— мечта экстремала! — это было первой мыслью Эрка, когда он открыл дверь кареты. — А ручка-то у сеньоры не дрожит… Вот бы еще суметь… заглянуть в ее глаза… говорят, глаза — зеркало души… а чьи тогда зеркала стволы жилетной двустволки?». В этот момент пистолет исчез из его поля зрения. И прозвучал спокойный голос:
— Уберите оружие.
«Блин! Какое оружие?! — внутренне Капитан просто озверел. — Она что в упор не слышала собственную охрану?!». И тут понял, что говорили-то не ему. Оказывается, кроме «деринджера», на него были направлены еще два «смит-вессона». Эти тоже не дрожали, но, скорее всего, благодаря тому, что владельцы сжимали их рукоятки двумя руками. Парни явно были недавно ранены, причем достаточно серьезно, и держались сейчас только на силе воли или на гордости. «Кажется, третья модель, под патрон „винчестера“, чтобы с разными боеприпасами не возиться, — оценил револьверы Эрк, — да и перезаряжать „переломку“ удобнее». А вот и «винчестеры»… правда, поднятые вверх. Их держали девушка и… священник. Священника он в зале не видел. Стволы, направленные на него, наконец, опустились.
«Арсенал, однако… Ну, допустим, карабинов-то в зале явно не было. А вот насчет жилетника и револьверов — не поручусь… Черт, а с таким голосом надо бы не подобные команды отдавать, а баллады исполнять… Романтические». — Он ждал следующего хода, решив на этот раз предоставить всю инициативу ей. Дождался. Она заговорила…
Луиза Дебре была француженкой… из Нового Орлеана. Но прожила там недолго. Малышке исполнилось всего пять лет, когда ее отец совершил главную в своей жизни ошибку. Не захотел отдавать за бесценок свою землю и пристрелил несколько особо наглых «саквояжников». [28] Вот только не обратил внимания на странную татуировку на плече у одного из них… К счастью, знающие люди вовремя объяснили ему, во что же именно он ухитрился вляпаться…
Пришлось срочно, по дешевке (впрочем, все равно — гораздо дороже, чем ему предлагали «саквояжники»), продавать поместье и садиться вместе с маленькой дочкой на первый же попавшийся пароход, не поинтересовавшись даже его местом назначения. Причем, судя по отчаянной суете на удалявшемся причале, — очень вовремя. Конечным пунктом плавания оказалась Бразилия…
Купив себе там почти такое же поместье (даже лучше, ибо земля была дешевле, а негров никто и не думал «освобождать»), он решил, что все позади… Ага, щас! Нашли уже через полтора года. В этот раз пришлось бежать, бросив все. Кроме дочери и не такой уж большой суммы наличными. Больше он дольше года нигде не задерживался. А на жизнь зарабатывал тем же, что и довело его до подобной жизни, — умением метко стрелять. Благо в Южной Америке данный талант всегда был востребован… и неплохо оплачивался. С дочерью он не расставался…
Маленькая Луиза играла вместо кукол папиными патронами, а взяла в свои руки оружие раньше, чем толком научилась читать, и пристрелила своего первого врага (очередного «охотника за головами», неосторожно повернувшегося спиной к ребенку) еще до того, как стала писать без ошибок. Кроме того, ей еще и приходилось вести все финансовые дела своего не очень-то расчетливого отца. С этим она тоже довольно удачно справлялась. Когда же ей исполнилось семнадцать лет, «игра в догонялки» закончилась. Во Французской Гвиане. В одном из недорогих номеров относительно приличной гостиницы «Звезда Кайенны»…
Через неделю после похорон отца она вышла замуж. Бравый французский капитан Антуан Дебре выглянул из своего номера на звуки отчаянной перестрелки… И когда последний уцелевший «охотник», размахивая револьвером, выскочил в коридор, недолго думая (долго думать он вообще не любил), пристрелил его на фиг. После чего, заглянув к соседям, сам был мгновенно сражен видом юной красотки, стоящей в клубах порохового дыма со старым отцовским «Ле-Матом» в руке…
Несколько лет спустя каторжная Кайенна окончательно достала молодую пару (к тому же ее климат не сильно-то и способствовал крепкому здоровью уже родившихся к тому времени двух детей), и они перебрались на Кубу, где у родственников капитана (теперь уже отставного) были обширные владения. Сахарные плантации тянулись до самого горизонта. Вокруг их поместья вырос небольшой город. Правда, представители клана Дебре не особо-то и хорошо разбирались в финансовых вопросах, зато это была дружная и веселая семья со своими собственными традициями. Не худшими, надо сказать, традициями, если к ним привыкнуть.
