– Это хорошо. Я думаю, ты немного обморозила пальцы, когда забиралась на скалы, но – ничего серьезного. Обморозить не значит отморозить.
– Здорово! – своим обычным шутовским тоном подхватила Валентина. – Значит, чтобы досчитать до десяти, тебе не придется снимать обувь!
Она сидела на спальных мешках и возилась с наручниками на левом запястье Рэнди. Даже сейчас, одетая в теплое исподнее и с расстегнутой грязной паркой, накинутой на плечи, Валентина не утратила своей элегантности.
Рэнди поймала себя на том, что шутки профессорши, которые обычно действовали ей на нервы, сейчас ее нисколько не раздражают. Наоборот, в маленькой ледяной пещере царила атмосфера дружеской вечеринки, хотя, казалось бы, для этого не было никаких оснований. Они по-прежнему находились на острове Среда, были окружены врагами и прятались. Но зато они снова вместе!
Валентина сделала последний оборот самодельной отмычкой, и замок наручников со щелчком открылся.
– Ну вот, дорогая, – проговорила Валентина, – получай свои руки обратно.
– Спасибо, – улыбнулась ей Рэнди. – Мне они очень пригодятся.
– Итак, твои руки в порядке, – констатировал Смит, прикоснувшись тыльной стороной ладони к ее лбу, чтобы проверить, нет ли у нее температуры. – А как ты себя чувствуешь в целом?
– Отлично, – заявила Рэнди, как нечто само собой разумеющееся.
Смит не сводил с нее укоризненного взгляда, а на его лице блуждала улыбка, заставившая Рэнди смутиться.
– Ну ладно, – со вздохом призналась она наконец, – я чувствую себя старой половой тряпкой, которую слишком часто выжимали. Мне кажется, что я уже никогда не согреюсь и никогда не избавлюсь от усталости, а единственное, чего мне хочется, это спать в течение следующей тысячи лет. Доволен?
На обычно холодном лице Смита появилась мальчишеская улыбка – столь же редкая для него, как для каменного изваяния.
– Вот это похоже на правду! – ответил он. – Шумов в легких я не слышу, а температура у тебя вернулась к норме. Так что ты, как мне кажется, больше пострадала от усталости, чем от холода. И все же оставайся пока в тепле.
– Не стану спорить. – Рэнди с наслаждением зарылась еще глубже в спальные мешки. Она вновь была одета в теплое белье, а благодаря теплу от спиртовки и дыханию четырех человек температура в пещере поднялась настолько, что стены едва ли не таяли. И все же уютным это место назвать было нельзя. – Но чувствовать себя отвратительно сегодня – это колоссальный прогресс по сравнению с тем, что было вчера.
Улыбка покинула лицо Смита, и он нахмурился. Рэнди поняла, что недовольство Джона направлено против него самого.
– Я очень сожалею о том, что произошло на станции, Рэнди. Я не имел права оставлять тебя там одну. Я виноват.
– Я тоже не пример для подражания, Джон. Я позорно позволила этому мелкому говнюку Кроподкину застать меня врасплох. – Она улыбнулась – грустно и застенчиво. – Возможно, я и не самый плохой оперативник, но, будь я получше, может быть, мне удалось бы вытащить оттуда и Троубриджа.
– Похоже, ты просто не умеешь жить без всяких «может быть», Рэнди. Каждый из нас должен делать то, что в его силах.
Смыслов вернулся от входа в пещеру и присел на корточки возле остальных.
– Снаружи – ни ветра, ни снега, – сообщил он. – Океанская дымка довольно густая, но, я полагаю, она скоро рассеется. День, кажется, будет погожий, по крайней мере, для восемнадцатой параллели.
– Как только развиднеется, Кретек отправится за грузом сибирской язвы, – сказала Рэнди.
За скудным завтраком из чая и энергетических шоколадных батончиков она и остальные обменялись рассказами о том, что происходило на месте падения самолета и на научной станции. Теперь, по крайней мере, у них была полная картина того, с чем они имеют дело. Картина эта, правда, была не слишком радужной.
