Пройдя через номер, он взял поднос, принесенный Омаром. Выйдя в коридор, Фади спустился на первый этаж на служебном лифте. Достав портативный экран, он вывел на него план гостиницы. На то, чтобы отыскать помещение, где находились выключатели систем вентиляции и кондиционирования, электроснабжения и пожаротушения, ему потребовалось меньше трех минут. Проникнув внутрь, Фади вскрыл панель выключателей системы пожаротушения и заменил провода, относящиеся к пятому этажу. На первый взгляд цветная маркировка проводов покажется правильной, однако на самом деле автоматические огнетушители пятого этажа теперь были отключены.
Фади вернулся на пятый этаж тем же путем, каким уходил. На втором этаже в служебный лифт вошла горничная, и он обратился к ней, старательно подражая голосу Омара. Горничная вышла на четвертом этаже, ничего не заподозрив.
Возвратившись в номер Сильверов, Фади прошел в ванную. Из нижнего ящика шкафчика он достал маленький баллончик с пульверизатором и две металлические канистры с дисульфидом углерода. Содержимое одной канистры Фади вылил на гостеприимно раздвинутые колени Омара, и тотчас же воздух наполнился запахом тухлых яиц. Пройдя в спальню, он полил из второй канистры пол под окном, где оканчивалась кромка тяжелых штор. После чего Фади побрызгал на шторы из баллончика веществом, которое превратило ткань из негорючей в легковоспламеняющуюся.
Вернувшись в гостиную, Фади спросил:
– У тебя есть все, что нужно?
– Я ничего не забыл, Фади.
Нырнув в ванную, Фади поджег катализатор. В адском пекле горящего катализатора от трупа не останется буквально ничего – ни костей, ни плоти, которые можно было бы опознать. Затем под пристальным взглядом Муты Фади запалил снизу шторы, и они быстро вышли из номера. В коридоре они сразу же расстались: Мута ибн Азиз направился к лестнице, а Фади снова воспользовался служебным лифтом. Две минуты спустя он вышел из боковой двери: у Омара перекур. Через сорок три секунды к нему присоединился Мута.
Они едва успели свернуть с Двадцатой улицы на Эйч-стрит, под защиту массивных зданий университета имени Джорджа Вашингтона, как с громоподобным ревом из окна пятого этажа гостиницы вырвалось пламя, спешащее охватить все три комнаты номера люкс Сильверов.
Они шли по улице под аккомпанемент криков, голосов, нарастающего воя сирен. В ночной темноте расцветало мерцающее багровое зарево, пышущее жаром, – зловещие отсветы катастрофы и смерти.
Фади и Муте ибн Азизу это зрелище было очень хорошо знакомо.
Казалось, на противоположном конце земного шара, в совершенно другом мире, вдали от роскоши и международного терроризма, Северо-восточный сектор жил своей собственной жизнью. Здесь зрели свои, домашние катастрофы, порожденные нищетой, беспросветной бедностью, полным отсутствием гражданских прав – токсическими составляющими бытия, так хорошо знакомого Фади и Муте ибн Азизу.
Вся территория принадлежала бандам; сильные и лишенные морали промышляли наркотиками и азартными играми. Ни одной ночи не проходило без стычек противоборствующих группировок, выясняющих между собой отношения, без перестрелок и бушующих пожаров. Ни один полицейский не осмеливался появиться здесь без мощного вооруженного прикрытия. То же самое относилось и к патрульным машинам, экипаж которых без исключения состоял из двух человек; иногда, в особенно кровавые ночи или в полнолуние, экипаж увеличивался до трех и даже до четырех копов.
Борн и Сорайя неслись по этим зловещим улицам, погруженным в темноту. Оглянувшись, Борн уже второй раз заметил сзади черный «Камаро».
– Мы подцепили «хвост», – бросил он через плечо.
Сорайя даже не потрудилась обернуться.
– Это «Тифон».
– А ты откуда знаешь?
Сквозь вой ветра Борн услышал характерный металлический щелчок выкинутого лезвия. Острие прижалось к его горлу.
