– Я не собираюсь обсуждать с тобой моих поклонников!
Ленард усмехнулся.
– Ну конечно. Зачем портить себе настроение такими разговорами? Полагаю, тебя не оставляет в покое лишь один вопрос: должна ли ты покинуть родной кров ради какого-то парня в Далласе?
– Да это просто смешно! – рассердилась Клеменси. – Я не хочу больше тебя слушать! Мы не сможем стать мужем и женой, это было бы глупо и нелепо!
– А я считаю, что наш брак стал бы разумной сделкой для нас обоих.
– Разумной сделкой?! – Клеменси была вне себя от ярости. – Как ты можешь приравнивать брак к сделке?
– Ну, а если бы я приравнял его к чему-то другому? Скажем, к любви? Разве тебя заинтересовал бы брак, основанный на чувствах? – с ноткой сарказма спросил он.
– Меня не интересует никакой брак с тобой! – отрезала она.
– Значит, ты решила бежать в Даллас?
– Не бежать, а начать там все с нуля.
– С нуля можно начать и здесь, – невозмутимо заметил Ленард. – Я знаю, как много значит для тебя твоя усадьба. Через год ты снова сможешь распоряжаться своим домом и виноградником, как тебе заблагорассудится. Через год ты будешь чувствовать себя гораздо лучше, у тебя прояснится сознание, уйдут тревоги… А главное, ты опять станешь хозяйкой собственного дома.
Хотя слова Ленарда вызвали у Клеменси серьезные сомнения в принятом ею решении о продаже усадьбы, она, тем не менее, возразила:
– Сдается мне, что от брака с тобой я только проиграю. Потеряю свободу, перестану здраво мыслить…
Ленард изумленно вскинул брови и довольно сухо сказал:
– Не думаю, что жизнь со мной окажется для тебя адом. Скорее, наоборот.
– Это ты так считаешь. – Она пронзила его негодующим взглядом.
– Что ж, если ты придерживаешься иной точки зрения, можем найти третейского судью.
– Например, Беатрис Винчелли, – ехидно подсказала Клеменси. – Интересно, что думает она о нашем браке?
– Я уже сказал тебе, эта женщина вычеркнута из моей жизни. Она хотела получить от меня больше, чем я мог дать.
– Но ведь это она порвала с тобой, а не ты с ней? – продемонстрировала свою осведомленность Клеменси.
– Так ли это важно, кто с кем порвал? – Ленард взглянул на часы. – Послушай, я ведь пришел в твой дом не для того, чтобы обсуждать мои канувшие в Лету романы. Я просто хотел предложить тебе пообедать вместе в один из ближайших дней. Мне кажется, будет неплохо, если мы спокойно, без нервотрепки обсудим все наши дела.
– Признаться, у меня даже в голове не укладывается, о чем мы можем с тобой говорить, – возразила Клеменси. – Ты же знаешь, как я отношусь к тебе.
– До недавнего времени мы с тобой отлично ладили.
– Ладили, пока я не выяснила, что ты представляешь на самом деле.
– А я всегда был и остался очень высокого мнения о тебе. Мне нравится даже твоя вспыльчивость… – Выразительно скользнув взглядом по ее фигуре, он добавил: – Это помимо всего прочего.
– Не пытайся купить меня лестью! Я говорю серьезно. Мне не нравится твоя идея о браке по расчету. Я по натуре романтик, и замуж буду выходить по любви, а не из меркантильных соображений…
Ленард хмыкнул.
– Если ты романтик, я пришлю тебе розы.
– Розами меня не купишь! Ты, наверное, уже забыл, как обошелся с моим отцом?
Ленард поморщился.
– Давай не будем снова ворошить прошлое. Проблемы твоего отца были созданы им самим…
– Уверена, тебе ничего так не хочется, как навеки похоронить прошлое! – с жаром воскликнула Клеменси. – Но этого не произойдет! Я никогда не забуду и никогда не прощу тебе тот удар, который ты нанес моему отцу! Нанес подло, в спину! Он умирал разорившимся и разочаровавшимся во всем человеком, и ты приложил к этому руку… Я ненавижу тебя за это!
– Ради Бога, Клеменси, образумься. Твой отец был глупцом. Он сам себя погубил… Хочешь, я расскажу, почему его финансовые дела оказались в таком плачевном состоянии? Хочешь узнать всю правду?
Клеменси нахмурилась и неуверенно спросила:
– Что ты имеешь в виду? Ведь мне известно о нем и о его делах все.
Ленарда пришел в замешательство, однако не отступился от своего намерения открыть Клеменси глаза.
– Твой отец был безвольным человеком. Чем раньше ты узнаешь об этом, тем лучше.
– Он тоже был о тебе не самого лучшего мнения, – сухо заметила она. – По его словам, ты был жесток и безжалостен. И, судя по твоему предложению относительно нашего брака, я полагаю, что отец был
