— Отец Кристофер, можно вас на минутку? — тихо спросил он, хотя и не уклоняясь от взгляда священника. — Я… не знаю, как попросить вас о том, что хочу попросить, но… пожалуйста, благословите меня перед тем, как уйдете.
Кристофер мягко улыбнулся, оставив обычное подшучивание.
— Вы точно знали, как попросить, — тихо сказал он, — и я благословляю вас от всего сердца. Только помните, что из моих рук вы получаете дар и благословение не мои, а Света, которому мы служим.
Когда Кристофер поднял руки, Перегрин опустился на колени, склонив голову и сложив руки. Когда священник коснулся его головы, это было земным отражением благословения, которое он получил из рук Того, Другого, и почувствовал, как глаза его затуманивают слезы радости и благодарности, когда Кристофер произносил слова благословения.
— Да будет благословение Всемогущего Бога на твоей голове и в твоем сердце; и да пребудет с тобой отныне и навеки. — Левая рука Кристофера опустилась на плечо Перегрина, а правая начертила крест у него над головой. — Во Имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь.
— Аминь, — прошептал Перегрин и, поднимаясь на ноги, даже не потрудился вытереть слезы, текущие из глаз.
После чая и бутербродов в библиотеке, чтобы закончить заземление после Работы, члены Ложи, не живущие в Стратмурне, тепло простились с Адамом и Филиппой — кроме Перегрина, который принял предложение Филиппы провести остаток ночи в своей прежней гостевой комнате. Когда он, с сияющими глазами, простился с ними на лестничной площадке и ушел, чтобы наконец отдохнуть, Адам наклонился и импульсивно поцеловал мать в щеку.
— Ночь была просто замечательная, правда? — заметил он с усталой улыбкой. — Теперь я имею хоть слабое представление о том, что ты испытывала столько лет назад, когда поручилась за меня. Я хоть сообразил тогда поблагодарить тебя?
— Ты сам стал моей наградой, — гордо сказала она. — Только об одном просила я в молитвах: быть для тебя таким учителем, какой тебе нужен, чтобы полностью раскрыть твой потенциал. Но, помнится, в ту давнюю ночь ты поблагодарил меня. А теперь моя очередь благодарить тебя.
Улыбаясь, он крепко обнял ее и поцеловал в макушку.
— Мы хорошо поработали сегодня, правда? — прошептал он.
— Действительно, хорошо, — согласилась она с многозначительным взглядом. — И на этой ноте предлагаю нам обоим удалиться, чтобы все обдумать. Я останусь на ночь в комнате Джиллиан. Девочка, вероятно, проснется на рассвете, и кто знает, как мне объяснить все Айрис.
Предсказание Филиппы сбылось. Счастье Айрис Толбэт было безгранично, когда, проснувшись на следующее утро, она узнала, что дочь ночью пришла в себя. Она бросилась в комнату Джиллиан. Та только что проснулась; она выглядела прискорбно хрупкой, но в голубых глазах, которые так долго были пусты и широко открыты, снова светился ум. Филиппа уже убирала трубки, несколько недель поддерживавшие жизнь Джиллиан. Оставив мать и дочь праздновать воссоединение со смехом сквозь слезы и объятиями, она спустилась вниз, чтобы выпить так необходимую чашку чая в компании сына.
— Джиллиан проснулась, Айрис тоже, — прозаически сообщила она. — Я сказала Хэмфри дать им полчаса, а потом подняться и узнать, не хотят ли они позавтракать. К тому времени они как раз будут готовы.
Адам криво усмехнулся.
— По крайней мере одно сражение выиграно, — заметил он. — Но сама война по-прежнему висит на волоске.
— Я не забыла об этом, — сказала Филиппа. — И подозреваю, что ты уже обдумываешь наш следующий гамбит.
Она опустилась в соседнее кресло; ее красивое лицо было задумчиво.
— С самого моего приезда я чувствовала в воздухе что-то… намек на что-то темное и опасное, что-то вроде бы знакомое, но никак не могла понять, что именно. Мы уже согласились, что это не просто Ложа Рыси.
Адам оценивающе посмотрел на мать.