Луиза, прожившая всю прежнюю жизнь без дома и почти что без семьи, была в полном восторге от нынешней. Любящий ее муж. Любимые дети — дочь, романтичная мечтательница Сюзанна, сыновья — старший, отчаянный сорвиголова Поль, и младший, серьезный и вдумчивый Жан… Дом… наконец-то свой дом! К тому же, осмотревшись на месте и разобравшись, она, оказавшись гораздо более знающей и разбирающейся в финансах (правда, только на практике… но кому, в сущности, нужны теории?!), чем прочие Дебре, взяла в свои руки управление делами клана. Был построен сахарный завод, приносивший неплохую прибыль. Доходы клана выросли. Хорошие отношения со всей округой налажены были еще до нее…
Это было счастье. Омраченное за все время один-единственный раз — шесть лет назад. Ее муж погиб, упав с взбесившейся лошади. И хотя она любила его не особо страстно — горевала по нему совершенно искренне. Ведь это он дал ей ДОМ и СЕМЬЮ! Тогда Луизу утешали все родственники. Да, родственники! Она стала полноправной Дебре, забыв прежнюю фамилию (к тому же они с отцом столько раз их меняли, скрываясь от преследователей, что уже и неясно было — какая же настоящая?). Жизнь продолжалась. Подросли дети. Сюзанна вышла замуж и переселилась… аж на другой конец городка. Сыновья как-то вдруг стали юношами…
Все закончилось тем февральским утром. Городок атаковали на рассвете. Хотели застать врасплох и спокойно, без особых потерь, перебить всех. Спящими. Простейшая операция — победа малой (и чужой) кровью! Не учли только одной детали… тех самых традиций клана, к которым надо было привыкать. Мужчины Дебре вставали еще ДО рассвета. Чтобы заняться фехтованием. Женщины — с рассветом (а вы пробовали спать, когда под окнами, со звоном и лязгом, идет урок фехтования?). Дебре считали себя воинами… Все. И на практике в тот день доказали — считали совершенно правильно! Нападающие испытали это мнение на собственной шкуре. «Простейшая операция» превратилась в кровавый многочасовой уличный бой. Дебре умирали с оружием в руках, стараясь захватить с собой на тот свет как можно больше врагов. Женщины тоже взяли в руки оружие, и Луиза, вспомнив юность, метко стреляла, привычно передергивая рычаг «винчестера».
И еще одного не учли нападающие — испанской колониальной архитектуры. Испанцы строили дома с очень толстыми стенами — благодаря этому они не успевали прогреваться на солнце и внутри было прохладно. Как выяснилось в тот день, эти стены оказались еще и неуязвимыми для полевой артиллерии — две пушки Гочкиса, на которые они рассчитывали, потеряли двойной комплект расчетов, но так и не смогли переломить ситуацию на поле боя. «Гатлинг», купленный по случаю еще несколько лет назад (Луиза тогда только рукой махнула — «мужчинам нужны игрушки», теперь, помогая разворачивать тяжелый лафет и обдирая руки в кровь, она благодарила Бога за эту покупку), сдерживал атакующих, заставляя прятаться и искать укрытия.
Через несколько часов все уцелевшие защитники собрались в самом старом доме клана на южной окраине. Это здание гордо именовалось «Замок Дебре» и строилось в свое время испанцами как укрепление, имея не только очень толстые стены, но и узкие окна-бойницы… Только это обстоятельство и позволило им продержаться еще больше часа… А потом враг нашел на них управу, применив бесшумную пушку, метавшую динамитные заряды.[29] Среди Дебре было много отличных стрелков, но точное местоположение орудия установить им так и не удалось. В результате одного из взрывов обрушившиеся этажные перекрытия «Замка» заживо похоронили расчет «гатлинга», и чаша весов склонилась в пользу нападающих. Их было СЛИШКОМ много. При десятикратном превосходстве в силах личное мужество и умение перестают играть решающую роль.
Поняв, что ничего другого не осталось, — Дебре пошли на прорыв. Их отчаянная атака, перешедшая в яростную рукопашную, пробила проход в кольце окружения и позволила немногим выжившим добраться до опушки леса. И тогда оставшиеся еще в живых мужчины, отправив женщин, детей и раненых на повозках по узкой лесной дороге к ближайшему гарнизону, приняли безнадежный бой, пытаясь, хотя бы и ненадолго,
