– Помните мое предостережение, mon ami, – сказал Робиннэ напоследок. – Когда имеешь дело с Ханом, нужно быть готовым ко всему.
Заметив Борна, Дерон двинулся медленным шагом, чтобы тому не составило труда его догнать. Это был худощавый мужчина с кожей цвета кокосового ореха, тонкими чертами лица, высокими скулами и глазами, в которых светился природный ум. Борн поравнялся с ним, и они пошли бок о бок вдоль витрин бесчисленных магазинов.
– Рад тебя видеть, Джейсон.
– Вот только обстоятельства подкачали.
Дерон рассмеялся.
– А мы с тобой только тогда и видимся, когда разражается очередная катастрофа.
Пока они разговаривали, Борн внимательно подмечал проходы, пожарные выходы и другие возможные пути для отступления, приглядывался к лицам проходивших мимо людей.
Дерон расстегнул свой портфель и протянул Борну тонкий конверт:
– Паспорт и контактные линзы.
– Спасибо. Деньги, чтобы с тобой расплатиться, будут у меня примерно через неделю.
– На этот счет можешь не беспокоиться. – Дерон небрежно махнул рукой с длинными пальцами художника. – Для тебя у меня всегда открыта кредитная линия. – Затем он передал Борну еще один предмет. – Экстренные ситуации требуют экстренных мер.
Это был пистолет. Борн взвесил его в руке и спросил:
– Он легкий, как пушинка. Из чего он сделан?
– Керамика и пластик. Над этим шедевром я, не разгибаясь, трудился в течение последних двух месяцев, – с нескрываемой гордостью сообщил Дерон. – На большом расстоянии от него мало проку, но на близкой дистанции бьет точно.
– И к тому же его не обнаружит ни один прибор в аэропорту. Еще одно важное преимущество, – сказал Борн.
Дерон кивнул.
– Ни его, ни патроны. – Он вручил Борну маленькую картонную коробочку. – Они тоже сделаны из керамики и покрыты пластиком. Малый калибр. А вот еще один плюс: гляди сюда, видишь дырочки на стволе? Это специальный рассеиватель, который приглушает звук. Что-то вроде глушителя, поэтому выстрел получается практически бесшумным.
Борн недоверчиво наморщил лоб.
– А энергия пули от этого разве не уменьшается?
Дерон рахохотался:
– Ох уж эти школьные познания в баллистике! Поверь мне, если ты уложишь кого-нибудь с помощью этой штуки, он больше не поднимется.
– Дерон, ты – человек самых неожиданных талантов!
– Точно, это – про меня. – Дерон глубоко вздохнул. – Подделывать картины старых мастеров – занятие, конечно, увлекательное. Ты не можешь себе представить, сколько нового я узнал, изучая их технику. Но, с другой стороны, мир, который открыл для меня ты, мир, о существовании которого в этом людном месте не знает никто, кроме нас двоих, гораздо увлекательнее. – В бесконечном коридоре торгового центра подуло холодком, словно предвещающим перемены, и Дерон поднял воротник своего плаща. – Не буду скрывать, в свое время я лелеял тайную мечту продавать кое-какие… гм… особые вещи, которые я изготавливаю, людям вроде тебя. Но, – он тряхнул головой, – все это в прошлом. Теперь все, что я делаю на стороне, я делаю только ради развлечения.
Несколько минут назад Борн заметил, что возле одной из витрин остановился мужчина в длинном плаще и стал закуривать сигарету. Сейчас он по-прежнему стоял там, разглядывая выставленные в витрине туфли. И все бы ничего, если бы это не был магазин женской обуви. Борн незаметно подал своему спутнику знак, и они свернули налево, удаляясь от обувного магазина. Каждую из встречных витрин Борн использовал в качестве зеркала, чтобы не выпускать из вида пространство позади них, но мужчина в плаще словно в воду канул.
Борн снова подбросил пистолет на ладони. Оружие и впрямь почти ничего не весило.
– Сколько ты за него хочешь? – спросил он.
Дерон пожал плечами.
