Чтоб сделалось поле добычей пожарищ,
Чтоб этим доволен был их сотоварищ,
Весь вражеский стан подожгли они оба.
Огня - с трех концов - ярко вспыхнула злоба,
И в стане пандавов, при свете пожара,
Сын Дроны свирепствовал грозно и яро.
Разил он отважных, рубил он трусливых,
Как стебли сезама на землю свалив их,
Во прах повергал их, и до середины
Мечом рассекал их на две половины.
Ревущих слонов, и коней вопиющих,
И воинов, с криками жизнь отдающих,
Сын Дроны, разгневанный, сваливал в кучи, -
И двигался дальше воитель могучий.
О, сколько их было - безногих, безглавых
Обрубков, плывущих в потоках кровавых!
Валялись, усеяв собою становье,
А бедра и ноги - как бивни слоновьи,
С браслетом рука, голова молодая,
И пальцы валялись, оружье сжимая.
Сын Дроны у тех отсекал оба уха,
У этих он вспарывал горло и брюхо,
С размаха одних обезглавливал в сече,
Другим же он головы вдавливал в плечи.
Пред миром, раскрывшим в смятении очи,
Явилось ужасное зрелище ночи,
Явилось пред миром, средь мрака ночного,
Ужасное зрелище праха земного.
Здесь якшей и ракшасов было обилье,
Слоны, увидав свою гибель, трубили,
И вместе с конем от меча падал конный,
Сраженный разгневанным отпрыском Дроны.
Бойцы умирали в логу иль у ската
И звали отца, или мать, или брата,
А то говорили: «О, нам кауравы
Содеяли менее зла, чем оравы
Нечистых, на спящих нагрянувших ночью, -
И вот свою смерть мы узрели воочью!
О, если бы Кунти сыны были с нами,
Не гибли б мы вместе с конями, слонами!
Ни якши, ни ракшасы, ни полубоги,
Ни бесы, ни боги в небесном чертоге
Не властны над жизнью пандавов всеправых:
Заботится Вишну о братьях-пандавах!
Привержен божественной истине свято,
Наш Арджуна разве убьет супостата,
Который оружье сложил беззаботно,
Иль просто заснул среди ночи дремотной,
Иль робко скрестил на груди свои руки,
Иль, видя, что гибнут и деды и внуки,
Бежит без доспехов, бежит без оглядки!
О нет, это ракшасов страшных повадки!
Свершить преступленье такое способны
Лишь бесы, которые мерзки и злобны!»
Так воины жаловались перед смертью,
Но тщетно взывали они к милосердью.
И стихли последние вопли и стоны.
Улегся и ропот, убийством рожденный,
Тяжелая пыль улеглась постепенно,
Остыла коней умирающих пена.
Сын Дроны поверг в запредельную область
Утративших стойкость, уверенность, доблесть:
Так Шива, хозяин гуртов неиссчетных,
Во прах повергает домашних животных.
Дрожавших, лежавших, встающих, бегущих,
Сражавшихся храбро, скрывавшихся в кущах,
