Система Тааффе. Успех восточной политики, бывшей личным делом императора, сделал его более восприимчивым к антипарламентским влияниям, к нашептываниям придворных, военных и клерикалов. Император был твердо намерен не дать речам и адресам отклонить себя с намеченного пути; но он был готов оставить власть внутри страны в руках прежнего парламентского большинства, лишь бы сохранить полную свободу действий во внешних и военных делах. Министерство Ауэрсперга распадалось вследствие того, что его члены уходили один за другим. Император поручил сначала министру финансов Депретису, а после того как Де-претис гыказал свою неспособность — одному из своих приближенных, тирольскому наместнику графу Тааффе, составить кабинет по соглашению с прежним большинством: от представителей этого большинства требовали только, чтобы они признали оккупацию как совершившийся факт и санкционировали ее последствия. Но это большинство не захотело капитулировать. Император решил терпеть до предстоявших в скором времени выборов. Кабинет был кое-как подновлен; председателем его стал Штремайр, Тааффе взял портфель министра внутренних дел, чтобы провести выборы. Он надеялся создать путем этих выборов новую партию, в которую вошли бы аристократические и умеренные элементы всех остальных партий и которая формально была бы правительственной. Но ему удалось только — преимущественно благодаря голосам крупных чешских землевладельцев — превратить старое либеральное большинство в меньшинство; в этой курии, где преобладали конституционалисты, из двадцати трех депутатских мест десять были предоставлены, по выработанному правительством при поощрении императора соглашению, крупнейшим чешским магнатам. Эра парламентского правления при немецком большинстве кончилась.
И действительно, это парламентское правление утратило всякий смысл. Немцы по прежнему оставались самой культурной и самой богатой народностью Австрии; но они уже не были единственным культурным и богатым народом: чешская буржуазия, медленно сформировавшаяся в общении с ними, стала для них опасной соперницей. Доля немцев в населении Австрии уменьшилась, а вследствие этого их привилегированное политическое положение являлось уже несправедливым. Соображения международного свойства, некогда бывшие причиной того, что немцам предоставили власть, теперь были против них: австро-германский союз, обратив монархию лицом к Еостоку, побуждал ее к духовному завоеванию славянских народностей, а для этого ей нужно было прежде всего сблизиться со своими собственными славянами. Система, применявшаяся с 1871 года, стала непригодной; сами либералы так ясно это сознавали, что еще до выборов искали союза с чехами; но последние, руководимые примкнувшими к чешской партии магнатами, — предпочли войти в соглашение с правительством. Они наконец явились в новый рейхсрат; министерство, нуждавшееся в их голосах для проведения своей восточной политики, обещало им кое-какие уступки. Тааффе призвал в реорганизованный им после выборов кабинет, рядом с либералами, клерикалами и поляками, чеха из Моравии. Это коалиционное министерство заявило, что будет править вне партий, руководствуясь высшими интересами государства. Но либералы, раньше безраздельно пользовавшиеся властью, отказались поделиться ею: они хотели отомстить графу Тааффе. Они пытались свергнуть его при обсуждении вопроса о новом военном законе, который мог быть принят только большинством двух третей голосов, так как им устанавливался контингент на десять лет; но при третьем голосовании правое крыло оппозиции, опасаясь кризиса и страшась императора, голосовало за кабинет. А кабинет, развязав себе руки на десять лет, уже не имел никаких оснований щадить своих несговорчивых и в то же время бессильных противников. Он отделался от последних своих либеральных членов и состоял уже только из клерикалов и славян.
