в виду… — Он перевел дух, заставил себя улыбнуться и наклонился к судье через стол. — Полагаю, мы можем договориться.
— Для этого у тебя даже сейчас денег не хватит, — ответил судья.
— Послушай, — сказал Антоний. — Я заберу ее на свою виллу в Стабии. — Судья вскинул бровь, и он поправился: — Или куплю кусок земли возле Арминии. Там полно места, она никому не будет мешать.
— Ну да, а потом у тебя кончатся деньги или пьянство вгонит в могилу, — сказал судья. — Ты хоть понимаешь, что эти твари по сто лет живут?
— В самом деле? — безучастно проговорил Антоний.
— Кроме того, осведомители сообщают, что она уже длинней Брундизийского дракона, который уничтожил почти половину отряда четырнадцатого легиона.
— Да она же кроткая, как ягненок, — сделал последнюю попытку Антоний.
Мировой судья молча смотрел на него.
— Остается Галлия? — спросил Антоний.
— Остается Галлия, — ответил судья.
Слуги весело упаковывали вещи Антония. Весьма постный вид был только у тех, кого он решил взять с собой.
— Ну? Теперь ты счастлива? — с горечью обратился он к Винцитат.
— О да, — ответила она, доедая очередную козу.
Антонию было велено отбыть в ночи и притом под стражей.
Но когда прибыл вооруженный эскорт — опытные солдаты в латах и с копьями, — обнаружилось неожиданное препятствие. Вици уже не помещалась на городской улице.
— Ладно, ладно, только без суеты, — замахал руками Антоний, отгоняя драконицу обратно во двор. Пока обошлось без разрушений, дом на той стороне лишь слегка покосился. — Пусть она перелетит в порт Аврелия и встретит нас на той стороне!
— Еще не хватало, чтобы эта тварь летала над городом, — ответил центурион. — Прикинь, вдруг возьмет да сграбастает с улицы знатную даму или почтенного торговца! А мы отвечай!
Он был за то, чтобы прикончить Винцитат прямо на месте, и безотлагательно. Антоний был за то, чтобы его самого пришибить, и недолго думая перешел от слов к делу. Солдаты оттащили его и, приперев к стене дома, вытащили мечи.
В этот момент Вици перегнулась к ним через стену и сказала:
— Антоний, мне кажется, я наконец поняла, как выдыхать пламя! Хочешь, покажу?
Солдаты мигом выпустили его и в ужасе отскочили подальше.
— Ты же вроде говорила — не можешь, — глядя вверх, прошипел Антоний.
Признаться, он был этим обстоятельством немало разочарован.
— А я и не могу, — сказала она. — Но я подумала, что так они верней отвяжутся от тебя.
Протянув — опять-таки через стену — изящную переднюю лапку, она взяла его и подняла над землей. Потом махнула другой — и подцепила отчаянно заверещавшего вьючного мула вместе с поклажей.
И прыжком взвилась в воздух.
— Юпитер прищеми тебе печенку, ты спятила! — крикнул Антоний и судорожно ухватился за ее когти. Земля под ним плавно кружилась, уходя все ниже.
— Теперь ты видишь, как это здорово? — спросила она. — Куда приятнее, чем тащиться по пыльной земле!
— Осторожнее!.. — заорал Антоний, заметив внезапно надвинувшийся храм Сатурна.
— Ой, — спохватилась Вици и заложила вираж. Откуда-то сзади донесся ослабленный расстоянием треск каменной кладки. — Она и так рассыпаться готова была, — сказала драконица и торопливо захлопала крыльями, забираясь повыше.
Пришлось Антонию согласиться, что путешествие по воздуху было в самом деле куда быстрей обычных способов передвижения. Кроме того, мул, захваченный Вици, был навьючен золотом. Другое дело, драконице очень не хотелось, чтобы он это золото тратил. Что ж, ему в любом случае приходилось оставлять ее самое малое за полмили от того места, где он собирался что-нибудь покупать. Спустя некоторое время такие предосторожности ему надоели, и он, наоборот, стал направлять Вици к самой симпатичной вилле или поместью из числа замеченных с воздуха — и там она спускалась с наибольшим шумом и переполохом, какой только могла произвести. После такой посадки Вици вволю лакомилась скотиной, Антоний же ночевал полным хозяином в доме, начисто покинутом прежними обитателями.
