Приветствуя друг друга с бортов, самолеты направляются в противоположные стороны со скоростью 300 км и вскоре исчезают из поля зрения.
А-111 берет курс на Брайтон, медленно спускаясь с сильно заглушенными моторами с 4 000 до 1 000 м.
Картер передает руль Робертсу. Только теперь он может позаботиться о раненом товарище. Он снимает с Максвеля дыхательный аппарат, вливает ему в рот коньяк и устраивает его как можно удобнее в узком проходе.
— Сейчас будем на месте, дружище. Все кончится хорошо. Дьявольская боль, не правда ли? Но мы здорово повернули дело.
Глаза на бледном лице Максвеля блестят улыбкой.
Для посадки Картер садится к рулю сам. Сегодня посадка должна быть без малейшего толчка, такой мягкой, словно самолет нагружен яйцами, из которых ни одно не должно быть разбито. Бедняга Максвель не почувствует, как мы соприкоснемся с землей.
VII
9 июля в 5 часов утра главные силы английского воздушного флота двигались с курсом 135 по направлению к французскому берегу. Между Портсмутом и островом Уайт были собраны 10 эскадрилий. Разделенные между собой пространством в 12 км, они двинулись вперед двумя отдельными колоннами. Каждая эскадрилья насчитывала в своем составе с самолетом командира 19 единиц, все боевое ядро состояло из 190 бомбардировщиков. Это количество может показаться незначительным для тех, кто думает, что в будущей войне небо буквально будет усеяно самолетами, ссылаясь на 1918 г., когда самолеты роями носились над фронтом. Действительно, с того времени военная авиация достигла мощного технического развития, но в английском флоте это развитие выразилось не в количественном увеличении, а качественном совершенствовании самолетов.
Лейтенант Винтон сидел у первого руля самолета Г-46 (Г — начальная буква «Гигант»), скользя взглядом по растянувшейся в стройном боевом порядке эскадрилье. Точное соблюдение дистанций, интервалов к высот внутри соединений вошло в плоть и кровь всех экипажей. Несмотря на бешеную скорость, с какой летели самолеты, летчики исполняли уставные правила с педантичной точностью.
Старые пилоты с опытом мировой войны считали просто невозможным движение в воздухе такой массы бомбомбардировщиков. Но английский флот состоял не из «массы» самолетов, а из расчлененных, прекрасно обученных соединений, которыми руководила единая воля командира. Во время войны 1918 г. командиры эскадрилий истребителей и бомбардировщиков командовали, примерно, так: они вылетали вперед, и каждый самолет следовал за ними, подобно тому как средневековый рыцарь-сюзерен бросался первым в схватку, и его вассалы следовали за ним. В 1936 г. все изменилось: все самолеты были связаны между собой посредством радио.
Каждый боевой самолет Г внутри эскадрильи, подобно ей, был сложным организмом, только меньшего масштаба. Каждый из девяти человек экипажа имел строго определенные обязанности. Весь экипаж объединялся волей командира в единое целое.
Закон разделения труда был здесь осуществлен с большей точностью, чем на производстве, в крупном банке, на военном корабле или в танке.
От небольшого военного корабля «Нельсон» дошли до дредноута. Самолеты 1918 г. породили мощный воздушный корабль, принятый уже два года в качестве стандарта на вооружение английского воздушного флота. Но не только в совершенной технике заключалась сила новой воздушной армады. Если бы нашелся предатель и в руки французов попали секретные чертежи тяжелых бомбардировщиков, если бы французы сумели построить точную копию этих гигантов, им не удалось бы так быстро выковать дух и волю, превращающие мертвое орудие в мощное средство борьбы.
Все это чувствовали люди, летевшие теперь в свисте моторов по воздушному океану. Этот железный порядок, эти геометрические формы были материальным выражением человеческой воли и в свою очередь служили источником новой воли и новых сил.