Валентина открыла набор для чистки оружия и положила на колени свой «винчестер».
– Так каков будет наш план действий, Джон? – спросила она, вытаскивая затвор и извлекая патроны из патронника.
– Отличный вопрос! На острове находятся две банды, каждая из которых стремится прикончить нас при первой возможности. – Смит застегнул «молнию» тяжелой аптечки и вновь прислонился спиной к ледяной стене. – Логика подсказывает, что самая разумная тактика с нашей стороны – сидеть и молчать в тряпочку. У нас есть надежное убежище, а буря, бушевавшая всю ночь, начисто замела все наши следы. Кроме того, на Аляске была развернута группа поддержки, и, учитывая, что мы слишком долго не выходили на связь, сейчас ребята уже наверняка направляются сюда. Если мы просидим здесь еще несколько часов, враги скорее всего не найдут нас до того, как прибудет кавалерия.
Рэнди приподнялась и оперлась на локоть.
– Но таким образом мы позволим Кретеку наложить лапу на сибирскую язву. Он готов к прибытию наших сил, он ожидает этого, это учтено в его планах. Я слышала, что они говорили об этом. Принимая во внимание фактор времени, погодные условия и расстояние, он рассчитывает на то, что успеет добраться до самолета, забрать контейнер с биоагентом и отвалить раньше, чем его возьмут за задницу. А учитывая то, какое серьезное у него оснащение, существует реальная возможность того, что ему это удастся.
Смит кивнул.
– Я согласен с твоими рассуждениями. Значит, мы не можем сидеть сложа руки, а обязаны действовать. Если Кретека нужно остановить, сделать это должны мы.
Смит изменил позу и достал из кармана какой-то блестящий предмет. Это была та самая «зажигалка» Смыслова, являвшаяся на самом деле радиопередатчиком.
– Майор, я хочу задать вам вопрос. Можете ли вы привлечь свой спецназ на нашу сторону? Учитывая реальную опасность того, что сибирская язва попадет в руки террористов, сумеете ли вы уговорить их объединиться с нами против Кретека и его людей?
На лице русского появилось выражение, близкое к отчаянию.
– Я уже думал об этом, подполковник, но мое начальство видит в сибирской язве на борту «Миши» гораздо меньшую угрозу, нежели в раскрытии правды о «Событии пятого марта». В ходе первоначальных инструкций мне дали это понять со всей ясностью. Командир взвода спецназовцев, без сомнения, также получил на этот счет вполне определенные указания от высшего командования. Я не уполномочен отменять эти приказы, и ему это известно. Поэтому в качестве основной угрозы он будет рассматривать не опасность потери груза сибирской язвы, а вас и то, что вам известно.
– А можно ли каким-то образом добиться изменения приказов? – не отступал Смит.
Русский помотал головой.
– Во-первых, это невозможно из-за нехватки у нас времени, а во-вторых, это невозможно в принципе! Мне придется связаться со спецназом, потом мне придется попасть на подводную лодку, которая доставила их сюда, чтобы получить доступ к мощной радиостанции, и, наконец, мне придется убедить высшее руководство страны пересмотреть политику, которая проводилась на протяжении последних пятидесяти лет.
Смыслов выдавил жалобную улыбку и развел руками.
– Даже если каким-то чудом мне все это удастся, контейнер с сибирской язвой к тому времени уже будет находиться за тридевять земель от острова, а вы и обе дамы будете мертвы.
– А как насчет того, чтобы обойти высшее руководство и проделать все это на более низком уровне? Можно ли убедить командира вашего взвода, что в данный момент наибольшую опасность представляет все-таки сибирская язва?
И снова Смыслов мотнул головой.
– Возможно, представители спецподразделений вашей армии и отличаются гибкостью мышления, подполковник, но к нашим это точно не относится. В Российской армии хороший младший офицер не размышляет. Он слепо выполняет приказы, а командиром взвода спецназа может стать только очень хороший младший офицер!
