бескорыстием. Оба министра посвятили свои силы двойной задаче — попытке восстановить порядок в турецких финансах и хотя бы отчасти осуществить обещания 1856 года.
Фуад обратил главное внимание на упорядочение финансов, которые были приведены в самое жалкое состояние вследствие казнокрадства чиновников, чрезмерных издержек султана (в особенности на содержание гарема[133]), бунтов и войн, а также волнений, вызванных реформаторскими попытками. Махмуд II, впервые прибегнувший в 1830 году к выпуску бумажных денег (каиме), внес еще больший беспорядок в финансы, и без того расстроенные. Подобно всем правительствам, незнакомым с финансовой наукой, турецкое правительство начало злоупотреблять этим на первый взгляд удобным средством доставать деньги. Для покрытия дефицита, достигшего в 1860 году 80 миллионов, оно прибегло к усиленным выпускам кредитных билетов; затем оно установило принудительный курс бумажных денег, полагая таким путем противодействовать падению их цены (кредитные билеты упали до двух седьмых своей номинальной ценности).
К несчастью, султан скоро забыл о своих первоначальных похвальных намерениях; он восстановил гарем, в котором насчитывалось 900 женщин с 3000 служителей и в котором ежедневно накрывалось 500 столов по 12 блюд. Турецкое правительство безуспешно пыталось заключить за границей займы из восьми и даже из двенадцати процентов в 1865 году. Проекты коренной финансовой реформы закончились неудачей; единственным результатом всех реформаторских Усилий было учреждение Книги государственных долгов (1865) и основание Оттоманского банка, организованного при содействии французских и английских финансистов.
Али-паша и административные реформы. В 1864 году Фуад-паша сделал попытку, от делить судебную власть от административной путем учреждения суда и совета именитых людей в каждом из административных подразделений государства — в вилайете (область), санджаке (уезд) и казе (стан). События, разыгравшиеся на острове Крите, побудили европейские державы снова протестовать против неисполнения хатти-хумаюна.1856 года; было установлено, что ни одно из обещаний не сдержано, что христиане по прежнему не имеют доступа к должностям и не могут добиться правосудия и что организация финансов находится в самом плачевном состоянии.
Али-паша обратил серьезное внимание на этот протест; он действительно пытался последовать совету Франции и слить воедино различные составные элементы империи. Он учредил государственный совет из равного числа мусульман и христиан, а султан при открытии этого нового учреждения (18 мая 1868 г.) заявил, что «для него не существует никакого различия между мусульманами и христианами». «До сих пор, — прибавил он, — религия и права христиан пользовались охраной, но христиане не призывались к занятию высших должностей в государстве. Такова была старая система; но теперь христианам открывается доступ ко всем должностям, не исключая поста великого везира. При назначении на государственные должности правительство будет руководствоваться только заслугами кандидатов».
В Галате был основан французский лицей, имевший целью подготовлять чиновников с высшим европейским образованием и готовых применять реформы. В 1869[134] году учреждено было министерство внутренних дел; в том же году обнародованы первые законоположения, которым предстояло лечь в основу свода гражданских законов; наконец, в 1870 году было разрешено пользоваться метрической системой мер и весов.
Но Али-паша скончался в 1871 году (Фуад умер еще в 1869 году); с другой стороны, внимание Европы было поглощено событиями 1870–1871 годов, и Турция снова впала в состояние бессилия. Россия добилась от Лондонской конференции (13 мая 1871 г.) отмены тех постановлений трактата 1856 года, которыми Черное море было объявлено нейтральным, а русское влияние вытеснило в Константинополе влияние побежденной немцами Франции.
Задача министров-реформаторов была еще более затруднена двумя восстаниями, вспыхнувшими в Герцеговине и на Крите и вызвавшими дипломатические осложнения с соседними государствами.
Черногория. Герцеговинское восстание разразилось в 1861 году и немедленно повлекло за собой конфликт с Черногорией. В небольшом православном славянском государстве (Черногории) в феврале 1852 года произошло важное для будущего политическое преобразование. С 1499 года в Черногории господствовала теократическая форма правления; власть принадлежала князьям- епископам (владырам) из рода Негошей, причем власть регулярно переходила от дяди к племяннику. После смерти Петра II (1851) его племянник Данило секуляризовал княжеское достоинство[135].
