Раздались крики — лошади и дракона, — и заплескались мутные волны, затопившие все вокруг, включая птицельва. Прошло несколько секунд, но Грифон еще ничего не чувствовал, машинально отползая подальше от источника звука. Наконец все затихло, и он понял, как крупно ему повезло.
Дракон напал на коня, забыв о седоке. Доблестное животное безжизненно свешивалось из когтистых лап дракона, взмывшего к тучам. С первого взгляда Грифон понял, что его бедный конь уже мертв.
Все еще лил дождь, но и вполовину не так сильно, как перед нападением. Грифон стоял по колено в воде, обдумывая свое положение. Драконы украли коня, но оставили его самого целым и невредимым. Очень странно. Как будто Грозовой Дракон предложил ему продолжать свой путь — но сделал это неофициально, без лишних формальностей.
Любопытно.
Он выбрался на прежнюю тропинку и немного постоял, почти ожидая возвращения драконов. Но они не вернулись. Он определенно получил разрешение идти. Из огня да в полымя. Грифон занялся поисками седельной сумки, и, к его удивлению, она нашлась. Теперь вместо коня он располагал суммой некоторых существенных наблюдений. Кто-то пытается манипулировать его продвижением. И если его не сожрали сейчас, это может означать, что для него планируют огонек пожарче.
По любым правилам, разумней всего было бы немедленно вернуться домой. Поведение неведомого наблюдателя сулило много неприятностей. Все в нем возопило о возвращении в Пенаклес… и все же Грифон знал, что не может вернуться Стоило ему задуматься всерьез о возвращении, как в его мысли вторгался образ Д'Шая в Ириллиане и вымывал все остальное напрочь. Вздохнув, он закинул сумку на плечо и посмотрел в предполагаемом направлении Ириллиана. Если повезет, он доберется до проклятого порта к концу своей жизни. Владения Грозового Дракона — сплошные болота, владения Синего Дракона пересекали бесчисленные реки, озера, пруды, ручейки и всякие другие водоемы, какие только можно себе представить. Даже верхом пересечь эти края непросто; но пешком… трудно было бы выбрать худший маршрут для загородной прогулки. Большую часть пути придется обходить разнообразные водоемы, чтобы ненароком не выдать своего присутствия.
У Синего Дракона не было причин ожидать нападения со стороны западной границы, но земля в приграничной полосе сама по себе могла считаться оборонительным укреплением. Любая армия увязла бы в трясине. Только небеса казались открытыми и свободными, но Грифон подозревал, что и они неплохо защищены от вторжения. Повелитель Ириллиана не мог не позаботиться и об этом.
Грифон мельком подумал о своих маленьких, недоразвитых крыльях и о том, как было бы здорово, будь от них хоть какой-то толк. Но они были бесполезны, и он прятал их под одеждой. В такие моменты, как сейчас, ему от души хотелось быть именно таким, каким его рисовали легенды. Так как о полете и мечтать не приходилось, Грифон взвесил возможность телепортации. Эту идею тоже пришлось отбросить, потому что он понятия не имел о здешней местности. Риск был чересчур велик. Он свободно мог очутиться на дне озера или в середине бурного потока — что еще хуже.
Грифон поправил сумку на плече и зашагал вперед.
6
Несмотря на потрясения первого дня, жизнь в Мэноре быстро наладилась и потекла довольно гладко. Люди и драконы сосуществовали, сохраняя мир, несмотря на неприязнь.
На большее пока и надеяться не стоило. С поразительной изворотливостью представители обеих рас ухитрялись держаться порознь везде, где только было возможно. Кейб был доволен и тем, что пока никто никого не пытался прикончить.
Ничего нового о происшествии с Гвен узнать не удалось. Лесные разведчики Зеленого Дракона не обнаружили ничего необычного. Но отсутствие всяких следов недавнего присутствия искателей еще ни о чем не говорило. Кейб и Гвен отлично знали, до чего они скрытные существа и как ловко умеют заметать за собой следы.
Но Кейба заинтересовала другая новость, вернее, сплетня, принесенная слугами. То там, то тут целые участки леса Дагора оказывались мертвыми или погибающими в результате резких заморозков. Звучало это довольно странно. До зимы было еще далеко, да и с приходом зимы едва ли владения Зеленого Дракона могли сильно задевать морозы.
