оппозиционная кампания. Книготорговцы подали петицию, в которой требовали, чтобы австрийская цензура перестала относиться к печатному слову строже римского индекса[52]. Студенты подавали адреса в пользу свободы слова, печати и преподавания. Съезд Промышленного общества Нижней Австрии в завуалированных выражениях представил своему покровителю, эрцгерцогу Францу-Карлу, брату императора, политические пожелания торгово-промышленных слоев. Политико- юридический клуб, являвшийся центром венской интеллигенции, также подал петицию; адвокат Александр Бах составил известную программу либеральной буржуазии, требовавшую, кроме отмены цензуры, публичного судопроизводства, учреждения национального представительства; среди подписавшихся встречались крупные сановники. Члены императорской семьи и влиятельные придворные советовали сделать некоторые уступки общественному мнению. Но когда прошел первый страх, то «конференция» министров снова воспрянула духом: венцев считали неспособными к революции. 8 марта Меттерних сообщил председателю союза книгопродавцев, что в продолжение нескольких недель он не сможет заняться рассмотрением петиции.
«Революция назначена на 13 марта». Эта фраза, наполовину ироническая, наполовину выражавшая смутные надежды и ходившая в политических кружках, была характерна для тех ожиданий, которые возлагались на нижнеавстрийский сейм, созванный на 13-е число. Авторы петиций, не полагаясь на собственные силы, хотели доверить судьбу своих ходатайств «конституционному выразителю народных желаний». Толпа собралась сначала перед дворцом заседаний земских чинов и в прилегающих дворах, но скоро, возбужденная речами импровизированных ораторов, волнуемая слухами о заговоре и известием о приближении войска, ворвалась в залы дворца. Только тогда земские чины согласились отправиться к императору и сообщить ему о требованиях народа. В то время как они шли в императорский дворец, солдаты эрцгерцога Альберта, которых толкали, теснили, раздражали насмешливыми возгласами, бомбардировали из окон, — открыли огонь. Толпа разбежалась по дальним кварталам, рассказывая всюду о произведенном побоище, и увлекла рабочих в революционное движение.
Тем временем во дворце «конференция» министров, осаждаемая со всех сторон делегациями от университета, от земских чинов и от буржуазии, согласилась на провозглашение свободы печати и учреждение гражданской гвардии. Меттерних, увидев наконец, каковы были народные чувства, вышел в отставку. После непродолжительного сопротивления, которое выразилось в том, что 14 марта генералу князю Виндишгрецу вручена была военная диктатура, двор пошел на уступки: 15 марта императорское воззвание обещало жителям Вены созыв учредительного собрания «в целях конституционного устройства отечества».
Революция в австрийских провинциях. Вена играла роль центра только для немецких провинций Австрии, и только в этих провинциях венские события дали толчок к революционному движению, не представлявшему, впрочем, особенно серьезного значения.
В Галиции воспоминания 1846 года и врожденная ненависть крестьян к своим господам предохранили австрийскую администрацию от серьезных замешательств. Польская аристократия, не пытаясь воспользоваться падением Меттерниха и последовавшей за этим анархией, поспешила укрыться в городах от грозных крестьянских кос.
Напротив, в Чехии, где фрондирующее дворянство, либеральная немецкая буржуазия[53] и масса чешского народа совместно боролись против меттерниховской системы, революционное движение с самого начала приняло своеобразную форму. По получении известий о парижских событиях и об отраженном их действии в Германии, в Праге самопроизвольно возник национальный комитет; народное собрание, созванное на 11 марта, единогласно решило послать в Вену петицию, требовавшую свободы собраний, учреждения национальной гвардии, отмены феодальных повинностей' и, кроме того (в очень туманных выражениях), более тесного слияния Чехии, Моравии и Силезии, этих трех областей короны святого Венцеслава.
Но, вместо ожидаемой триумфальной встречи, делегация, вернувшаяся с благоприятным ответом правительства, натолкнулась в Праге на почти враждебный прием. В ее отсутствие движение приняло демократический характер, и в силу того, что низшие классы населения состояли главным образом из чехов, оно получило более национальный характер. В Вену была послана вторая петиция, которая требовала для Чехии особого министерства, ответственного перед чешским сеймом, широкой законодательной и административной автономии, права для сейма рассмотреть будущую австрийскую конституцию для согласования ее постановлений с интересами провинции и, наконец, полного равенства чешского и немецкого языков. Императорский указ от 8 апреля удовлетворил все эти требования.
