Европейская поэзия XIX века

ГЛУХО

О, плакать, плакать бы и плакать,
Как никогда нигде никто;
Рыдать о счастье утонувшем,
Как не рыдал еще никто.
Там, где-то на вершинах боли,
Кто это мог бы, кто бы, кто?

Ах, эта боль,
Нет боли горше,
Мятежнее и горячей.
Что ж из груди кровавой лавой
Не льется сердце;
Что же слезы
Не выкипают из очей!

ГЕРГЕЙ ЦУЦОР

Гергей Цуцор (1800–1866). — Поэт и языковед, один из основоположников эпического романтико-патриотического жанра. Писал отмеченные живой наблюдательностью и юмором стихи, баллады и песни.

ДЕРЕВЕНСКАЯ ДЕВОЧКА В ПЕШТЕ Перевод В. Левина

Ну и Пешт — какой красавец, боже мой!
А народ здесь — обходительный какой!
Я по городу ходила три часа,
Тут везде, куда ни глянешь, чудеса.
Выше нашей колокольни есть дома,—
Я своим глазам не верила сама.
А людей, людей-то сколько — просто страх!
Ходят в золоте и в бархате, в шелках,
Будто все они большие господа
Или съехались на ярмарку сюда.
Но всего мне показалося чудней,
Что и баре тут не чванятся, — ей-ей!
В город яблоки пошла я продавать.
На крыльце одном уселась торговать.
Вижу, смотрит на меня прохожий люд,
Все мужчины обернутся, как пройдут,
А какой-нибудь еще и подмигнет,
Вдруг подходят трое молодых господ.
Первый молвил: «Как тебя, голубка, звать?»
А второй мне: «Где изволишь проживать?»
Третий молвил: «Дай мне рученьку твою».
Испугалась я и чуть жива стою.
Бормочу сама не знаю что в ответ,
А до яблок, вижу, им и дела нет.
И не спросят ведь, почем их продаю,—
Всю корзиночку купили бы мою.
А какой у них красивый разговор!
Только все перезабыла я с тех пор.
По сто раз меня спросили: «А когда
Ты опять придешь с корзинкой и куда?»
Ну и Пешт — какой красавец, боже мой!
А народ здесь — обходительный какой!
У пекарни я стояла, вдруг один
Подошел ко мне высокий господин.
Серебром расшиты шляпа и штаны,
А усы блестят и будто смоль черны.
Видно, барин был он знатный, не солдат.
На запятках — вот такие же стоят.
«Эй, мадьярочка, жемчужина моя! —
Говорил он мне. — Я так люблю тебя!
Полюби меня, пройдись со мной часок!»
Где ж со мною познакомиться он мог?
«Нет», — сказала я, а он мне: «Почему?»
«Мне мамаша не велит, вот почему!
Наказала мне: „С чужими никогда
Не ходи, моя дочурка, никуда“».
«Ах, голубушка, так не пойдешь со мной?» —
Грустно молвил он и ждет, — такой смешной!
Он ушел, а я осталась там стоять.
Как пойдешь, коль не приказывала мать!
Но боюсь, что рассердиться может он,—
Как тогда? Ведь он, наверное, силен.
Нет, уж если в Пешт когда-нибудь опять
Мама яблоки пошлет меня продать,
Попрошу, чтоб разрешила мне разок
Погулять с тем господином хоть часок.
Самых лучших яблочек ему я дам,
Пусть не сердится и ласков будет к нам.