отличить белого кита от других подводных хищников входило в обязанности операторов, работавших этажом выше.
В комнате операторов царила почти абсолютная тишина. Техники-океанографы, надев тяжелые, сложные наушники, сосредоточенно работали на своих местах, выискивая среди шумов моря хлюпанье, шепоты и вздохи ядерных подводных лодок. Каждый оператор отвечал за свой участок, но участки перекрывали друг друга, создавая невидимое акустическое заграждение, сквозь которое не могли проскользнуть даже сверхтихие американские торпедные субмарины.
За спиной у операторов висел огромный стенд, на котором отображалось текущее состояние всех объектов, зарегистрированных датчиками SOSUS. На противоположной стороне, за стеклянной перегородкой, находилось рабочее место дежурного офицера. Оно несколько возвышалось над полом, чтобы офицер мог видеть всех своих операторов, а также главный стенд.
Старший техник, наблюдавший за одним из участков линии слежения, расположенной вдоль подводного хребта Мона в Норвежском море, насторожился. Уже несколько часов его внимание привлекало обычное советское торговое судно, идущее в Гавану по стандартному маршруту. Этот “Ярославль” был слишком хорошим, даже идеальным прикрытием для своей подлодки, пытающейся незамеченной проскользнуть в Атлантику.
Оператор напряженно вытянулся и быстро напечатал на клавиатуре серию команд. Теперь ему необходимо убедиться или рассеять свои подозрения.
Компьютер внизу начал обрабатывать звуки, исходящие из определенного участка зоны прослушивания, удаляя одни и усиливая другие. Один раз научившись распознавать какой-либо звук, программа могла исключить его из записи, даже если это был лишь плеск барашков на поверхности моря. Удалив ненужные звуки, можно было распознать те, которые интересовали наблюдателей.
Плеск и хлюпанье торгового судна понемногу начали стихать. Оператор послал команду убрать их совсем. Теперь он явственно различал четкое биение винтов подводной лодки и гул ее турбин…
— Попался! — Он снял трубку и позвонил дежурному офицеру:
— Сэр, мы обнаружили эту “Янки” из Баренцева моря. Она пытается прикрыться своим транспортом “Ярославль”.
— Им надо было сделать это раньше. Они опять недооценили возможности нашей системы, — отозвался офицер.
Чтобы держать столь шумную лодку в поле зрения, незачем было принимать экстраординарные меры и тратить дорогое авиационное топливо, посылая для подтверждения контакта противолодочный “Орион”.
— Вы уже вычислили курс?
— Идет в направлении два-два-пять, толстая, глупая и счастливая.
— Она пройдет через британский сектор. Может быть, они пошлют свой “Нимрод”, чтобы присмотреть за ней и потренироваться?
“Нимрод” был британским эквивалентом американского самолета базовой патрульной авиации Р-ЗС “Орион”.
— Пометь эти данные и сохрани их. Не упускай ее из виду. Дай мне знать, если случится что-нибудь непредвиденное.
— Есть, сэр! Этот “Ярославль” для нас теперь как кошка с консервной банкой на веревочке.
— Неплохое сравнение. И не забудь подарить этот контакт англичанам, — после этих слов дежурный офицер отключился.
Зачем вообще тратить столько усилий, чтобы незамеченными проскользнуть через SOSUS? Это бесполезно.
Но надо отдать должное настырным русским, иногда они просто творили чудеса. Внезапно, как привидения, их лодки вдруг возникали в Саргассовом море, и тогда в Атлантическом штабе противолодочных сил начиналась приличная нервотрепка, если не сказать паника. Все силы бросались на поиск и наказание нарушителя.
Конечно, американская электроника не чета русской, но уверенность в своей всесильности и непогрешимости порой переходила в самонадеянность, доходящую до идиотизма. Несмотря на явное техническое превосходство, русские иногда ухитрялись играть на равных. Иногда, но не сейчас. Сегодня был явно не их день.
Если бы эти русские — “Янки” и “Ярославль” — “слились” друг с другом чуть пораньше, вне зоны достоверного обнаружения SOSUS, возможно, им и удалось бы проскочить, но сейчас их просто “подставил” свой штаб и разведка — пора бы наконец знать границы зоны SOSUS и назначать рандеву подальше!
А сегодня все их ухищрения уже напрасны и действительно бесполезны.
Оператор слежения испытал даже чувство жалости и сочувствия к русским. Однажды он слышал, как советская подлодка врезалась в судно прикрытия, за которым должна была следовать. У него в ушах до сих пор стоит скрежет и визг раздираемого металла. Предстоящие двое суток для них будут сплошным кошмаром, к тому же бессмысленным. Ему же с тихой грустью надо просто вести “Ярославль” до их расхождения.
Техник-океанограф послал еще одну серию команд, и на главном стенде загорелась надпись: “Янки- 1”, К-219.
К-219
— До цели двадцать кабельтов, ее курс двести двадцать пять, скорость тринадцать — постоянные.
— Приготовиться к сближению вплотную на глубине сорок метров, — сказал Британов.
Теперь необходимо подрезать ему корму и оказаться в кильватерном следе. Вот тогда-то можно и уравнять скорости, увеличив ход. Внезапно Британову пришла в голову дерзкая идея — всплыть под перископ в кильватере “Ярославля”, чем окончательно сбить с толку SOSUS. Транспорт и волны надежно прикроют лодку от гидрофонов. А заодно они примут информацию с берега.
— Акустик! Как горизонт?
— Кроме “Ярославля” — никого. Все чисто.
— Внимание! Всплываем на перископную глубину! Слушать в отсеках! Радисты! Сколько до времени сеанса?
— Семь минут, товарищ командир, — немедленно отозвался Владимир Марков из рубки связи.
— Отлично! Как раз успеем. Боцман — всплывай на семнадцать метров, механик — ход шесть узлов, старпом — к перископу!
Толковый маневр, безусловно, помог бы им незамеченными войти в зону SOSUS, но, к сожалению, не в этот раз. Постоянно ведущие “бой с тенью” командиры советских лодок практически никогда не знали его результата. Противник предпочитал не раскрывать свои карты и тем самым держать их в постоянном напряжении.
Британов оглядел свой ГКП и убедился в его полной готовности. Людям придется сорок восемь часов заниматься сложной и в высшей степени напряженной работой. Через два дня они будут выжаты как лимон. Потом у “первых номеров” ГКП появится шанс отдохнуть и отоспаться. Часов пять — шесть. Не больше.
Для самого же Британова эти два дня, как ни странно, были почти что отдыхом. Ведь самая трудная его работа — не управление, пусть и сложным маневром, а скрупулезный анализ всей обстановки и принятие решений на поддержание скрытности. Каждый офицер даст ему свои рекомендации, но решать только ему. Именно эти решения являются показателем мастерства командира. Именно от них зависит выполнение главной стратегической задачи — постоянная ракетно-ядерная угроза из глубины.
Достигнутый между США и СССР военно-политический паритет держится на спинах подводных ракетоносцев. Одной из ключевых фигур в этой игре сейчас была и К-219.
Итак, за время “путешествия” под “Ярославлем” Британову предстоит подготовить хитроумный план прорыва Фареро-Исландского противолодочного рубежа. Хороший командир всегда просчитывает свою игру на несколько ходов вперед.
— Глубина семнадцать метров.
— Поднять перископ, “Залив”.
Ствол с довольно большой округлой бочкой “Залива” — станции обнаружения сигналов любых радаров
