Европейская поэзия XIX века

Слезы все в песчинки время превратило.
Как сочтешь песчинки? Как сочтешь светила?

Скрипка моя, скрипка, спой родному краю!
Слушайте, мазуры, что я вам сыграю!
Взял я только песни в этот путь далекий,
Чтоб у вас пылали и бледнели щеки,
С песнею печальной по земле скитаюсь,
Горечь слез глотаю, вздохами питаюсь.
Так зима проходит, за зимою лето —
Я ж благословляю бога и за это!
Заиграй же, скрипка! Ветер, вей, прохладный,
Уноси напев мой к сердцу ненаглядной.
Для души и песни дорогая плата —
Грусть в глазах любимой или слезы брата.
Отзовись, отчизна, ты всегда желанна
В горести, в печали! — ой, дана! ой, дана!

КАЛИНА

Росла калина с широкой кроной,
Клонясь к потоку листвой зеленой,
Пила дождинки, росу вбирала,
В лучах весенних листву купала.
Калине в кудри вплетало лето
Яркие бусы алого цвета.
Она невестой стояла, глядя
В зерцало чистой текучей глади.
Рассветный ветер чесал ей косы,
И омывали калину росы.
Над этой синью лесной купели
На зорьке Ясик сверлил свирели,
И там, где к струям склонялось древо,
Текли печально лады напева,
И над росистой лесной поляной
Струилась песня: ой, дана, дана!
В наряд зеленый окутав плечи,
Ждала калина желанной встречи.
Настала осень: под крутосклоном
Зарыли Яся в гробу зеленом.
Калина долго ждала в печали,
От горя листья ее опали.
Роняет бусы в ручей калина,
Краса увяла, и — все едино.

ВЛАДИСЛАВ СЫРОКОМЛЯ

Владислав Сырокомля (псевдоним; настоящее имя — Людвик Кондратович, 1823–1862). — Был связан в своем творчестве с Белоруссией и Литвой, где провел всю жизнь и чью историю и народный быт неизменно изображал. Его стихи и поэмы обращены к демократическому читателю, просты и доступны по форме. В конце 50-х — начале 60-х годов участвовал в дебатах об уничтожении крепостного права, выступая за наделение крестьян землей, и в патриотических манифестациях. Переводил Рылеева, Лермонтова, Некрасова. Еще в прошлом веке стал известен нашему читателю широко (его популяризовал у нас Л. Н. Трефолев.).

ЯМЩИК Перевод Л. Трефолева

— Мы пьем, веселимся, а ты, нелюдим,
Сидишь, как невольник, в затворе.
И чаркой и трубкой тебя наградим,
Когда нам поведаешь горе.

Не тешит тебя колокольчик подчас,
И девки не тешат. В печали
Два года живешь ты, приятель, у нас,—
Веселым тебя не встречали.

— Мне горько и так, и без чарки вина,
Не мило на свете, не мило!
Подайте мне чарку: поможет она
Сказать, что меня истомило.

Когда я на почте служил ямщиком,
Был молод, водилась силенка.
И был я с трудом подневольным знаком,
Замучила страшная гонка.