пепел или расплавились.
Но что ещё важнее, рисунок был испорчен, а его пленника нигде не было видно.
Зорун ругнулся. Без Ульдиссиана он не сможет торговаться с остальными. На кону была его голова — такого развития событий он никак не мог предвидеть. В конце концов, он был Зоруном Тзином! Один на один ему было мало равных.
Но вот против трёх, представляющих силовое ведомство магического совета…
Он уже мог ощутить их приближение. Они прорвались через первую дверь, но наткнулись на невидимый барьер на полпути по ступеням. Это дало Зоруну ещё несколько мгновений… Но на что ему их потратить?
Он подумал о частице кристалла, но, посмотрев на рисунок, он её там не увидел. Ясное дело, Ульдиссиан видел её ценность и забрал её.
Затем его горестный взгляд упал на печальный вид его слуги. Зорун чуть не плюнул на труп, снова виня Терула за то, что тот наверняка сыграл
Великан всё ещё был жив, хоть и на последнем дыхании, а в руке он с трудом удерживал кристалл.
Впечатлённый как своей удачей, так и жаждой жизни Терула, Зорун Тзин приблизился к злополучной фигуре. Кристалл выправит положение. Как именно, заклинатель ещё не придумал, но это была соломинка, за которую он был рад ухватиться.
Совсем не боясь дотронуться до сожжённого человека, Зорун высвободил частицу.
Когда его пальцы сомкнулись на частице… Рассыпающиеся пальцы Терула сжались на них. Тесно.
Зорун Тзин застонал. Мир вокруг него был словно в огне. Что-то прорвалось сквозь этот огонь, чудовищная чёрная тень, которая жила на одной ненависти, — ненависти к одному человеку, запоздало ощутил заклинатель.
К ассенианцу, к Ульдиссиану.
А затем великий Зорун Тзин был поглощён.
Три мага ворвались в нижнюю комнату, готовые подвергнуть наказанию явно виновного собрата… Чтобы не найти там ничего кроме разрушения. Вся подземная комната была разнесена страшной магической энергией — об её силе живописно говорил труп того, кто, как они знали, был недоразвитым слугой Зоруна.
Но преступника, самого Зоруна Тзина, нигде не было.
Амолия буквально пронеслась по комнате, натренированным глазом изучая полки и углы. Нурзани наклонился, чтобы изучить остатки недавно начерченного рисунка. Кетуй пошёл исследовать тело и предмет, который лежал рядом, — усиленный рунами посох пропавшего мага.
— На полках не осталось ничего ценного, и они сами не скрывают секретного выхода отсюда, — объявила Амолия, сделав круг. — Углы и тени тоже не таят пути к отступлению, который может различить моё умение.
Со стороны рисунка Нурзани прогудел:
— Изначально он был предназначен не только сдерживать кого-то мощного, но также мешать ему сосредоточиться. Но кто-то изменил чертёж так, как не велит учение ни одного из магических кланов.
— Так значит, Зорун пробовал что-то необычное?
— Эти линии вот здесь — это не по-нашему. Они напоминают мне… О Триедином.
Амолия проскользнула ближе. Она взглянула на то, на что указывал Нурзани.
— Мы подозревали, что Зорун взял одного или двух выживших для допроса… — магические кланы мало волновало, что стало с членами Триединого, до тех пор, пока их судьба не отражалась на заклинателях. — Возможно, один них бежал.
— Зорун Тзин, что бы мы о нём ни думали, точно мог справиться с жрецом храма, — фыркнул сухопарый маг.
— Это верно. Кетуй, ты какой-то молчаливый.
Тёмный человек продолжал склоняться над трупом.
— Это, конечно, Терул, но в нём есть кое-что странное. Есть ощущение, что его убили
— Дурачок встретил нас, когда мы пришли; он отнюдь не походил на мёртвого.
Кетуй безрадостно осклабился:
— Возможно, его маленький мозг не успел зафиксировать этот факт.
Его коллеги подошли к нему. Амолия пихнула тело ногой. Часть грудной клетки Терула обвалилась.
— Он пострадал гораздо сильнее, чем всё остальное. Он был фокусом атаки.
— Гигант был бы наименьшей проблемой любого узника, — ответил тёмный маг. Потом, пожимая плечами, он добавил. — Но я согласен, что мишенью был он.
Нурзани издал неразборчивый звук, который привлёк внимание остальных.
— И что, никто не видит ещё более значимой улики перед нашим носом?
Амолия сощурилась:
— И что же это?
Он указал на область рядом с трупом:
— Зорун Тзин оставил свой посох. Посох — подарок для любого мага, при этом Зорун Тзин оставил его. Почему?
Ни один из коллег не смог ответить… И это очень сильно встревожило всех троих.
Орис тревожилась, как любящая мать, в сотый раз за день проходя к изящно вырезанным двойным дверям. Они оставались запечатаны даже для самих стражей, снаружи охраняющих их. Пророк не выходил из своих личных покоев на протяжении нескольких дней — примеров такого седовласая жрица не нашла ни в одном из журналов, которые вели она и её предшественники. Он никогда не прибегал к такому заключению, и это пугало её больше всего.
— Ты не делаешь лучше ни себе, ни ему, волнуясь так, дорогая Орис, — послышался голос Гамюэля. Второй старший жрец шагал по сверкающему мраморному коридору подобно воину, которым он и был до того, как Пророк показал ему свет. Гамюэль был немного моложе Орис и не находился так долго на своём посту, но он так же всецело посвятил себя делу. — У него наверняка есть весомая причина, чтобы вести себя так, и если он посчитает нужным поделиться с нами своими знаниями, когда появится, — а уж он появится, Орис, — тогда ты увидишь, насколько глупой была твоя тревога.
— Тебе следовало бы подумать, что он мог бы захотеть, чтобы мы справились о его состоянии и развеяли все опасения паствы, — ответила она. Орис не пыталась скрывать свою любовь — свою
При этом Орис никогда не делилась с Гамюэлем подозрением, которым терзалась сама: что сердце их лидера некогда принадлежало другой женщине, недостойной его. Орис была уверена, что это была одна из причин, почему он не выбрал её, когда она была молода. Теперь, когда на вид она годилась ему в бабушки, была ещё тысяча других горестных причин.
Но она по-прежнему любила его, и, как жена, мать и бабушка, вместе взятые, пыталась принимать все его проблемы как свою ношу.
Гамюэль вежливо взял её за руку, так, чтобы не поставить её в неловкое положение перед стражами.
— К слову о пастве: стали известны некоторые сведения, которые стоит обсудить немедленно.
Отвлечение сработало. Орис стала собой — опытным бойцом.
— Армия сельских жителей? Она перегруппировалась?
— Отчасти, но, как ты знаешь, это была необходимая жертва, чтобы раскрыть людям глаза на