Так как с 1830 года Черногория почти находилась под русским протекторатом, Данило искал и добился одобрения своих действий у Николая I. Султан протестовал против этого переворота: хотя туркам никогда не удавалось стать твердой ногой в этой неприступной горной цитадели, тем не менее они претендовали на сюзеренную власть над Черногорией. Омер-паше приказано было наступать; после трехмесячной борьбы, в продолжение которой турки потерпели три поражения, Австрия принудила султана прекратить военные действия (1853). Это вмешательство и влияние французского консула побудило Данилу пойти наперекор требованиям своего народа, горячо преданного России, и держаться во время Крымской войны самого строгого нейтралитета.
На Парижском конгрессе Али-паша хотел, однако, добиться от Европы заявления, признающего Черногорию «нераздельной частью Оттоманской империи». Данило немедленно протестовал, требуя официального признания своей независимости, исправления границ и уступки Антивари с портом. В ответ державы пригласили Данилу признать верховную власть султана, и только Наполеон III стал на сторону черногорцев. В 1857 году он принял Данилу в Тюильри и был восприемником намеченного им наследника. Когда в 1858 году турки без объявления войны вторглись в Черногорию, адмирал Жюльен де Лагравьер блокировал Антивари. 13 мая брат Данилы, князь Мирко Петрович, в рукопашном бою при Грахове нанес двадцатитысячному корпусу Хусейн-паши тяжелое поражение; 3000 турок было убито, а вся артиллерия попала в руки горцев.
Тогда султан согласился признать решения европейской комиссии, которая была созвана по инициативе Наполеона III и должна была заняться проведением границ между обоими государствами. В этой комиссии официально участвовал черногорский делегат. Труды этой комиссии еще не были закончены, когда 13 августа 1860 года Данило был убит в Каттаро одним человеком, которого он изгнал из Черногории. Сыновей у Данилы не было, поэтому он еще при жизни назначил своим наследником племянника своего — Николая, сына князя Мирко. Так как новому князю было всего девятнадцать лет, фактически делами руководил его отец.
Восстание в Герцеговине. Граховская победа произвела сильнейшее впечатление на герцеговинских. сербов и возбудила в их среде надежды на освобождение. Раздраженные злоупотреблениями беков и разбоями башибузуков, герцего-винцы восстали. Европейские державы, опасаясь вмешательства со стороны Черногории, способного взбудоражить весь Балканский полуостров и вызвать европейскую войну, настойчиво убеждали князя Николая сохранять строгий нейтралитет; он настолько считался с этими советами, что не разрешал провозить по черногорской территории обозы, предназначенные для снабжения продовольствием крепости Никшич, но он не мог помешать своим горцам отрядами спешить на помощь к их братьям по вере и по крови (так как и черногорцы и герцеговинцы — сербы).
Сначала Порта организовала блокаду княжества, затем, после поражения, нанесенного Омер-пашой инсургентам при Пиве, он потребовал, чтобы Николай разоружился, а когда последний отказался исполнить это требование, турки весной 1862 года перешли черногорскую границу. Омер-паша имел в своем распоряжении 60 000 солдат; 20 000 горцев в течение четырех месяцев оказывали упорное сопротивление турецким войскам; был момент, когда благодаря поразительной активности и энергии князя Мирко (по прозвищу «шпага Черногории»), поспевавшего решительно всюду, счастье как будто склонялось па сторону черногорцев. Там, где проходили турки, они оставляли после себя в полном смысле этого слова пустыню. Но разделенная тогда на враждебные лагери Европа оставалась безучастной.
Наполеон III начал уже вмешиваться в мексиканскую авантюру; Пальмерстон цинично заявил в палате общин, что «черногорские бунтовщики будут наказаны войсками султана при рукоплесканиях Англии». Только папа Пий IX выступил в защиту черногорцев; в энциклике, обращенной к албанским епископам, он запретил католикам этой области оказывать какую бы то ни было помощь туркам.
В конце концов победа благодаря численному перевесу досталась турецкой армии. Желая остановить