– Остановись у обочины, – произнесла ему в ухо Сорайя.
– Да ты с ума сошла! Убери нож.
Она лишь сильнее вдавила лезвие в кожу.
– Делай, как говорю.
– Не надо, Сорайя.
– Это тебе нужно подумать о том, что ты наделал.
– Я понятия не имею, о чем ты…
Сорайя с силой ткнула его в спину.
– Черт побери, остановись же!
Борн послушно сбросил скорость. Черный «Камаро» с ревом приблизился к нему слева, прижимая к тротуару. Сорайя с удовлетворением отметила это, но тут Борн с силой вонзил большой палец в нервный узел у нее на внутренней стороне запястья. Ее рука непроизвольно раскрылась, Борн подхватил выпавший нож за рукоятку, закрыл его и убрал в карман.
«Камаро», действуя строго по инструкции, обогнал мотоцикл и встал под углом к тротуару, перегораживая дорогу. Пока машина еще качалась на рессорах, открылась передняя правая дверь, и оттуда выскочил вооруженный агент. В этот момент Борн выкрутил руль. Двигатель взревел, и мотоцикл рванул вправо, через выжженную лужайку, скользнув в узкий переулок между двумя домами.
Сзади послышались крики, звук захлопнувшейся двери, сердитый рев «Камаро», но все это было бесполезно. Переулок оказался слишком узким для машины. Она не могла преследовать мотоцикл. Конечно, можно было попытаться перехватить его с противоположной стороны, но у Борна имелся ответ и на это. Эта часть Вашингтона была ему прекрасно знакома, и он мог поспорить, что его преследователи очутились здесь в первый раз.
С другой стороны, ему приходилось иметь дело с Сорайей. Хоть он и отобрал у нее нож, молодая женщина по-прежнему могла использовать в качестве оружия все части своего тела. Что она и сделала, с максимальной экономией движений и эффективностью. Сорайя воткнула кулаки Борну в почки, заколотила его локтем по спине и даже попыталась выцарапать ему глаз большим пальцем, несомненно желая расквитаться за то, что произошло с беднягой Тимом Хитнером.
Все эти нападки Борн переносил с угрюмым стоицизмом, по возможности отбиваясь от Сорайи, при этом не забывая управлять мотоциклом, который ракетой несся вперед, зажатый с двух сторон грязными стенами. Наиболее частыми препятствиями, которые ему приходилось объезжать на полной скорости, были мусорные баки и валяющиеся на земле пьяные.
Вдруг впереди, в конце переулка появились трое подростков. Двое зловеще размахивали бейсбольными битами. Третий, стоявший чуть сзади, направил на приближающийся мотоцикл пистолет.
– Держись! – крикнул Сорайе Борн.
Почувствовав, как молодая женщина крепко обвила его руками за талию, он откинулся назад, резко смещая центр тяжести, и одновременно до отказа выкрутил ручку газа. Переднее колесо мотоцикла оторвалось от земли. Они понеслись на бандитов, словно вставший на задние лапы лев, готовый броситься на добычу. Борн услышал звук выстрела, однако корпус мотоцикла был надежной защитой. И тотчас же они оказались в самой гуще врагов. Выхватив биту из рук юнца слева, Борн ударил ею по руке третьего бандита, и пистолет отлетел в сторону.
Мотоцикл выскочил из переулка. Борн наклонился вперед, опуская его на два колеса как раз вовремя, чтобы сделать крутой поворот направо, на улицу, заполненную мусором и бродячими собаками, которые лаем проводили с ревом промчавшийся мимо «Харлей-Дэвидсон».
– Ну а теперь можно выяснить… – начал было Борн.
Он так и не закончил. Сорайя обвила ему рукой гортань, стискивая ее удушающей хваткой.
Глава 5
– Будь ты проклят, будь ты проклят, будь ты проклят! – твердила Сорайя, словно заклинание.
Борн с трудом ее слышал, слишком поглощенный тем, чтобы остаться в живых. Мотоцикл несся по пустынной улице на скорости сто километров в час, причем, как выяснилось, по встречной полосе. Ему