В Вене чрезмерные требования чехов и интриги Пруссии в Германии вызвали взрыв немецкого национального чувства. Вена хотела остаться столицей Австрии и снова сделаться столицей Германии; поэтому ее возмущали и сепаратистские стремления Чехии, этого «лена Германской империи», и притязания Фридриха-Вильгельма IV на гегемонию в Германии. Жители Вены противопоставляли берлинскому «палачу» доброго Фердинанда, который «не позволяет стрелять в венцев»; воспоминанию о Фридрихе II — воспоминание о Иосифе II; узурпаторским замашкам Гогенцоллернов — права Габсбуртов. 2 апреля громадное черно-красно-золотое знамя, символ новой Германии, взвилось на колокольне собора св. Стефана. Скоро имперские цвета, черный и желтый, стали подвергаться преследованию в Вене, тогда как в Праге их начали выставлять напоказ и подвергать гонению трехцветное германское знамя[54].
Революция в Венгрии. Законы 1848 года. Собравшийся в ноябре 1847 года в Пресбурге сейм очутился лицом к лицу с совершенно новым правительством. Палатин эрцгерцог Иосиф умер несколькими месяцами раньше; герцог Георгий Аппоньи заменил Антония Майлата B должности канцлера Верховного совета и убедил своего друга Сеченьи поступить на государственную службу. Можно было ожидать, что правительство обнаружит теперь больше понимания истинных нужд страны и примет более положительную программу, чем это было до тех пор. Но за истекший период требования оппозиции также возросли. Тронная речь была встречена с энтузиазмом, так как она впервые была произнесена на мадьярском языке. Но оппозиции нужны были более серьезные уступки; она настойчиво требовала соблюдения конституционной самостоятельности Венгрии и установления парламентарного образа правления.
3 марта Кошут, вмешавшись в дебаты относительно банка, поднял вопрос на подобающую высоту. «Язва, разъедающая наш организм, — сказал он, — постоянная опасность, угрожающая нашим вольностям, — это австрийский абсолютизм; мы должны одновременно требовать для Венгрии — национального правительства и ответственного министерства, а для других областей, находящихся под властью императора, — введения конституционных учреждений».
Магнаты, опасаясь за целость своих политических и социальных привилегий, пытались всячески затянуть решение этих вопросов. Но их сопротивление было сломлено известиями из Праги, Вены и Пешта, где национально-радикальное возбуждение принимало с каждым днем все более угрожающий характер. В то время как в Вену была послана депутация для предъявления правительству принятых наконец сеймом требований, Кошут, не дожидаясь результатов, нанес последний удар старой аристократической конституции. «Время не ждет, — говорил он, — нам нечего дожидаться согласия магнатов; достаточно, если мы сообщим им наши решения». Увлеченная его речами, нижняя палата почти без прений декретировала равномерное распределение налогов и отмену, на основе выкупа, феодальных повинностей. Это знаменовало вступление Венгрии в новую эру.
16 марта венский двор в принципе согласился удовлетворить все требования сейма. Но потребовались еще новые переговоры и угрозы, чтобы убедить его в том, что времена пустых фраз прошли и что данные обещания надо выполнять. Только 30 марта двор сдался окончательно. Венгрия получила права суверенного государства с той оговоркой, что она должна была принимать участие в расходах на содержание двора и дипломатического корпуса, а императору предоставлялось право распоряжаться армией в случае войны. Австрийское министерство, представлявшее Цислейтанские провинции, которые за минувшие века также приобрели некоторое право быть выслушанными в таком деле, узнало лишь из народной молвы о соглашении, состоявшемся между венгерским королем и венгерской нацией.
10 апреля Фердинанд, окруженный блестящей свитой, прибыл лично, чтобы закрыть сессию сейма и дать свою санкцию органическим законам новой Венгрии. Конституционная реформа выразилась в учреждении отдельного и ответственного министерства, в полном слиянии с Трансильванией, ежегодном
