были закованы в цепи, напоминавшие ее повязку, так что становилось понятно, почему он не прибегал к волшебству. Его голова свисала на грудь, как будто он спал, но, когда она положила руку на прутья решетки двери, эльф поднял голову.
В его глазах по-прежнему горел огонь. Они истязали его тело, но волю победить не смогли.
— Я помню вас. — Голос его был немного хриплым, но спокойным и вежливым. — Вы выглядите очень невинной в сравнении с другими. Мне думается, это дает вам преимущества.
— Я не принадлежу к ним.
— Вы… вы похожи на них, хотя выглядите скорее как лесной дух, чем как оживший покойник. К тому же вы свободно расхаживаете повсюду.
Она наклонилась вперед, чтобы рассмотреть его получше.
— По вашим речам кажется, что вы не настолько избиты, как можно было бы судить по вашему виду.
Он рассмеялся, но смех больше походил на карканье.
— Меня очень хорошо побили, госпожа моя!
— Нет, я думаю, что вы вынесли допрос лучше, чем хотите убедить меня в этом.
— Вы думаете, мне хочется, чтобы это продолжалось снова и снова? Вы думаете, что эта боль мне доставляет удовольствие?
Его губы потрескались, и было очевидно, что он страдал от жажды.
Шарисса осмотрелась вокруг, но нигде не смогла найти воды. Ключа от его камеры она тоже не нашла. Ей придется разговаривать с ним отсюда, из коридора.
— Послушайте меня! Я — не одна из них! Мы принадлежим к тому же народу…
— Значит, вы из враадов. — Он не потрудился скрыть свое отвращение.
— Мы совершенно другие, не такие, как они! Взгляните на это! — Она едва не коснулась руками повязки на горле, но в последний момент остановилась. Шарисса надеялась, что эльф поймет, в чем дело, — иначе ей придется более болезненным способом доказать эльфу, что она такая же узница, как и он.
Он посмотрел на ее шею, но ничего не сказал. Она ждала, все время опасаясь; что кто-нибудь в любую минуту может войти и лишить ее возможности поговорить с пленником наедине. Вскоре эльф закрыл глаза. Волшебница попыталась продемонстрировать доказательство своей правдивости, которое, как она надеялась, убедит его прежде, чем убьет ее.
— Вы, возможно, обманщица, — заметил он, не открывая глаз. — Эта повязка, может быть, лишь для того, чтобы ввести меня в заблуждение.
— Я достаточно легко могу доказать, что это не так. — Шарисса задрожала. Сделать это было бы нелегко. Храбрости ей хватало, но никому не захочется случайно удавиться.
Миндалевидные глаза эльфа открылись, и его взгляд встретился с взглядом Шариссы. Он покачал головой — насколько ему позволяли оковы.
— В этом нет необходимости. Я думаю… Я думаю, что в этом я могу вам поверить.
Она облегченно вздохнула.
— Спасибо. Я была готова продемонстрировать, чтобы доказать, что не лгу, но такое ощущение едва ли доставляет наслаждение.
— Я знаю, о чем вы говорите. — Он зазвенел своими цепями и указал на свой ошейник. — Мое имя, госпожа, — то, которое я называю вам, — это… это — Фонон.
— Я Шарисса Зери. Точно такая же пленница, как и вы.
— Я видел, как они обращаются с вами, госпожа, и мне хотелось бы, чтобы они обращались так же со всеми своими пленниками!
Шарисса покраснела.
— Мне нелегко смотреть на то, что они сделали с вами! Действительно, со мной обращаются мягко, но только потому, что они думают, что я сделаюсь одной из них.
Его улыбка огорчила Шариссу.
— Погибнуть таким ужасным способом! Все равно что превратиться из цветка в сорняк!
Время, похоже, уже было на исходе.
— Слушайте, я пришла только для того, чтобы увидеть, есть ли у вас все еще воля совершить побег. Об этих краях я знаю лишь по рассказам, и мне понадобится ваша помощь!
— Какая удача для меня!
— Я помогла бы вам независимо от того, нуждалась бы я в вас или нет!
С Ариэлой никогда не было так трудно договориться! Однако Шариссе было трудно обвинять эльфа в таком недоверии.
— Вы заинтересованы в том, чтобы бежать?
Он сухо хохотнул.
— Я не знаю, когда смогу прийти сюда еще раз. Есть… есть еще один, кого мы должны взять с собой, но я должна найти, где они его прячут.
Эльф вопросительно взглянул на нее, но времени, чтобы рассказать про Темного Коня, у нее не было.
— Неважно! Я обещаю, что скоро вернусь!
— Я в ваших руках. Спасибо, что подсказали мне то, о чем стоит подумать.
Почему-то его последняя фраза и выражение его лица заставили Шариссу покраснеть. Волшебница подбежала к входной двери и прислушалась. Ей уже давно показалось, что пока что ей чересчур везло. А ведь была вероятность, что Тезерени хотели, чтобы она встретилась с Фононом. Это было как раз в духе хитроумных интриг, которые так любил Баракас.
Ну что же, тем лучше. Если они желали дать ей эту возможность, она найдет способ заставить их сожалеть об этом.
Она повстречала нескольких Тезерени, но ни один из них не взглянул в ее сторону. Шарисса выскользнула за дверь и как можно быстрее поспешила прочь от тюрьмы, где содержался эльф. Именно сейчас за ней могли следить, но она разыграла невинность. А если бы оказалось, что она ошибалась и никто не знал, где она только что была, то предосторожности все же были уместны.
У Шариссы возникло внезапное желание вернуться в дни ее детства, когда все было много проще и честнее.
Повелитель Баракас вызвал ее к себе в тот же день, позже. Это была официальная аудиенция, что означало: Шарисса будет стоять и слушать его, а сама говорить будет только тогда, когда он ей прикажет. Ее телохранитель-ница разъяснила это ей, пока вела Шариссу в палаты Баракаса. Шарисса не обратила на ее слова никакого внимания. Она не желала менять свое поведение. Предводитель клана ожидал, что она будет непокорной, и Шарисса вовсе не собиралась его разочаровывать.
Они были почти у цели, когда высокий воин в шлеме в виде драконьей головы появился из бокового коридора и преградил им путь.
— Отсюда сопровождать госпожу Шариссу буду я. Ты можешь пока быть свободной.
— Да, господин мой Лохиван.
Ни один из них не сказал ни слова, пока телохрани-тельница Шариссы не ушла. Затем, прежде чем волшебница успела накопить достаточно горечи для основательной перепалки, Лохиван снял шлем и сказал:
— Я приношу извинения за то, что доставил тебя сюда. Я как мог пытался не втягивать тебя во все это дело, но ты была слишком упряма.
— Ты хочешь сказать, что я разглядела твое предательство!
— Слишком поздно, если ты вспомнишь. К тому же это не было предательством. Ты же знаешь, что
