Общие отношения между короной и феодализмом. Царствование Людовика Святого отмечено значительным развитием королевской власти или, что то же, возрастающим упадком сеньориальных властей. Отсюда не следует заключать, будто король умышленно действовал против феодализма, как впоследствии — министры Филиппа Красивого. Людовик IX не раз показывал, что законные привилегии и традиции феодализма были в его глазах столь же почтенны, как и права самой монархии. Он олицетворял собой не какое-нибудь специальное право, а абсолютную справедливость; все установленные власти, раз они не выходили за свои законные пределы, находили в нем защитника. Поэтому неудивительно, что он не раз отстаивал владения и права крупных и мелких сеньоров против чрезмерного усердия и злоупотреблений своих чиновников. Он предоставлял полную независимость судьям, заседавшим в его парламенте, и они часто пользовались ею для того, чтобы выражать порицание королевским чиновникам, ожесточенным против знати и слишком склонным игнорировать как традиционные права сеньорий, так и предписания областных кутюмов. Но, признавая законными те правила и обычаи, которые составляли феодальное право, Людовик IX в то же время с непреклонной твердостью заставлял сеньоров сообразовывать свой образ жизни с теми высшими началами справедливости и нравственности, которыми руководствовался он сам. Знатнейший из баронов не мог рассчитывать на его снисхождение, раз было доказано, что он нарушил закон. Людовик бросил в темницу и приговорил к большому штрафу сеньора де Куси, сжег одну знатную даму, убившую своего мужа, и даже самого надменного из своих братьев, Карла Анжуйского, заставил признать права слабого и принцип апелляции к королю, некий от мысли извлекать выгоды из распрей, возникавших между его баронами (как делали многие государи и до, и осле него), он вмешивался лишь для того, чтобы примирять ротивников. Озабоченный прежде всего интересами мира и эщественного порядка, руководствуясь все той же христианской идеей и предписаниями церкви, он запретил частные войны, судебный поединок и турниры.
Национальное духовенство. Гильом Оверньский. Можно было опасаться, что, ввиду глубокого благочестия Короля и его преданности церкви, епископство воспользуется тесными узами, соединявшими его с престолом, чтобы увеличить свои привилегии, расширить свою юрисдикцию и усилить свою власть в ущерб гражданскому обществу. С тем высоким беспристрастием, которое составляет отличительную черту его политики, Людовик IX защищал своих епископов против захватов и злоупотреблений бальи и их подручных. В пользовании своим правом раздачи церковных бенефиций он, как и во всех делах, обнаруживал умеренность и справедливость, строго придерживался канонических правил и обращался за указаниями к совету из епископов и аббатов, которые помогали ему находить наиболее подходящих людей для замещения свободных должностей. Щепетильный во всяком деле, он осудил постановлением своего парламента хранителей королевской регалии
Но этот же самый король, так зорко охранявший имущество и права своих епископов от всякого покушения, не допускал, чтобы церковь преступала границы своей компетенции. Известно, с какой твердостью и каким благоразумием Людовик Святой отстаивал прерогативы короны против притязаний епископства, отказав ему даже (хотя и не так безусловно, как представлено дело у Жуанвиля) в помощи светской власти для преследования упорствующих еретиков. Именно начиная с его царствования, церковное общество регулярно несет тяжкое бремя податей (1/10, 1/12, 1/100), наложенных на него французским правительством с согласия римской курии. Французская церковь облагается податью сначала под предлогом покрытия издержек на крестовые походы, затем — для поддержки нерелигиозных предприятий, одобренных папством, наконец, просто для покрытия правительственных расходов. С другой стороны, Людовик Святой, как и его предшественники, не был склонен поощрять захваты епископского суда. Он не только поддержал жалобы и решения французских баронов, составивших в 1235 и 1246 гг. лиги для противодействия захватам церковной юрисдикции, но и добился от папы постановления, чтобы женатые или занимающиеся торговлей клирики более не подлежали церковному суду. Епископ Парижский (1228–1249) Гильом Оверньский был в то царствование типом светского прелата, до такой степени преданного монархическим учреждениям и королевской политике, что иногда защищал их наперекор папе. В церковном мире он играл роль посредника и миротворца, аналогичную той, которую присвоил себе сам король по отношению к феодальному обществу. Пользуясь неизменной поддержкой Людовика Святого, которому он служил как бы первым министром по религиозным делам, он основал большое количество церквей и богаделен, воспользовался распадением университета, чтобы предоставить Братьям проповедникам их первую богословскую кафедру, преобразовал аббатства, поддерживал нищенствующих монахов против зависти клириков и энергично боролся против совмещения церковных должностей.
Людовик Святой и нищенствующие ордена. Однако главной опорой Людовика Святого была не светская церковь. Он отдавал предпочтение черному духовенству и особенно покровительствовал нищенствующим орденам. Поддерживаемый как королем, так и папой, орден Братьев проповедников, назначением которого было вначале обращение еретиков, мало-помалу присвоил себе монополию на проповедь и защиту веры. Инквизиция, учрежденная сначала на юге Франции и направленная исключительно против альбигойцев, правильно организовалась во всех областях. Людовик Святой по мере сил содействовал инквизиторам и принял их под свое особое покровительство. Народное просвещение, как в Париже, так и в провинциях, в значительной степени перешло в руки нищенствующих монахов. Нередко они занимает даже высшие церковные должности. Францисканец Эд Риго, ближайший друг и советник Людовика Святого, в 1248 г. был назначен руанским архиепископом. Но еще большее влияние имеют эти монахи в качестве капелланов и духовников французского короля, который при всяком случае выказывает им свое благоволение. Он поручает им дипломатические миссии, избирает из их среды своих следователей и священников для своей армии; они — обычное орудие его политики и благочестия. Это исключительное предпочтение не раз возбуждало негодование народа. Одна женщина, имевшая дело в парламенте, однажды бросила ему в лицо такие грубые слова: «Тьфу! И это король Франции? Всякий другой был бы лучше на твоем месте, потому что ты принадлежишь к шайке проповедников, миноритов и клириков; срам, чтобы ты был французским королем, и чудо, что тебя до сих пор не прогнали».
Отношение к папству. Прагматическая санкция, приписываемая Людовику Святому. Убежденный защитник нищенствующих орденов, Людовик IX в этом отношении бессознательно играл на руку папству, которое находило в миноритах и проповедниках покорную и преданную армию, отлично организованную для осуществления его плана всемирной теократии. Тем не менее Людовика Святого нельзя упрекнуть в том, что он содействовал чрезмерному росту папского могущества. Он относился к папам, как и к своим собственным епископам, — как государь, уважающий законные права, но всегда готовый отстоять достоинство и независимость своей короны против всякого покушения. Люди XV в., приписывавшие ему апокрифический памятник, известный под названием «Прагматическая санкция Людовика Святого» и отмеченный 1269 г., были довольно хорошо осведомлены относительно того, что произошло за два века до великой реформы галликанства. Они предполагали, и не без основания, что сын Бланки Кастильской должен был враждебно относиться к злоупотреблениям в области церковных выборов, к симонии, поборам римской курии и особенно к светским притязаниям святого престола. Прагматическая санкция должна была до известной степени соответствовать основным принципам церковной политики Людовика Святого, если столько поколений могли признавать ее подлинной и ставить учение галликанской церкви под эгиду благочестивейшего из государей.
Подчинение коммун монархической власти. Политическое значение третьего сословия, то есть массы народа, продолжает возрастать и при Людовике Святом, в том смысле, что
