Через несколько минут к ее ногам сверху скользнул первый рюкзак. Подав Смиту знак новым рывком за веревку, она перетащила поклажу на более просторную часть уступа – туда, где, как ей казалось, вероятность обвала была наименьшей. Затем то же самое она проделала с другими рюкзаками и зачехленным оружием, которые спустил Смит. Задержавшись, она окинула взглядом груду снаряжения. Это было не самое подходящее место для того, чтобы стеречь потенциально опасного пленника.
– Черт, Джон! – пробормотала она себе под нос. – Насколько проще все было бы… пристрелить его, и дело с концом!
Достав из рюкзака скальный крюк и молоток, она принялась искать в горной стене трещину примерно на уровне своей головы и, найдя ее, вбила крюк туда. Затем Валентина достала из того же рюкзака не очень длинный кусок веревки, пропустила ее в петлю крюка, закрепила и сделала на конце петлю со скользящим узлом.
Она подняла голову и увидела наверху две горящие зеленым огнем световые химические палки. Одна оставалась в неподвижности, вторая приближалась – медленно и как-то судорожно. Смит спускал Смыслова. Упершись обеими ногами в скалу, он опускал его рывками, на несколько футов за один раз.
И снова Валентина подивилась обоим мужчинам, но в особенности – Джону Смиту. Профессиональный инстинкт и умение выживать подсказывали ей, что Смит заблуждается в отношении русского, что тащить Смыслова с собой – глупый и неоправданный риск. Но, возможно, именно это и притягивало ее к Смиту. Совестливость крайне редко встречалась у людей их профессии, и, возможно, именно внутренняя сила позволяла этому человеку не стать совсем уж беспринципным.
Под аккомпанемент осыпающихся кусков льда, крепко вцепившись связанными руками в основную веревку, Смыслов опустился на поверхность уступа. Валентина отстегнула свой страховочный трос и подошла к русскому сзади. Вытащив из ножен на поясе штык-нож «М-7», она прижала кончик тяжелого лезвия к его шее.
– Я – прямо позади вас, Григорий. Сейчас я отцеплю вас от альпинистской веревки и посажу на другую. Так что некоторое время вам придется побыть на привязи. Подполковник Смит хочет сохранить вам жизнь, так что давайте вместе стремиться к этой цели. Согласны?
– Согласен, – ровным тоном ответил русский. – А что вы сами думаете по этому поводу?
– Я думаю, что должна выполнять приказы подполковника Смита. – Валентина осторожно обняла Смыслова свободной рукой, чтобы отстегнуть карабин веревки от его страховочной системы. – Развивать данную тему я не стану. А теперь я подойду ближе к скале, вы медленно повернетесь, глядя в противоположную от меня сторону, и пройдете мимо меня. Не забывайте, до земли лететь далеко, а из нас только я одна пристегнута к страховочному тросу. Вперед!
Они осторожно, словно в каком-то причудливом танце, проделали этот маневр. Смыслов прошел мимо нее по уступу скалы. Ухватившись рукой за его альпинистскую упряжь, Валентина следовала за ним, все так же прижимая лезвие ножа к шее русского майора. Увидев металлический блеск вбитого ею скального крюка, Валентина заставила пленника двигаться по направлению к нему.
– Стоп! Теперь повернитесь лицом к скале. Расслабьтесь.
Смыслов повиновался. Валентина затянула петлю на связанных руках майора и, потянув за свободный конец веревки, подтянула его запястья к крюку. Затем она пропустила веревку между запястьями Смыслова, обмотала ее вокруг пластиковых наручников и сделала узел.
– Вот так-то лучше, – подвела она итог своей работы. – От греха подальше.
– Почему? – невыразительным голосом спросил вдруг Смыслов.
– Что «почему»?
– Почему вы все это делаете? Почему просто не убить меня?
– Признаюсь, Григорий, эта мысль посещала меня, – ответила Валентина, прислонившись к каменной стене, – но Джону она почему-то не нравится. Когда вчера вы натравили на нас своих друзей из спецназа… Неужели это было только вчера? Господи, как летит время… И когда вы пытались застрелить Джона в пещере, для меня этого вполне хватило бы, чтобы прикончить вас. Но – не для нашего подполковника. Он, похоже, думает, что вы еще не совсем пропащий. А может быть, он просто играет по другим правилам, нежели мы.