Из 9 человек экипажа Г-46 четверо находились на своих боевых постах. Командир самолета, капитан Краули стоял на вахте. Радист Смит сидел в своей будке, готовый к приему депеш. Винтон управлял рулем. Механик Ваде следил за многочисленными приборами, расположенными у моторов. Остальные отдыхали в гамаках, подвешенных в проходе. Волнение, которое вызывал в людях первый боевой полет, прогнало их сон, но, по строгой инструкции, на посту должна была находиться только та часть экипажа, которая была нужна в данный момент. Это вызывалось необходимостью щадить силы при работе в разреженных слоях атмосферы. При воздушном марше во время движения к цели не требовалось участия всего боевого экипажа.
Лишь тогда, когда в 5 час. 42 мин., между Феканом и Сен-Валери показался внизу французский берег, капитан Краули отдал приказ готовиться к бою.
Он прошел в кабину летчика к Винтону и крикнул ему в ухо одну из своих обычных шуток, указывая пальцем в глубинную цель. Винтов увидел внизу маленькие белые пятнышки, похожие на куски ваты. С побережья по эскадрилье стреляла батарея ПВО, но ее орудия были недостаточно дальнобойны и не могли причинить им вреда. Справа, над устьем Сены, стояла плотная завеса тумана, который постепенно рассеивался восходящим солнцем. Небо было ясно, лишь на востоке плыли легкие перистые облака.
Генерал Бреклей находился со своим боевым штабом на борту самолета Г-300. Во время войны 1914– 1918 гг. генералы воздушного флота руководили своими соединениями, сидя за письменным столом в штабе. Это время прошло безвозвратно. В 1936 г. начальник английского воздушного флота командовал сам, находясь в воздухе Это стало возможным только благодаря радиосвязи между самолетами. В кабину радиста флагманского самолета беспрерывно поступали донесения разведывательных самолетов, донесения немедленно наносились на карту офицером разведывательной службы капитаном Кристи.
На ряду с отдельными разведывательными самолетами, производившими наблюдение над различными точками французской территории с определенными заданиями, марш воздушного флота совершался под прикрытием групп разведчиков, летевших далеко впереди тяжелых эскадрилий. Они обязаны были своевременно доносить о появлении противника. Это было похоже на морскую войну, в которой линейные корабли всегда охраняются мелкими крейсерами и истребителями.
Бреклей с чувством гордости летел во главе британского воздушного флота над французской территорией. Теперь должен быть решен вопрос, выдержит ли его «теория» испытание огнем. Будучи еще юным капитаном, Бреклей, понял необходимость создания мощного воздушного флота, способного вести большую самостоятельную воздушную войну против неприятельского тыла и неприятельских воздушных сил, независимо от операций сухопутных армий и морского флота. Тогда как другие лишь играли этой мыслью, Бреклей был единственным человеком, сделавшим из нее самые крайние выводы и защищавшим их со всей свойственной ему энергией. Вначале, когда он не пользовался влиянием, над безумием его взглядов смеялись. Когда затем, будучи офицером генерального штаба, он работал в отделе промышленных заказов и втихомолку шел к своей главной цели — к созданию большого самолета для бомбовой атаки и воздушного боя, ему создавали всевозможные препятствия, причем больше всего старались его же товарищи-летчики!
Закостенелые консервативные соотечественники Бреклея привыкли к традиционным типам самолетов: к истребителям, дневным бомбардировщикам, ночным бомбовозам, разведчикам. Разве мировая война не показала, что истребители решают вопрос о господстве в воздухе над полем сражения? Разве все герои воздуха не были летчиками-истребителями? Бишон, Балл, Гюйнемер, Бельке? Оперативные сводки были полны перечислением их воздушных побед. Когда на земле близ Соммы или во Франции свирепствовали позиционные сражения, прежняя бодрая и радостная война возродилась в воздухе. Там, наверху, борьба была самоцелью. Она велась по неписанным законам спортивной вежливости. Рыцарское отношение к противнику в воздухе напоминало о давно прошедших временах средневековых турниров. На окровавленной земле жалкие тела людей сжимались грязным комом в вонючих ямах и снарядных воронках, бессильные и беспомощные против слепой ярости смертоносных механизмов. Под градом пуль, в ураганном огне, в чаду
