существует по сию пору.
– Почему они держали это в секрете? Почему не рассказали об этом во всеуслышание? – спросил Смит. – Ведь они спасли мир от ядерной катастрофы, и ни один здравомыслящий человек – даже в Советском Союзе! – не стал бы проливать крокодиловы слезы по поводу кончины Сталина.
Смыслов в который уже раз покачал головой.
– Вы не понимаете психологию русских, подполковник. Будь убийцы Сталина настоящими освободителями, они бы так и поступили. Но это были всего лишь тираны, убивающие другого тирана, чтобы спасти собственные шкуры и захватить власть. Кроме того, Советское государство продолжало существовать, и для поддержания государственной мифологии требовалось превозносить Сталина, даже после его смерти, как великого вождя и героя. Даже после того как Советского Союза не стало, страхи и паранойя прежних времен во многом сохранились.
Губы Смыслова скорбно скривились, и он отставил пустую кружку в сторону.
– Кроме того, у нас, бывших советских, а нынешних русских, существует нечто вроде комплекса социальной неполноценности. Мы гордимся собой и заявляем о себе как о цивилизованной нации, поэтому у нас считается, что убить руководителя страны на смертном ложе было бы просто… некультурно.
Смит очнулся от дремоты, окутавшей его, пока он прикорнул у ледяной стены. Абстрагируясь от боли, которую причиняли многочисленные ушибы и растяжения, он напряг все свои чувства и стал прислушиваться.
Смит не знал, сколько времени он проспал – наверное, как минимум пару часов, но в вентиляционном отверстии у входа по-прежнему царила темень. Солнце еще не встало, но ветер улегся. Единственными звуками, доносившимися снаружи, было потрескивание и скрип паковых льдов. Внутри пещеры слышалось мерное посапывание его спящих товарищей.
А потом раздался слабый стон:
– София…
Смит пробрался в дальний конец пещеры. Включив фонарь, он откинул капюшоны спальных мешков, в которых лежали Валентина и Рэнди.
В свете фонаря лицо Рэнди казалось умиротворенным. На него вернулась краска, если не считать узкой полоски над бровью, где виднелся след обморожения, и темных кругов, залегших вокруг глаз. Ужасная серая дряблость кожи пропала. Ее дыхание стало легким и ровным, и, прикоснувшись к шее женщины, Смит убедился, что сердце также бьется ритмично и уверенно, а кожа дышит теплом.
Как он и надеялся, Рэнди Рассел возвращалась к жизни.
От его прикосновения Рэнди тихонько застонала, а затем открыла глаза. Сначала в них была пустота, потом она сменилась удивленным выражением, и наконец в них вспыхнула радость.
– Джон?
Смита захлестнула волна радостного облегчения. Все-таки сегодня она не умрет!
– У тебя получилось, Рэнди! – проговорил он. – Ты выкарабкалась! Теперь ты снова рядом с нами, и с тобой все будет хорошо!
Она смотрела на него непонимающим взглядом, слегка приподняв голову.
– Джон, я звала тебя…
– И я тебя услышал.
– Да, – улыбнулась она наконец, – похоже на то.
На второй половине их общего ложа зевнула и потянулась Валентина.
– С добрым утром, – проговорила она, приподнявшись на одном локте. – По-моему, к нам кое-кто вернулся.
Рэнди изумленно повернулась в спальном мешке и, обнаружив, что она лежит нагишом, да еще не одна, воскликнула:
– Что за черт?!
– Все в порядке, дорогая, – сказала Валентина, положив голову на свой маленький кулак. – В наши дни уже не обязательно дожидаться первой брачной ночи, чтобы завалиться в постель.
Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия
Президент Кастилла, сидевший во главе длинного, предназначенного специально для совещаний стола из красного дерева, поднялся на ноги.
– Прошу прощенья, джентльмены, я ненадолго отлучусь. Мне необходимо ответить на важный звонок.
Следом за своим помощником, офицером морской пехоты с каменным выражением лица, Кастилла вышел из конференц-зала. Высокопоставленные чиновники из ЦРУ, Агентства национальной безопасности, ФБР и министерства национальной безопасности молча переглянулись, гадая, что за важное дело могло заставить президента прервать этот утренний брифинг.
Оказавшись в Овальном кабинете, Кастилла, даже не сев за свой большой стол из мескитового дерева, поднял трубку телефона внутренней связи.
– Кастилла у телефона.
– Господин президент, это оперативный пункт связи. Хотим поставить вас в известность о том, что группа поддержки вылетела на остров Среда и сейчас уже находится в пути.
Кастилла взглянул на стоявшие на столе часы. Двадцать минут назад майор Зондерс должен был получить очередную сводку погоды. Очевидно, она оказалась благоприятной, и через пять минут он, как и обещал, уже поднял группу в воздух.
– Директора Клейна об этом оповестили?
– Так точно, господин президент. Он отслеживает ситуацию.
– Сколько времени потребуется группе, чтобы добраться до цели?
– Около шести часов – в зависимости от погодных условий. – В голосе офицера связи зазвучали извиняющиеся нотки. – Им все-таки нужно преодолеть более двух тысяч миль, сэр.
– Я понимаю, майор. Остров Среда – одно из тех немногих мест, куда даже отсюда добраться непросто. Держите меня в курсе о том, как развиваются события.
– Так точно, господин президент. Кстати, хочу сообщить, что наш спецконтакт в России, с которым мы должны поддерживать связь по всем вопросам, связанным с островом Среда, по-прежнему недоступен. Хотите ли вы, чтобы мы проинформировали русских о вылете на остров группы поддержки каким-либо иным способом?
Кастилла скосил глаза на полосы солнечного света, падавшие из окна на красно-синий ковер, вытканный в индейском стиле навахо.
– Нет, майор. Им, видимо, больше нечего нам сказать, а нам нечего сказать им.
Северная сторона острова Среда
Рэнди Рассел не знала, на что похож рай, но, если такое место существовало, там, по ее глубокому убеждению, должно быть тепло и не одиноко.
– А ну-ка, пошевели пальчиками! – велел сидевший рядом с ней Джон Смит, качнувшись назад на каблуках.
Рэнди осторожно сжала и разжала пальцы руки, которую Джон только что обработал, смазав мазью антибиотика и перебинтовав. По ее настоянию он забинтовал каждый палец отдельно, так что рука оставалась полностью работоспособной.
– Неплохо, – сообщила Рэнди. – Пальцы, правда, немного покалывает, но в целом неплохо.
Смит удовлетворенно кивнул.