– Это – прототип, единственный экземпляр. Давай договоримся так: ты сам назовешь сумму, в зависимости от того, насколько полезной для тебя окажется эта игрушка. Я уверен, ты дашь справедливую цену.
Когда Этан Хирн впервые оказался в Будапеште, ему понадобилось немало времени, чтобы привыкнуть к одной из местных – и весьма необычных, на его взгляд, – национальных черт, которая заключалась в следующем: если венгр что-то говорит, он имеет в виду именно это, и – никаких иносказаний. Поэтому Хирн не удивился, обнаружив, что бар «Подвал» действительно находится в подвале под зданием кинотеатра, расположенного на улице Тереша Корута в Пеште. Название «Подвал» было еще и проявлением венгерского национального снобизма, являясь данью памяти одноименному фильму знаменитого Эмира Кустурицы.
Бар произвел на Хирна гнетущее впечатление, поскольку представлял собой воплощение постмодернизма в самом уродливом смысле этого слова. Под потолком тянулись стальные штанги, а установленные между ними гигантские промышленные вентиляторы гнали наполненный табачным дымом воздух вниз, прямо на пьющих и танцующих посетителей. Но больше всего в «Подвале» Хирну не понравилась музыка – фальшивая, бьющая по ушам смесь гаражного рока и фанка.
Как ни странно, но Ласло Молнар, казалось, не имел ничего против этой какофонии. Наоборот, среди потной толпы, раскачивающей бедрами, он ощущал себя полностью в своей тарелке. Может быть, ему просто не хотелось возвращаться в пустой дом? Хирн подметил, что в поведении его нового знакомца присутствовала какая-то ломкость: в его коротком скрипучем смехе, в том, как его глаза перебегали с предмета на предмет, ни на одном не задерживаясь подолгу. Он словно носил в груди какой-то темный, снедающий его секрет. В силу своих занятий Хирну часто приходилось сталкиваться с очень богатыми людьми, и сейчас он не в первый раз подумал: неужели большое состояние способно оказывать столь разрушительное воздействие на человеческую психику? Возможно, именно поэтому сам он никогда не ставил перед собой цель стать богачом.
Молнар настоял на том, что угощает он, и заказал приторный коктейль под названием «Мощеная дорога», в состав которого входило виски, сладкая газировка, сухое вино и сок лимона. Найдя свободный столик в самом дальнем углу, где было так темно, что Хирн едва сумел прочитать меню, они сели и продолжили беседовать об опере, что, с учетом окружающей обстановки, уже казалось абсурдным.
После второго коктейля Хирн заметил Спалко, стоявшего в клубах табачного дыма в дальнем углу клуба. Их взгляды встретились, после чего молодой человек извинился перед собеседником, встал из-за стола и направился в ту сторону. Неподалеку от Спалко переминались с ноги на ногу два незнакомых типа, ничем не напоминавшие завсегдатаев «Подвала». Впрочем, подумалось Хирну, они с Ласло Молнаром тоже не очень- то смахивали на поклонников гаражного рока.
Спалко провел его по темному коридору, освещенному всего несколькими продолговатыми лампочками, и открыл дверь в комнату, напоминавшую по виду кабинет менеджера. Внутри никого не было.
– Добрый вечер, Этан, – улыбнулся Спалко, закрывая за ними дверь. – Похоже, я не зря надеялся на вас. Поздравляю!
– Спасибо, сэр!
– А теперь, – радушным тоном продолжил Спалко, – настало время для моего выхода на сцену.
Хирн слышал, как где-то вдалеке наяривает электрическая бас-гитара, и от ее грохота стены тряслись даже здесь.
– Может, мне стоит задержаться, чтобы представить вас друг другу?
– В этом нет необходимости, уверяю вас. Вам пора отдохнуть. – Спалко посмотрел на циферблат часов. – Сейчас уже очень поздно, и я разрешаю вам завтра взять выходной.
– Сэр, я не могу… – попытался протестовать Хирн, но Спалко только рассмеялся.
– Можете, Этан, можете! И сделаете именно так, как я велю!