— Продолжай.
— Я думала о словах Майкла Скотта о том, что Гитлер был Повелителем Теней и что у него была книга заклинаний, — продолжала она. — Это абсолютно верно. Несомненно, Гитлер был черным магом первого ранга, и в его распоряжении было достаточно сил, чтобы осуществить самые варварские и самые бесчеловечные стремления. Но его в конечном счете остановил Гесс. Гесс тоже любительски занимался Черным Искусством, но даже он через некоторое время не уже мог выносить то, что творил Гитлер. Вот почему он совершил тот тайный перелет в Шотландию в 1941 году.
Видя, что Адам сбит с толку, она продолжала:
— Я никогда не рассказывала тебе об этом?
— Нет.
— Господи! Ну, теперь это старая история, но мой дядя, Эрик Роде, несколько раз допрашивал Гесса после ареста. Тогда я об этом не знала, потому что как раз проходила интернатуру, но через много лет видела некоторые психиатрические расшифровки. Во всяком случае, сначала он был убежден, что Гесс — настоящий псих, но кузен Дуги Гамильтона всегда утверждал, что на самом деле Гесс полетел в Шотландию не для того, чтобы Дуги устроил ему встречу с королем, а чтобы увезти из Германии книгу заклинаний Гитлера: какой-то манускрипт, украденный из монастыря где-то на севере Европы, но, предположительно, имевший кельтское происхождение… друидическое или, может быть, пиктское.
Адам напрягся, но она, казалось, не заметила.
— Во всяком случае, в эзотерических кругах прошел слух, будто манускрипт находится в Шотландии, — продолжала она. — Об этом пронюхал Дэвид Тюдор-Джонс — несомненно, отец нашего нынешнего противника — и попытался выкупить его. Но более разумные души решили, что было бы безопаснее отправить манускрипт в Америку, где Гитлер, вероятно, уже никогда не доберется до него. Предполагалось, что герцог Кентский довезет его с дипломатической почтой до Исландии: он понятия не имел, что везет, и все считали, что с членом королевской семьи бумаги будут в безопасности, — но Тюдор-Джонс подложил в самолет бомбу. Бедный Джорджи врезался в горы где-то в Кейтнесс-Морвен… по-моему, в августе 1942-го. Во всяком случае, манускрипт погиб вместе с самым очаровательным из герцогов королевской крови.
Она задумчиво посмотрела на Адама. Тот связывал ее рассказ с различными логическими нитями, ведущими к их теперешней ситуации.
— Филиппа, мне кажется, манускрипт не погиб. — Его голос был тверд как сталь. — Вероятно, Тюдор-Джонс взорвал самолет герцога, только сначала забрал манускрипт. Думаю, теперь он у Фрэнсиса Ребурна… или Фрэнсиса Тюдор-Джонса, как его следовало бы называть. Или… нет, манускрипт не мог быть у них все это время, иначе они воспользовались бы им раньше. В распоряжении Ложи Рыси никогда прежде не было такой силы. Значит, до недавнего времени он должен был быть у кого-то другого, тесно связанного с историей военного времени. У кого-то…
Он осекся на полуслове, потому что в голову пришла еще более дерзкая мысль.
— Господи Боже, а если это сам Гесс?
Филиппа недоверчиво уставилась на сына.
— Не болтай глупостей, дорогой. Гесс умер. Умер года три-четыре назад.
— Умер?
— Ну конечно.
— Нет, в тюрьме Шпандау умер человек, которого считали Рудольфом Гессом, но британский военный врач, осматривавший его в конце 70-х, утверждал, основываясь на отсутствии шрамов от ран, которые, как известно, тот получил на Первой мировой войне, что человек в Шпандау не мог быть Гессом. Помнится, два отдельных вскрытия также не сумели найти шрамов, которые должны были быть у человека, получившего такие раны, какие получил Гесс. А не так давно даже сын Гесса, Вольф Рюдигер Гесс, пытался возбудить иск против Союзников, державших его отца в тюрьме, утверждая, что тело, возвращенное семье в 1987, не было телом его отца.
Глубокие морщины пересекли высокий лоб Филиппы.