В самый первый вечер, сидя за чашей вина и краюхой хлеба, он начал раздумывать, а надо ли ему тащиться в эту богами забытую Галлию. Кто мог подумать, каким поистине стремительным оказалось воздушное путешествие!
— А может, нам просто в таком духе и продолжать? — лениво заметил он, обращаясь к драконице. — И пусть ловят нас сколько душе угодно! До конца дней не поймают.
— Мне это не кажется правильным, — ответила Винцитат. — Если вот так сломя голову носиться с места на место, ни одного яйца высидеть не удастся. И потом, я же собралась войну посмотреть!
Антоний без сожаления передернул плечами, допивая вино. Честно говоря, он и сам предвкушал, как явится в действующие войска. Во рожа будет у полководца, когда он приземлится у него во дворе верхом на драконе и закаленное воинство разбежится, точно стайка мышей! И если поразмыслить хорошенько, жизнь объявленного вне закона бродяги с драконом была вовсе не такой уж привлекательной. Где бы он, скажем, подружку на ночь себе раздобыл?..
Двумя неделями позже они выбрались из альпийских предгорий. Теперь внизу была уже Галлия. И только тут до Антония постепенно дошло, что он, собственно, даже отдаленно не представлял себе, где оно находилось — действующее римское войско.
На то, что ему любезно подскажет дорогу какая-нибудь галльская домохозяйка, рассчитывать не приходилось, и еще две недели они с Вици просто летали туда и сюда, опустошая местные дворы. Еда здесь была жуткая, а вино вовсе не заслуживало называться вином. В довершение всех бед какая-то сумасшедшая бабка не сочла нужным удирать от своего дома и, когда Антоний вошел, чуть не выпустила ему кишки кухонным ножом. Пришлось ему самому позорно бежать, уворачиваясь от нацеленных в спину горшков и бешеной ругани, и они с Винцитат поспешно взлетели.
— Неприветливые тут края, — сказала драконица, разглядывая тощего поросенка — свою единственную добычу. Все-таки она сжевала его и, хрустя косточками, добавила: — А что там за такое странное облако?
Это был дым. Девять или десять густых столбов. Антоний даже не представлял себе, что когда-нибудь так обрадуется виду бранного поля. Отчим нередко грозил отправить его на границу, и стремление избежать подобной судьбы отчасти предопределило его уход из дому. На самом деле хорошей драки он не боялся, равно как и крови — чужой ли, своей. Было бы за что ее проливать!
Веская причина для кровопролития, как он ее себе представлял, была связана с выгодой. Его, Антония, выгодой.
Бой на земле между тем был в самом разгаре, и скоро они с Вици услышали грохот и лязг — весьма немузыкальный, кстати сказать. Летя в ту сторону, драконица все наддавала и наддавала ходу, так что Антонию пришлось прижмурить глаза — ветер выжимал из них слезы. Потом — с порядочным запозданием — до него дошло, что Вици держала направление не на лагерь в тылу римского войска. Она неслась непосредственно на врага.
— Эй, какого ты… — начал было Антоний, но тут Вици спикировала вниз, да так круто, что у него дыхание оборвалось.
Он судорожно вцепился в веревку, обвязанную кругом ее шеи — эх, ни до чего лучшего не додумался, пока было время! — и, как мог, постарался влипнуть в ее шкуру.
Винцитат испустила яростный рев, и Антоний испытал миг удовлетворения при виде моря вскинутых лиц — на них были ужас и потрясение. Причем как с одной стороны, так и с другой. А в следующий миг Вици ворвалась в ряды галлов, как вихрь. Те шли в бой плотной толпой, и когти драконицы заработали на полную мощь, производя страшное опустошение.
Она приземлилась на бегу и, умерив скорость, развернулась так резко, что Антоний съехал со спины