Три группы, приблизительно насчитывавшие пятьдесят пять членов каждая — чехи, поляки и клерикальный центр, — составляли ядро большинства. Их не связывали ни общность политической программы, ни тождество основных интересов: их объединял только страх перед новым энергичным наступлением либерализма, — наступлением, возможность которого всецело зависела от позиции двора. На этом страхе и на разногласиях между всеми тремя группами граф Тааффе построил свою систему. Он с самого начала заявил этому большинству, исповедовавшему автономизм и федерализм, что не допустит никаких существенных изменений конституции, но зато обещал применять ее уже не в интересах какой-либо партии, а исключительно в целях примирения. Тааффе сохранил все, что было в ней централистского, и устранил из нее все немецкое; он уничтожил фактическую монополию, которой пользовался в управлении страной немецкий язык, и широко открыл славянам доступ к государственным должностям. Он не требовал, чтобы они отрекались от своей национальности, но заставлял их безусловно подчиняться тому единству принципов и направления, которое он старался поддержать в бюрократии; он сам был прежде всего типичным австрийским сановником. Для сохранения своего непрочного и плохо спаянного большинства он должен был прибегать к частичным уступкам, удовлетворять личные интересы членов этих групп; отсюда непрерывный торг между правительством и группами. Точно так же в серьезных случаях действовали Вейст и Ауэрсперг. Эти сделки умаляли престиж не правительства, а парламента; народное представительство превратилось в какую-то биржу, министры как будто существовали для того, чтобы раздавать милости. Они приучили все партии рассчитывать не столько на собственные силы, сколько на благоволение монарха, и домогаться этого благоволения угодливостью. Влияние императора и могущество бюрократии возрастали. Таким образом, внепартийность министерства Тааффе выражалась в том, что оно было министерством монарха: под оболочкой строго соблюдаемых конституционных форм оно восстановило абсолютизм.
С течением времени эта система выдохлась. Избирателям надоело, что их бесконечно дурачат ничтожными уступками, депутаты утратили всякий престиж и всякое доверие: их обвиняли в том, что они продают свои мандаты, что правительство подкупает их. На арену политической жизни выступило новое поколение, рассчитывавшее резкой оппозицией добиться большего, нежели предыдущее добилось покладистостью. Народное движение уничтожило партию старочехов, а тем самым — и большинство графа Тааффе. Его долгое министерство имело решающие последствия для политической жизни Австрии. Оно сделало навеки невозможным возврат к централизации, направленной на онемечение страны. Оно заполнило кадры администрации славянами, которые, оставаясь славянами, пользовались своим официальным положением в целях национальной пропаганды. Борясь против либеральной партии, правительство Тааффе восстановило престиж двора, аристократии, церкви и способствовало тому, что клерикализм снова перешел в наступление и завоевал в Австрии ту власть, которой он вплоть до мировой войны там пользовался. Это министерство в одно и то же время и расшевелило и развратило национальности и партии; оно приучило их беспрестанно предъявлять требования и добиваться удовлетворения этих требований не столько собственными усилиями и трудом, сколько интригами. Та деморализация общества, о которой так красноречиво свидетельствовал кризис довоенной Австрии, является прямым следствием системы Тааффе.
Австрия с 1879 по 1890 год. Немцы, считавшие себя единственными хранителями истинного австрийского патриотизма, непрестанно обвиняли графа Тааффе в том, что он ослабляет и губит государство. Во всяком случае, вещественные результаты его долгого правления не оправдывают этого упрека. Министр финансов Дунаевский, родом поляк, бывший в кабинете самым убежденным представителем автономизма, устранил из бюджета хронический дефицит. Он повысил все существовавшие налоги, прямые и косвенные, и создал новые. Благодаря этому после многих лет баланс 1889 года был сведен с превышением доходов над расходами. Этот результат дал возможность предпринять новую реформу, еще более необходимую для экономического и финансового благосостояния страны: восстановление платежей в звонкой монете. Переговоры с венгерским правительством, начатые при Дунаевском, закончились при его преемнике Штейнбахе в 1892 году. Тогда был вотирован ряд законов, в принципе установивших новую денежную систему в золотой валюте, единицей которой стала вместо флорина крона[91]; но реформа эта не была осуществлена в полном объеме. Путем секвестра за долги и выкупа отдельных линий была создана развитая сеть австрийских государственных железных дорог, сначала в западной части империи, между Веной и баварской границей; с открытием в 1884 году Арльбергского туннеля Австрия приобрела новый, чрезвычайно важный выход в западную часть Европы. Крупные военные кредиты неоднократно тяжелым бременем ложились на бюджет. Следует отметить закон 1883 года, который преобразовал цислейтанский ландвер по образцу гонведов и в ущерб правам парламента поставил это войско в более тесную зависимость от короны, менее бережливой, нежели палаты.
Министерство Тааффе, консервативное прежде всего, положило в Австрии начало консервативной