Кейб стоял в саду, отсутствующе уставившись на деревья. Его мысли отчаянно метались. «Магические способности делают человека немного сумасшедшим», — подумал он. Возможно, он просто чересчур переволновался, но ему никак не удавалось выбросить из головы эти странные вымерзшие участки леса. Они тревожили его, напоминали о чем-то в прошлом, каким-то образом связанном с его дедом. Он чувствовал связь между полузабытыми событиями из прошлого и недавним инцидентом, но не мог сказать, в чем она заключается. Холодный ветер во дворце Грифона… Они с Гвен почувствовали его одновременно. Холод вкрадывался в самую душу.
Как ни странно, это заставило его задуматься о своих снах. Он не мог сказать почему, но чувствовал, что и здесь кроется какая-то связь с происходящим.
Он печально усмехнулся. Мысль была слишком дикой. Кейб заставил себя отвлечься и зашагал к ирригационным установкам, постоянно подкидывавшим поселенцам непростые задачки.
Он увидел драконов и людей, вместе расчищавших земли Мэнора, которыми за время заброшенности прочно завладела разнообразная растительность. Драконы выглядели совершенно спокойными, несмотря на некоторую новизну и двусмысленность своего положения. В границах охранительного заклинания они не могли даже трансформироваться в свой драконий вид, а выйдя за границы Мэнора и приняв нормальный облик, они бы не попали назад. Заклинание не позволяло им войти внутрь, пока они не примут человеческий облик. Сложность и продуманность заклинания восхищала Кейба, особенно когда между двумя группами возникали разногласия.
Мэнор стал почти пригодным для жизни. Сад — место, где стояла темница Гвен, — был почти расчищен. Это было единственное место в Мэноре, где люди и драконы работали очень дружно и слаженно. В саду царило какое-то особое миролюбие, которого Кейб не заметил в свое время, главным образом потому, что был неожиданно атакован драконами, потом искателями, и все это — после изнурительного магического перелета. Ему даже не верилось, что это тот же самый сад.
Но не сплетни о проблемах Зеленого Дракона выгнали его из дому, а очередной ночной кошмар. Это было изматывающее — и тщетное — бегство от вездесущего отца, бегство через бесчисленные горы, через лабиринты глубоких сырых пещер. И каждый раз Азран настигал его и обрушивал на него один из своих демонских мечей. Сначала Рогатый Клинок, который Кейб и сам однажды пустил в ход, сохранив об этом событии самые скверные воспоминания. Потом — загадочное оружие, которое отец назвал Безымянным… Об этой дьявольщине Кейб и вспоминать избегал. Кстати, в конце концов оружие попыталось управлять его отцом. Так всегда бывает с мечами демонов. Потому-то и создают их только безумцы вроде Азрана Бедлама.
Кейб потрогал свою голову. Сейчас он и не глядя знал, что большая часть его волос стала серебряной. Вот цена ночных кошмаров. Он снова почувствовал себя включенным в цепочку странных и взаимосвязанных событий, хотя и не видел для этого ни малейшей причины. Кейб застонал. Достаточно скверно было и то, что кошмары возобновились. Они, словно гончие, повсюду настигали его.
Молодой волшебник сел на скамью и уставился в небо. Он с сожалением вспомнил, какой простой была его жизнь, пока Король-Дракон не отправил его сюда.
Внезапно рядом послышалось приглушенное шипение, похожее на сдавленный вздох. Ни один человек не смог бы издать подобный звук. Кейб вскочил со скамьи и вскинул руки, приготовившись быстро начертить защитное заклинание.
Перед ним стоял дракон, покорно склонившийся перед могущественным волшебником и готовый понести сокрушительное наказание за то, что нарушил его уединение.
— Кто… — Кейб сделал глубокий вдох. — Кто ты? Что ты здесь вынюхиваешь?
Милорд, — прошипел дракон, — я просто слуга. Я ничего не вынюхивал. Я даже не видел вас, пока не споткнулся.
Маг пристально разглядывал дракона. На вид он ничем не отличался от любого другого дракона в человеческом обличье. Кейб быстро поправил себя: за одним небольшим исключением, сильно примелькавшимся за последние дни.
— Твой гребень, — произнес он, указывая на простой, ничем не украшенный шлем, — куда он