– Он хороший человек. – Негромкий голос Смыслова был едва различим за шумом ветра.
– Лучше, чем вы, я и любой другой из находящихся на этом острове людей. – Голос Валентины звучал задумчиво. – И когда-нибудь он погибнет, все так же оставаясь хорошим человеком. Что ж, майор, скоро мы за вами придем. Надеюсь, вы не возражаете против того, чтобы немного побыть тут в одиночестве.
Вспомнив о еще одной инструкции Смита, она оттолкнулась спиной от стены и направилась к рюкзаку с альпинистским снаряжением за вторым скальным крюком. Вернувшись, Валентина опустилась на колени и принялась искать подходящее место для крепежки. Это оказалось непросто: поверхность уступа представляла собой монолитный камень, а свет был слабым. Наконец ей все же удалось найти узкую трещину в камне, и она загнала в нее крюк, как могла глубоко.
Не желая отстегивать страховочный трос, она пристегнула к кольцу скального крюка карабин и продела сквозь него веревку. Затем, поднявшись на ноги, она подошла к обрыву ледника и, подавая сигнал, дернула за веревку, свисавшую вниз. Задрав голову, Валентина увидела, что зеленый свет стал слегка колебаться из стороны в сторону. Смит начал спуск.
Еще немного, и он окажется рядом с ней. Вот ему осталось сто футов, семьдесят, пятьдесят…
Валентина услышала громкие, словно взрывы, лопающиеся звуки и скрипящий стон чудовищной массы неорганической материи, пустившейся в путь, и вжалась спиной в стену обрыва. Вся вертикальная стена ледника развалилась на части и посыпалась вниз грохочущей лавиной.
На Валентину сыпались куски льда, но они были недостаточно большими, чтобы серьезно ранить ее или тем более сбить ее с уступа. Большие куски льда – размером с автомобиль и даже автобус – под воздействием собственного веса и скорости, ударяясь о скалу, подпрыгивали и летели дальше, вниз. Потом мимо нее в этом апокалипсическом потоке пролетел зеленый светлячок, и Валентина услышала сквозь грохот свой собственный протестующий крик. А в следующий момент что-то с чудовищной силой схватило ее, сбило с ног и швырнуло на уступ. Голова Валентины ударилась о камень, свет в ее глазах померк, и ее окутала темнота.
Сознание вернулось к ней со звуком голоса, который все громче звал ее по имени. Очнувшись, она обнаружила, что лежит лицом вниз на горном уступе, в опасной близости от его края, а в живот ей что-то больно упирается. Голова гудела от полученного удара, но благодаря толстому капюшону парки череп, по всей видимости, остался цел. Валентина не думала, что провалялась без сознания слишком долго, но холод от ветра и камня уже пробирали ее насквозь. Она неуверенно попыталась подняться, но не смогла. У нее возникло ощущение, что она приклеилась к каменной поверхности. Через пару секунд стало понятно почему.
Дело было в веревке, а в живот ей упирался скальный крюк и карабин, сквозь которые Валентина ее продела. Прикрепленный к ее страховочной системе трос притянул ее к карабину и уходил вниз, скрываясь за краем обрыва. В памяти Валентины окончательно восстановились события последних секунд, и она вспомнила ледяной обвал и пролетевшую мимо нее зеленую световую палочку Смита.
– Джон!
Из черной пустоты рядом с ней ответа не последовало. Веревка, как Валентина уже заметила, туго натянута, и было очевидно, что на другом ее конце висит какой-то недвижимый груз. Валентина, извиваясь всем телом, попыталась ползти назад, но очень скоро убедилась, что не в состоянии вытянуть веревку даже на дюйм.
Все ее усилия были тщетны. Даже в идеальных условиях она смогла бы поднять на веревке груз весом килограммов в девяносто, и то невысоко, но сейчас обстоятельства были далеки от оптимальных. Распластавшись на каменном уступе, она не могла найти точку опоры, хоть что-то, во что можно было бы упереться. Она была буквально пришпилена к уступу скалы.
И вновь Валентина услышала, как ее окликают по имени. Повернув голову, в десятке футов от себя она рассмотрела Смыслова, который, все так же привязанный к стене, изогнулся, пытаясь увидеть, что происходит.
– Я здесь, Григорий, и, судя по тому, как обстоят дела, вряд ли смогу уйти отсюда.
